Это обстоятельство и дает Шерлоку Холмсу последние штрихи для понимания: как оказались в подвале дома Месгрейвов, а потом в пруду, корона английских королей и другие сокровища.
На первый взгляд, это всего лишь «полотняный мешок, набитый обломками старого, заржавленного, потерявшего цвет металла и какими-то тусклыми осколками не то гальки, не то стекла».
Но: «– Поздравляю вас, Месгрейв! Вы стали обладателем – правда, при весьма трагических обстоятельствах – одной реликвии, которая представляет огромную ценность и сама по себе, и как историческая редкость.
– Что же это такое? – спросил он, страшно взволнованный.
– Не более и не менее, как древняя корона английских королей.
– Корона?!
– Да, корона. Вспомните, что говорится в документе: "Кому это принадлежит?" – «Тому, кто ушел». Это было написано после казни Карла Первого. "Кому это будет принадлежать?" – "Тому, кто придет". Речь шла о Карле Втором, чье восшествие на престол уже предвиделось в то время. Итак, вне всяких сомнений, эта измятая и бесформенная диадема венчала головы королей из династии Стюартов».
«– Но интересно, почему же Карл Второй не получил обратно свою корону, когда вернулся? – спросил Месгрейв, снова засовывая в полотняный мешок свою реликвию.
– О, тут вы поднимаете вопрос, который мы с вами вряд ли сможем когда-либо разрешить. Должно быть, тот Месгрейв, который был посвящен в тайну, оставил перед смертью своему преемнику этот документ в качестве руководства, но совершил ошибку, не объяснив ему его смысла. И с этого дня вплоть до нашего времени документ переходил от отца к сыну, пока наконец не попал в руки человека, который сумел вырвать его тайну, но поплатился за это жизнью»
[91].
В общем, Месгрейвы поколение за поколением повторяли, как попугаи, заученные слова. Повторяли, но не понимали. Тайну обряда дома Месгрейвов разгадал слуга – дворецкий Реджинальда Месгрейва, Ричард Брайтон.
«Из этих людей дольше всех прослужил в нашей семье Брайтон, дворецкий. Когда отец взял его к себе, он был молодым школьным учителем без места, и вскоре благодаря своему сильному характеру и энергии он сделался незаменимым в нашем доме. Это рослый, красивый мужчина с великолепным лбом, и хотя он прожил у нас лет около двадцати, ему и сейчас не больше сорока. Может показаться странным, что при такой привлекательной наружности и необычайных способностях – он говорит на нескольких языках и играет чуть ли не на всех музыкальных инструментах – он так долго удовлетворялся своим скромным положением, но, видимо, ему жилось хорошо, и он не стремился ни к каким переменам. Харлстонский дворецкий всегда обращал на себя внимание всех наших гостей»
[92].
Слуга ведет себя не лучшим образом, но оказывается-то он умнее целой династии хозяев.
Так же своеобразны отношения аристократов на службе государства и менее родовитых служащих. Мелкий клерк Кадоген Уэст обвинен в краже чертежей новой подводной лодки. Украсть чертежи больше некому! Ведь «официально ответственным за документы является известный правительственный эксперт сэр Джеймс Уолтер, его награды, титулы и звания занимают в справочном словаре две строки. Он поседел на государственной службе, это настоящий английский дворянин, почетный гость в самых высокопоставленных домах, и, главное, патриотизм его не вызывает сомнений»
[93].
А виновником оказывается его брат, полковник Валентайн Уолтер, «очень высокий красивый мужчина лет пятидесяти, с белокурой бородой». В конце концов он пойман Шерлоком Холмсом и во всем сознался: «Все раскрыто, полковник Уолтер, – сказал Холмс. – Как мог английский дворянин поступить подобным образом, это решительно не укладывается в моем сознании» – «На мне висел долг – я запутался, играя на бирже. Деньги нужны были позарез. Оберштейн предложил мне пять тысяч. Я хотел спастись от разорения».
Он виновник и смерти брата: узнав об измене, сэр Джеймс покончил с собой.
«Он не говорил ни слова, но однажды застал меня с ключами, и, я думаю, он меня стал подозревать. Я читал это в его взгляде. Он не мог больше смотреть людям в глаза и…»
Самоубийство Джеймса производит колоссальное впечатление на «младшего брата покойного сэра Джеймса. Смятение в глазах, щеки, мокрые от слез, волосы в беспорядке – все говорило о том, какой удар обрушился на семью. Рассказывая, как это случилось, полковник с трудом выговаривал слова.
– Все из-за этого ужасного скандала, – сказал он. – Мой брат был человеком высокой чести, он не мог пережить такого позора. Это его потрясло. Он всегда гордился безупречным порядком в своем департаменте, и вдруг такой удар…»
В общем, государственную измену совершает один сукин сын – причем полковник британской армии. А другой… такой же сукин сын – сэр Джеймс, глава департамента субмарин, тоже предает свое государство, покрывает брата… Он не только не «сдает» брата— что еще можно понять стремлением скрыть позор семьи. Он и не пытается заставить братца вернуть чертежи. Видимо, понимает – брату необходимо избежать разорения любой ценой. Покончить с собой Джеймсу проще, чем отстаивать кровные интересы своего государства… Корпорации таких же, как он сам.
Поистине убийственное место: «Мистер Шерлок Холмс занимался расследованием преступлений двадцать три года; семнадцать из них он позволил помогать ему и вести записи о его приключениях, благодаря чему у меня накопился огромный материал. Проблема даже не в том, о чем писать, а в том, чтобы отобрать лучшее. Дела распределены по годам и занимают целую полку; кроме того, есть несколько курьерских сумок, доверху набитых документами, – бесценный источник не только для студента, изучающего криминалистику, но и для всех, кого интересуют скандальные события из общественной и политической жизни Викторианской эпохи. В связи с последним добавлю, что авторы страстных писем, умоляющие пощадить фамильную честь и репутацию их знаменитых предков, могут не беспокоиться. Порукой тому – врожденная деликатность и высокое понимание своей профессии, всегда отличавшие моего друга. При этом я должен выразить негодование в связи с тем, что в последнее время некие лица предпринимают попытки завладеть архивом и уничтожить его. Мне хорошо известно, кто за этим стоит, и мистер Холмс уполномочил меня заявить, что в случае повторения подобных попыток дело о политике, маяке и дрессированном баклане будет немедленно предано огласке. Тот, кому адресован этот намек, должен догадаться, о чем идет речь»
[94].
В общем, не жалует аристократию писатель с двойной аристократической фамилией, потомок сэра Найджела, героя Столетней войны!
Возможно, конечно, что есть в его рассказах некая назидательность… В XIX веке было обычно противопоставлять хороших бедных мальчиков и плохих богатых. Получалось весьма воспитательно: демонстрация того, что и в низах бывают хорошие люди. Что если много дано – много и спросится, что нельзя ронять обретенное предками достоинство… В общем, сами по себе вполне правильные представления несли в себе эти истории для детей. Если бы они не были еще так слащавы и тоскливо-назидательны…
