– А нас не… – прохрипела я, с перепугу сумев заворочать языком. – Не найдут?..
– Не-а, – беззаботно отозвался Кеннет, – никому и в голову не придет нас тут искать.
Что же это за «домой» такое? Жутко тайное логово?.. Что-нибудь оккультно-демоническое?! С пентаграммами, цепями на стенах и паролями на входе? В горле пересохло, фантазия разыгралась не на шутку. Даже сейфообразная дверь представилась, вся в рунах и почему-то копоти. Однако в светлом озелененном вестибюле с лифтами я поняла: нет, подобная дверь для конспирации не годится, не логово будет, а полный провал. Это должна быть самая обычная с виду дверь, а вот за ней… Потирая ладони, я вошла следом за Кеннетом в лифт. Замерев, позабыла разом обо всем. Боже, он целиком стеклянный! И едет вверх… Очень вверх! Открывшаяся под ногами панорама заставила ахнуть и расставить руки в стороны. Это не подъем! Это взлет!
– Ладно… – В холле этажа я решительно прильнула к Кеннету и уведомила со всей серьезностью: – Я готова!
– К чему?..
– Сбрасываться с небоскреба! Ты ж предлагал… Вчера, в Рибурге!
– Да без проблем, – он поперхнулся, – но позже.
Позже так позже. Я не привередливая. К тому же сначала хотелось увидеть живьем логово темного мага и осмотреться там как следует! На правах гостьи… Нужная дверь была обычной и открылась по введенному коду. Я шагнула в темный коридор, зажегся свет. Хрустальной люстры… В лучах, похожих на солнечные, красиво витали пылинки, садясь на узорные обои с цветочками, доски паркета и бело-бежевую мебель. Э-э-э… Протерев для верности глаза, я прошла мимо колченогой вешалки и заглянула в комнату. Диван с подушками, плюшевый пуф, стол и комод из теплого дерева, шторы с ламбрекенами на окнах, вазы, лампы, ковры. Вот уж чего не ожидала увидеть… Эсмир находится во власти Икеи конца девяностых?! Выпуклый телевизор с видеомагнитофоном наверху практически проорали – ха, ну-ну. Что же это? Маленький музей имени Земли?..
– Осторожно, пыль залетит, – усмехнулся Кеннет.
Осознала, что стою с раскрытым ртом и отчаянно верчу головой. Аж закружилась! Или она и не переставала?..
– Твоей мамы квартира? – осенило меня.
– Была, – подтвердил он, запирая за нами дверь, – результат острого приступа ностальгии.
Кажется, приступов ностальгии у нее не случалось давненько. Я смахнула с деревянной фигурки человека пыль и от души чихнула. В ушах зазвенело: дз-з-зинь, с полки съехал древний глянцевый журнал, подперев вазу, заполненную мутными стеклянными кругляшками. Тут явно несколько лет никто не живет. Ух ты, плюшевый совенок на подоконнике!
– Интересно у тебя дома, интересно, – цокнула я языком.
– А ну, не придирайся.
Кеннет запустил в меня подушкой с дивана, я мысленно увернулась. На самом деле нет – встретила ее плечом и сделала воинственное лицо с намеком на страшную мстю. Судя по ответному смешку, не особо получилось. Наверное, воинственные лица – совсем не мое…
– Если честно, – вдруг сказал он серьезно, – это в принципе единственное место, которое приходит в голову при слове «дом».
Оу. По мне мазнул отрешенный взгляд и уставился куда-то в окно. К груди подступила теплота, ужасно захотелось стиснуть его в объятиях. Вместо этого я подняла подушку и обняла ее. Оказалась мягкой, с пестро вышитым городом. Мюнхен! Так и было подписано. Августа Риттер немка, наверное. Круто ей, названия на местном языке вряд ли смущали!
Подушка оказалась очень обнимательной, и я немного увлеклась. Зарылась в нее носом, крупные стежки расплылись перед глазами цветными пятнами. Стойко тряхнув головой, я вспомнила, что не сказала кое-что важное. Очень-преочень, крайне важное.
– Теория рож-ж-ждения магии, – выговорила я. Шелан, кстати, мог бы свое творение и попроще назвать. – Я знаю, о чем она!
– Ну-ка, ну-ка, – отозвался Кеннет из-за комода, в котором самозабвенно рылся, – я весь во внимании.
– Свет! – Я подняла палец вверх, подушка выпала. Ой. Пришлось сесть к ней на ковер, чтобы она не валялась одна. – Озарения, шторм… Это всё чувства его.
– Я всегда так и думал.
– Нет, ты не понимаешь… В чувствах вся суть! Во вдохновении, короче.
Я замолчала, силясь уловить собственную мысль за хвост. Близко, что-то было так близко… О, Кеннет. Возник передо мной, протягивая какую-то трубочку с дырочками, и сказал:
– Подуй, а?
Дудочка? Я подула и расстроилась – дудения не вышло, только щелчок какой-то. В электронном окошке сбоку высветилась циферка, от которой Кеннет недоверчиво хмыкнул.
– Лёна, а что ты в баре заказывала? – последовал странный вопрос, будто расшифровка того счета могла врать.
– Как что? Мороженое! Сначала голубое, потом три фиолетовых, затем розовое. Вку-у-усное.
– Угу. – Он стал еще озадаченнее. – То ли бармен халтурщик, то ли…
– Ты меня не слушаешь, – обиделась я. Делаю тут великие открытия, прямо вслух, а его всякая ерунда волнует. – Творчество…
Сотни идей, зуд нетерпения внутри и на кончиках пальцев, чувство приятного опустошения после. Мягкость податливой глины, мазки по песку, игра слов на бумаге. Что именно – без разницы, в общем-то. Главное – ключ, который открывает двери. Создает… нечто. Стихи, хаников, миры.
– Особое восприятие мира рождает магию! – выпалила я, надеясь, что сказанное мною звучит получше, чем шеланские метафоры. – Ну, как бы…
– Я понял, о чем ты.
Кеннет забросил трубочку на диван. Не сводя с меня задумчивого взгляда, уселся рядом на ковер и предупредил:
– Сейчас сделаю гадость. Но иначе не проверить.
Втянув голову в плечи, я вцепилась в подушку.
– Это было не мороженое, – шепнул он, – точнее, не совсем оно. Его там дай бог половина, а остальное… ну… порядком покрепче будет.
– То есть, – я сглотнула резко скопившуюся во рту приторную сладость, – я что, должна быть пьяна?
– Пьяна ты должна была быть на втором коктейле. А от пятого попросту в отключке.
Снова икнулось. Вспомнился странный привкус и головокружительные, бьющие в мозг пузырьки. Мама дорогая… Коктейли, блин. Да я же, по идее, вообще в ноль! Легкость разом схлынула, к горлу подкатила тошнота. Пространство взорвалось звездочками, закружилось – неистово быстро. Кеннет придержал меня за плечи, невесело вздохнув. Перед глазами потемнело, в висках стрельнуло болью. Ай… А потом весь мир навалился сверху, придавив, и все померкло.
Преследовала духота, сквозь редкие проблески сознания противно мутило, ужасно мешали лезущие в лицо пряди. Темнота крутилась, тряслась, что-то бесконечно падало и душило. Из сна выкинуло неожиданно – прямиком в реальность, с ее безжалостно громкими звуками. Пх-х-х да пх-х-х. Господи, это же мое собственное дыхание… Разлепить веки стоило неимоверных усилий, потолок качнулся и попытался на меня упасть, но потом вновь отдалился на безопасное расстояние. Поняла, что лежу на диване и на груди моей вздымается золотистая коробочка. Накопитель! Сплетенный на шее цепочками с резным треугольным амулетом. Я попыталась подцепить его пальцами, он выскользнул.
