Парк и так был пустынен. Какая-то парочка старшего школьного возраста, сидела на лавочке, случайный мужик спешил по своим делам, явно используя парк, чтобы срезать путь. Центральная дорожка освещалась рядом желтых фонарей, отчего казалось, что за ее пределами властвует кромешная тьма. Свернув с асфальта на уходящую влево тропинку, Фролов понял, что все это обычная световая иллюзия. Разноцветные далекие огни города, как могли, но все же доносили остатки света, давая возможность довольно свободно ориентироваться. Гул проезжей части становился тише. До назначенного места было еще метров сто. Ветер гулял в опадающих кронах, создавая жутковатую атмосферу дикого леса. Андрей остановился и решил прикурить сигарету, обдирая целлофан с недавно купленной пачки. Порыв ветра стих и вдалеке послышался довольно четкий женский крик: «Помогите!»
Источник крика находился как раз в той части, куда и шел Фролов. Андрей замер и прислушался. Зов о помощи повторился: «Помогите! Люди!» Первое что пришло в голову, что нужно срочно ринуться на помощь. Но затем включился страх. Что там творилось – неизвестно, и можно попасть в неприятную переделку. Секунд десять Фролов колебался, хотелось просто вызвать полицию, но очередной крик: «Помогите! Насилуют!» – означал, что полиция остановить преступление просто не успеет.
«Что ты делаешь? Это опасно! Это не твое дело!» – как будто внутри жил какой-то отдельный человек, который сейчас вдруг решил заявить о себе в полный голос, чувствуя, что его дому – Андрею Фролову угрожает опасность. «На месте этой женщины могла быть твоя жена, и никто бы ей не помог, как и ты сейчас», – похоже во Фролове было целое общежитие.
Не помочь было нельзя. Это давило бы всю оставшуюся жизнь. Это нельзя было бы искупить сотнями удавшихся операциями. Если насильники убьют жертву, этой трусости не будет уже никаких оправданий. Сбежать, означало потерять самого себя.
«Ты что, собрался жить вечно? Жизнь, как процесс, не может быть абсолютной ценностью, поскольку она конечна. Важно не сколько ты прожил, а как! Да и вообще, кто сказал, что там убьют? Какой-нибудь обожравшийся урод просто пристал к одинокой прохожей. Увидит тебя и сам отстанет», – последний оратор внутри явно умел убедить лучше всех предыдущих, и Андрей поспешил на помощь.
Крики продолжались, затем стал слышен и мужской голос. По пути Андрей нашел пустую пивную бутылку, разбил ее о камень в надежде, что звон битого стекла отпугнет насильника, но ничего не изменилось, кроме того, что женский крик стал переходить в плач.
Похоже, преступление совершалось как раз в том месте, где Фролов намеревался покурить. В конце он почти перешел на бег. И, наконец, увидел картину происходящего.
На той самой лавочке, где курил трубку старик, двое мужиков держали женщину. Женщина стояла на коленях перед скамейкой, один из насильников прижимал ее тело к лавочке, скручивая руки, другой пытался заткнуть рот. Определить возраст насилуемой было затруднительно, ее лицо закрывали волосы, но судя по толстоватой фигуре, она не была молода. Насильники уже стащили с нее и брюки и трусы, оголив широкие белые бедра. Появление Фролова, похоже, стало для них неожиданностью. Оба уставились на непонятно откуда появившегося человека, явно ожидая от него каких-то действий.
– Э-э, а ну отстали от нее! – как можно грознее крикнул Андрей, пряча «розочку» за спиной, чтобы не провоцировать преступников.
Насильники тоже не молоды. В темноте определить возраст было затруднительно, но им явно перевалило за сорок. Один, что прижимал женщину к лавке, имел на лице седую щетину, другой был лысый, с большим ртом и длинными морщинами возле глаз. Именно он ответил Андрею:
– А те че надо? Иди куда шел!
– Я говорю, отпустили ее. Быстро!
– Да успокойся ты. Она шалава, проститутка. Хочешь, она и тебе даст, – лысый уже не занимался жертвой, а стал подходить к Фролову.
– Она, похоже, никому давать не хочет. Зачем вам это надо? Вы мозгами подумайте. Она потом на вас ментам заяву напишет, – Фролов решил, что мужскую солидарность, которую проявили насильники, предложив поучаствовать, надо обернуть в свою пользу.
– Да никуда она не пойдет, – лысый подходил все ближе, – она же шлюха. У нее муж дома, а она со всеми напропалую.
В этот момент женщина, оставшись под присмотром только одного из мужиков, предприняла отчаянную попытку вырваться. Это отвлекло лысого. Мысли в голове Андрея летели с комической скоростью: «Если баба вырвется и убежит, то я останусь один на один с двумя. Навряд ли они будут в восторге, что дал ей уйти. Значит нужно выводить из строя первого. В руке розочка. Куртку она не пробьет. Значит надо бить в голову. Если попасть в висок, глаз или шею, то можно убить. Нужно бить в губы. Стекло нанесет много болезненных ран и отвлечет лысого минимум на минуту. А потом? А потом нужно бежать. Бабу они уже насиловать не станут. Не до этого будет. Израненный за мной не побежит, а если побежит второй, что не факт, с ним справиться будет легче».
Замешательство, во время которого шло раздумье, длилось секунды три. Лысый стоял боком, смотря на товарища, и Андрей, подскочив, нанес удар горлышком бутылки в район рта. Насильник увернулся, и Фролов увидел, как взметнулась его рука для ответного удара. Удар показался слишком сильным, даже каким-то нечеловеческим. Фролов почувствовал, как его ноги подкосились.
Мир сузился до границ собственного сознания. Не было уже слышно, как развивается история с насильниками и жертвой, так же, как и не было ясно, продолжают его избивать или нет. Между тем, пришло понимание, что лысый попал в висок, и это не сулило ничего хорошего. Медицинские познания потекли сами собой.
«При сильном ударе в область виска повреждаются височная кость и средняя мозговая артерия, в результате чего может наступить эпидуральное кровотечение. Возможная смерть. Раз мысли продолжают появляться, значит – смерть не наступила. Значит – артерия не порвалась, но ствол мозга прижался к намету мозжечка, что тоже может вызвать разрыв вен, идущих из конвекситальной части полушарий в синусы твердой мозговой оболочки, приводя к субдуральной гематоме».
«Смертность от острых СДГ составляет шестьдесят – восемьдесят процентов. Это даже в Википедии написано», – промелькнули утренние слова Ломидзе.
«Нет, я еще осознаю себя, значит живой. Должна прийти помощь! Женщина, вероятней всего, вырвалась и уже вызывает скорую. Неотложке тут ехать три минуты. Надо просто думать, не переставать думать…»
Перед глазами Андрея вдруг появился вагон метро. Самая обычная поездка. Народу много, что означало час пик. В подземке, правда, не было никакой возможности определить утро это или вечер. В этот момент объявляют остановку: «Городская больница». Фролов понял, что приехал, и пора выходить. Плотный поток людей направился в сторону эскалатора. Продираться с толпой совсем не хотелось. Андрей взглянул на часы. Время, чтобы попасть на смену, еще было. В этот момент его взгляд привлекла девушка с темными волосами и в темной куртке. Ей явно плохо, она шаталась и, не удержавшись на ногах, рухнула между вагонами. Фролов тут же вошел в ближайший вагон, заблокировав двери, и крикнул пассажирам: «Человек упал между вагонов на пути!» – и добавил, указав парню, стоявшего возле стоп-крана: «Дергай!» Когда рычаг был опущен, молодой хирург подбежал к месту падения девушки, и, упав на перрон, прокричал: «Руку давай!» Из темноты на него посмотрела Любовь Соколова. Она стала какой-то совсем юной, а взгляд был непривычно легким, без постоянной грусти и тоски. В этот момент Фролов понял, какой она была до потери ступней. Казалось, между этими версиями Соколовой была десятилетняя разница. Рука Любы потянулась вверх и через несколько секунд она уже стояла перед своим спасителем. Немного испачкавшаяся и растерянная. Вокруг собирались какие-то люди. «Спасибо, – начала разговор Любовь. – Как мне отблагодарить вас?» «Я очень был бы признателен, если бы вы выпили со мной чашечку утреннего кофе. Прямо сейчас», – ответил Андрей. «И это все? – Соколова смущенно заулыбалась, и, отведя глаза, продолжила: – Ну, хорошо, я согласна, – а затем, подняв взгляд, веселый и беззаботный, представилась: – Люба». Фролов взглянул на ее ноги. Они были целые и невредимые, Любовь стояла на них, переминаясь от неловкости, и никогда она не была такой высокой!
