– Ох ты ж, кого я вижу! – Рот без малейших признаков губ расплылся в довольной улыбке. – И я даже знаю, что тебе надо.
– Поэтому, Юв, с вами и приятно иметь дело, – хитро отозвался Кеннет.
Тот достал неведомо откуда толстенную книжищу и зашуршал страницами. Неожиданно выронил ее и остолбенел, принюхиваясь. Как у него выразительно носище-то ходуном ходит… Ахнув, Юв перемахнул через прилавок и, уставившись прямиком на меня в два широко распахнутых глаза, заголосил:
– О-о-о! Заступники-покровители, чтоб вас! Невинная дева… Священны визиты твои! Проходи-проходи.
Э?.. Я попятилась, но уперлась спиной в дверь. Где у нее ручка, где?! Кеннет стоял с невозмутимым лицом, но глаза его весело блестели.
– Давненько не захаживали, давненько, – ликующе бормотал хозяин лавки, двигаясь ко мне. – Истлел в ожидании весь сосуд!
Какой еще сосуд?! Сердце подскочило к горлу, пальцы продолжали панически нащупывать ручку.
– Не стой же на пороге. – Узловатая ладонь настойчиво ухватилась за мою. – Окажи честь тебя принять!
На буксире тащило от двери, Кеннет открыто давился смехом. Ну все. Вот теперь я зла!
– Не окажу! – Я стряхнула этого подозрительного гнома и уперла руки в бока. – Может, потому и не захаживали давно, что вы на них с порога кидаетесь?
И вообще, неприлично чужую девственность нюхать! Последнее я предпочла оставить при себе, но Кеннету и так хватило – согнулся пополам, схватившись за живот. Юв отпрянул, в его мутноватых глазах заплескался страх и, кажется, слезы. Ой…
– Прошу, дева, не гневайтесь, – взмолился он. – Не хотите – как хотите… Двери для вас всегда открыты, в обе стороны, никто не смеет задерживать! Ваше слово – закон.
А вот теперь мне тут даже нравится. Может, и останусь.
– Но, если решите все же почтить мою скромную обитель своим присутствием, – подхватил Юв, заметив, что я еще в лавке, – буду несказанно счастлив и польщен.
– М-м-м, – как-то даже растерялась я, – ладно. В общем-то, ничем сейчас не занята…
Повелитель сувениров просиял и, жестом попросив подождать, скрылся за шторкой. Видимо, было там еще какое-то помещение, причем заполненное чем-то стеклянным, судя по звонким звукам и подозрительному журчанию. Он что-то по рюмкам разливает и сам с собой чокается? Решив не думать об этом, я прошествовала к прилавку мимо старающегося делать равнодушное лицо Кеннета и от души пообещала:
– Я отомщу…
– Ну, прости, – протянул он без малейших признаков раскаяния. – Между прочим, я пытался предупредить!
– В следующий раз пытайся лучше! – Я покосилась на шторку, за которой гремели все громче, и в панике быстро прошептала: – О чем еще мне надо знать? Что за сосуд?
– Без понятия, мне его не предлагали, – грустно вздохнул Кеннет. – Не берут в невинные девы…
Я закатила глаза.
– Да ладно тебе, – он примирительно вскинул руки вверх, – Юв безобидный. Просто жадный до редкостей, денег и чужих долгов. А детектор юных дев у него встроенный после пропития лечебного курса от депрессии из пыльцы рога единорога. Дорогущая вещь, кстати, вон на третьей полке витрины баночка стоит, крайняя справа.
Баночка там действительно стояла, с радугой на этикетке, именно так и подписанная. Вроде не врет.
– А кто он такой, этот Юв? Какая раса местная? Типа гнома?
– Жаль тебя разочаровывать, но не бывает гномов, эльфов и прочих орков, только люди.
– Странновато он для человека выглядит… – недоверчиво хмыкнула я, тихо-тихо на всякий случай.
– Ему пятьсот лет, – пояснили тоже шепотом. – Заклятие вечной жизни имеет свои побочные эффекты.
Ужас какой! Не хотела бы я жить вечно маленькой, зеленой и покрытой плесенью, даже если она трижды волшебная. Не заклятие, а проклятие настоящее! Немудрено в депрессию впасть. Пока я ужасалась, шторка приоткрылась, просунувшаяся сквозь проем ладонь поманила войти. Я замешкалась, Кеннет легонько подтолкнул меня вперед:
– Расскажешь потом, что там было. Ну, если выживешь.
Я фыркнула и пошла, совершенно не собираясь ему потом ничего рассказывать. С сегодняшнего дня я ужасно злопамятная, вот!
За шторкой оказалась кладовая в три раза просторнее лавки. От всевозможных шкатулок, статуэток и баночек зарябило в глазах. Полки со всем этим добром уходили под потолок и выглядели кристально чистыми, будто хозяин регулярно и бережно протирал каждую безделушку тряпочкой. Юв торжественно провел меня через всю кладовую, усадил на кресло в углу, рядом с заваленным пирожными столиком, и протянул невероятной красоты флакон – хрустальный, с сотней блестящих граней, переливающихся безо всякого солнца. Я завороженно схватила его, с опозданием задавшись вопросом: а стоило ли?
– Это для слез, – объявил Юв, я ошарашенно моргнула, – искренних и горячих.
– Не повезло вам, – не удержалась я, – только с утра обревелась.
– Жаль, – печально обронил он, – что мимо сосуда. Но ничего, думаю, еще будет шанс повторить. С вашим-то спутником.
Сдается мне, они неплохо знакомы… Хотя в моей недавней истерике вины Кеннета не было. Да и вообще, он меня после визита в лавку домой обещал отправить. Я попыталась вернуть флакон, но Юв отрицательно замотал головой.
– Возьмите с собой и более слез зазря не роняйте. Приносите потом полный, платой не обделю! Вовек должен буду!
– А в чем их ценность? – прищурилась я, чуя подвох. – В Ладосе разве недостаток в девственницах, которые плачут?
– Отнюдь нет. Но дева должна быть невинна не только физически, а абсолютно вся. Редкость, такая редкость…
Ну ничего себе. Кто бы мог подумать… Может, поэтому меня в Междумирье и заманили? Унюхали единорогами и похитить вздумали, чтобы регулярно до слез доводить.
– Вы тут посидите, отдохните с дороги, – Юв попятился прочь, – угоститесь. Я пока с вашим спутником закончу.
Он улизнул обратно за штору, оставив меня с флаконом и пирожными. С виду были обычные кремовые розочки на коржике, весьма аппетитные, но прикасаться к ним я не рискнула. Все же в его интересах, чтобы я прямо здесь разрыдалась, мало ли что там намешано. Из лавки донеслось невнятное бормотание ее хозяина и что-то насчет проверенной информации, потом фраза Кеннета про обдираловку. Ого, еще и торгуется! Я с любопытством огляделась. С ближайшей полки на расстоянии вытянутой руки свисал моток массивных бус, мерцали диковинные камни. И не боится Юв меня одну без присмотра среди этой роскоши оставлять? Вдруг умыкну что-нибудь, магическая сигнализация-то небось не работает. Не подозревая о моих крамольных мыслях, тот долго вещал об эксклюзивно добытом приглашении, ему непреклонно отвечали скептическим хмыканьем. В итоге Кеннет припечатал: «Это уже завтра, и не с самыми удобными условиями», на что получил тяжкий вздох и причитания по поводу грядущего разорения.
