Английские миссии лорда Амхерста в 1816 году и лорда Нэпира в 1834-м тоже провалились, не начавшись. Нэпира отказался принять даже губернатор провинции Гуандун. Зачем?
Вероятно, такое отношение оскорбляло бритишей: они привыкли считать центром Вселенной исключительно самих себя. Но главное: европейский спрос на китайские товары – шелк, чай и керамику – требовал большого количества серебра. Так как китайская экономика была самодостаточной, она редко нуждалась в импорте европейских товаров и сырья. Серебро ввозили в Китай, а вывозить его не удавалось
[365]. В конце 1700-х годов правительства Британии и Франции были глубоко озабочены дисбалансом в торговле и нарастающим недостатком серебра.
Выходом из положения и стала торговля опиумом. Опиум британцы выращивали в своей индийской колонии Бенгалии.
Уже давно английские купцы пытались завезти опиум… В саму Англию. В 1683 году опиум завезли в Англию для пробы, чтобы посмотреть, нельзя ли продавать опиум простому народу, низшим классам. Тогда эксперимент завершился полным провалом.
В Китай в 1775 году было продано всего чуть более 20 ящиков опиума (около 1,4 тонны). К 1820 году число продаж возросло до 5150 ящиков (309 тонн). С 1830 по 1837 год английский экспорт опиума в Китай возрос с 2000 ящиков (весом около 60 килограммов каждый) до 39 тысяч. К концу 1830-х годов в Китай ввозилось более 40 тысяч ящиков (свыше 2400 тонн) в год.
Опиум приносил баснословные доходы В торговлю вовлекались торговцы и чиновники. При императорском дворце предлагали легализовать торговлю опиумом, чтобы взимать с нее налоги.
Есть сведения, что китайских чиновников британские агенты самих сажали на зелье, подкупали, а не получалось – убивали. Не своими руками, конечно, но человеческая жизнь в Китае никогда не стоила слишком много.
Поставить Китай на колени!
И не в одних доходах дело… Опиум разрушал китайское общество и государство. В 1800 году императорским указом была запрещена торговля опиумом – для любых целей. В 1813-м – опиокурение вообще. Новые указы издавались в 1822, 1829, 1833 и 1834 годах. Обилие указов доказывает одно: бессилие каждого из них. То есть нарушителей, попавшихся и не сумевших откупиться, ссылали и били палками, но к началу XIX века в Китае сложилась настоящая «наркомафия».
На рубеже 1820-1830-х годов чиновник Хань Чжаоцин, назначенный руководить борьбой с опиумной контрабандой, договорился с иностранными судовладельцами. С каждых пропущенных 10 тысяч ящиков опиума он брал несколько сот ящиков и докладывал о них властям: вот, успешно захвачен наркотик! «Захваченное» Хань Чжаоцин продавал и притом регулярно получал награды за успешную борьбу с наркоторговлей. В конце концов негодяй нажил огромное состояние и получил чин адмирала.
В 1826 году гуандунский губернатор Ли Хунбинь даже отрядил специальное судно для сбора взяток с иностранцев. Судно привозило главе провинции ежемесячно около 36 тысяч лянов (1232 кг) серебра. Раз в несколько лет из столицы приезжали ревизоры, изымали в казну часть полученных от иностранцев денег, но никого при этом не наказывали. Взятка и казне, и ее верным служителям.
Свою долю получал даже сам император. Ему гуандунская таможня три раза в год отправляла подарки-бэйгун – дарила диковины заморского происхождения вроде часов и музыкальных шкатулок.
Генри Джон Темпл, 3-й виконт Пальмерстон (1784–1865) в бытность министром иностранных дел Великобритании полагал, что не следует допускать ни малейшей возможности прекращения британской опиумной торговли в Китае. И не только для получения прибылей! Нужно поставлять китайским правящим кругам столько опиума, чтобы члены китайского правительства стали лично заинтересованы в расширении торговли: и для получения денег, и потому что сами станут наркоманами. Затем надо полностью прекратить поставки, а тогда китайское правительство будет поставлено на колени! После того как трясущиеся от ломки члены китайского правительства примут все условия британцев, следовало поставлять опиум уже по более высокой цене. И путь наркотик идет в Китай при помощи самого же китайского правительства.
Английский экономист Р. Монтгомери Мартин в 1847 году высказывался так: «Торговля рабами была просто милосердной по сравнению с торговлей опиумом. Мы не разрушали организм африканских негров, ибо наш интерес требовал сохранения их жизни… А продавец опиума убивает тело после того, как развратил, унизил и опустошил нравственное существо».
Намного позже, в 1895 году, консул Британии в Китае, Джеф Херст произнес на заседании Королевской комиссии по опиуму: «Пока Китай остается нацией наркоманов, нам не стоит бояться того, что эта страна превратится в серьезную военную державу, так как эта привычка высасывает жизненную силу из китайцев».
Последствия для Китая
В 1834 году Англия прекратила монополию Ост-индской компании и разрешила торговать опиумом всем английским купцам. Это сразу увеличило контрабанду опиума в несколько раз.
С 1810-х годов поставки опиума стали так масштабны, что серебряная монета почти целиком «вымылась» из оборота, медные деньги обесценились. Китайцы переставали платить налоги, поскольку они взимались именно в серебре, но как раз именно этого серебра в экономике с 1830 года почти не осталось.
К середине XIX века в Китае насчитывалось порядка двух миллионов курильщиков. В портовых городах их было до 90 процентов всего мужского населения младше 40 лет. При этом опиум оставлся дорог: курильщик опиума тратил на зелье в год около 36 лянов серебра. А общий годовой бюджет хозяйства среднего крестьянина не превышал 18 лянов. В 1838 году крупный сановник Хуан Цзюэцзы подал императору Даогуану докладную, в которой утверждал: «Начиная с чиновничьего сословия вплоть до хозяев мастерских и лавок, актеров и слуг, а также женщин, буддийских монахов и даосских проповедников – все среди бела дня курят опиум».
Хуан Цзюэцзы полагал, что из десяти столичных чиновников наркотик употребляют двое, из десятка провинциальных – трое, а из десяти служащих уголовной и налоговой палат – пятеро-шестеро.
Хуан Цзюэцзы подсчитал, что с 1823 по 1831 год из Китая ежегодно вывозилось 17 миллионов лянов серебра, с 1831 по 1834-й – по 20 миллионов лянов, а с 1834 по 1838 год страна ежегодно теряла порядка 30 миллионов лянов. При этом все затраты правительства, то есть бюджет государства, составляли порядка 40 миллионов лянов серебра. «Если так будет продолжаться дальше, то как мы сможем финансировать государственные нужды, как сбалансируем бюджет?» – риторически спрашивал Хуан Цзюэцзы.
Отток серебра был столь велик, что оно почти исчезло из оборота. Платить налоги стало практически нечем, так как взимались они именно в серебре. В 1839 году на покупку опиума китайцы потратили 100 миллионов лян. Деловая активность резко сократилась, упал уровень жизни населения, государственный аппарат погряз в коррупции.
