* * *
С момента странного звонка некого Данилянца прошло всего два дня, а Пригодин чувствовал, как жизнь превращается в ад. Слова психолога не выходили из головы. В среду в классе Раджабова был урок физкультуры, и Пригодин постоянно наблюдал за Ахсаном, можно сказать ловил его взгляды, но так и не смог понять, правда: то, что ему поведал психолог или нет. В пятницу предстояло сразу два факультатива: дзюдо и шахматы. Можно было отменить шахматный кружок и оставить Ахсана позаниматься дополнительно. Это желание превращалось в навязчивую идею. И тут раздался звонок от Данилянца. Учитель сохранил его номер. И единственное объяснение, какое педагог нашел для себя, почему он это сделал – «на всякий случай». Судя по всему, тот самый случай настал. Пригодин быстрыми шагами зашел в раздевалку. – Алло, – поспешил он ответить на вызов.
– Алексей Олегович, добрый день. Вас опять беспокоит Данилянц, психолог… – Я понял. Зачем вы мне снова звоните?
– Я думал, вы ждали моего звонка, чтобы узнать, как обстоят дела у Ахсана. – Может быть…
– Так вот, спешу вам сообщить, что дела плохи. Вам нужно немедленно прекратить с ним общение.
– Что? Он ходит на секцию дзюдо. Как я могу его выгнать? У него отличные результаты. Что я скажу его отцу, наконец?
– Я провел с мальчиком еще две беседы… Похоже все сложнее, чем я мог предполагать. У Ахсана сильная сексуальная дисфункция. Чтобы начать эффективное лечение, нужно прекратить регулярное общение с объектом ее вызывающую. То есть с вами.
– Как вы это представляете? Я веду в его классе урок физкультуры. Решайте этот вопрос с отцом. Пусть переводит в другую школу…
В этот момент Пригодин осознал, что говорит глупость. Очень большую глупость. Он уже представил, как детский психолог приходит к Раджабову старшому и говорит: «Знаете, ваш сын хочет учителя физкультуры…» Пригодин аж слюну сглотнул, но Данилянц уже переводил разговор в другое русло:
– Я уже сказал вам, что не могу сообщить о данной проблеме отцу. Знаете, что Ахсан сказал мне на последнем сеансе? Если я скажу вам, вы сами прекратите с ним общаться!
Пригодин почувствовал, как предвкушение от возможности узнать подробности беседы возбуждает его.
– Что? – педофил старался сказать это слово с максимальной незаинтересованностью, но это плохо получилось, и вопрос практически прозвучал как томный выдох.
– Он сказал…
Пригодин вышел из душевой кабинки. Слова Данилянца так возбудили, что больше не мог сдерживать свое вожделение и использовал хотя бы такую возможность снять напряжение. Затем подошел к раковине, открыл воду и долго хлюпался, пытаясь сосредоточиться на не закончившемся еще рабочем дне. Молодое смуглое тело Ахсана полностью захватило сознание. Мысли были только о пацане. Это выглядела как большая удача – вот такой ребенок в его секции. Который сам мечтает о том, к чему приходится других долго и тщательно подводить. «Все! – решил педофил. – Отменяю в пятницу шахматный кружок и оставляю Ахсана на дополнительные занятия. Он будет счастлив. И я тоже! Что будет, если он вдруг расскажет об этом психологу? Да ничего. Я от всего откажусь, а психолог решит, что это его обострившиеся расстройство, повлекшее уже конкретные фантазии, принимаемые за правду».
* * *
Роберт Данилянц был вполне реальным человеком. Вот только к детской психологии он не имел никакого отношения. Мужчина работал чиновником средней руки в администрации области. Не был женат и имел сына от первого брака, с которым уже давно не жил вместе. В октябре решил слетать на месяц в жаркие страны со своей подругой. У него было два телефона. Один впопыхах забыл дома. И не сильно расстроился. Звонить по роумингу не особо собирался. Все, что оставалось сделать Зеттатеррону, знающему точную дату прилета Данилянца, просто посещать его квартиру и совершать звонки Пригодину. Но номер был нужен на неделю, поэтому Андрей решил сделать проще, вытащил сим-карту из аппарата и подсунул ее под дверь. Как только она перестанет быть нужной, ее планировалось вернуть таким же способом. Словом, карателю так понравилось сочетание имени и фамилии – Роберт Данилянц, что даже не стал их менять, решив, что человек с таким именем скорее должен быть психологом, а не чиновником.
План ликвидации педофила был составлен с учетом замечаний Азейраса. Он базировался на порождения у Пригодина непреодолимого вожделения к ученику, папа которого оторвал бы голову в случае сексуального домогательства к сыну. Может быть, оторвал бы даже в прямом смысле этого слова. Ликвидировать грешников с помощью группировки дагестанских головорезов, показалась Зеттатеррону хорошей практикой. И судя по всему, план работал. Ментальная база сообщила, что Пригодин в предвкушении маленького Ахсана собирается оставить его на «дополнительные занятия». Оставалось незадолго до окончания основных занятий по дзюдо позвонить Раджабову-старшему и предупредить о планируемом бесчинстве по отношению к его сыну…
* * *
Скрип тормозов огромного внедорожника нарушил умиротворение, царящее вблизи восьмого лицея. Автомобиль так стремительно подъехал к школе, что чуть не снес ворота, остановившись буквально в полуметре от них. Из машины выскочил высокий плечистый мужчина лет сорока пяти, кавказской внешности и чуть ли не бегом бросился на проходную. Когда он ворвался в здание, то увидел, как его тринадцатилетний сын спокойно надевает осеннюю куртку, ожидая, когда семейный водитель заберет его и отвезет домой. – Ахсан! – закричал он. – С тобой все в порядке? – Папа, что случилось? Почему ты здесь?
– Скажи, с тобой все в порядке? – Раджабов-старший уже подбежал к сыну и, схватив его за плечи, стал смотреть прямо в глаза. – Что должно случиться, папа?
– Твой учитель по дзюдо? Он делал тебе что-то плохое? – Джабир даже слегка потряхивал своего сына, задавая очередные вопросы. – Алексей Олегович? – Да, да…
– Ты что, папа? Все просто потренировались, а потом пошли домой.
– Он не говорил, что надо поработать потом, когда все уйдут?
– Нет.
– Он не трогал тебя?
– Папа, ты вообще о чем? Я просто потренировался со всеми. Алексей Олегович, даже не говорил со мной особо.
– Слава Аллаху, Ахсан! – Раджабов прижал сына к себе. – Что за люди? Нести жи есть такую чанду! Найду и отрежу яйца этому хайвану
[19]!
В последний момент Алексей Пригодин нашел в себе силы, чтобы утихомирить похоть и включить рассудок. Он сделал две разумные вещи: решил, что сына бывшего бандита ни при каких обстоятельствах нельзя трогать и расспросил у школьного психолога про коллегу Роберта Данилянца, резонно решив, что в городе представителей данной профессии не так уж и много, а кого абы Раджабов нанимать бы не стал. В результате выяснилось, что никакого известного психолога с фамилией Данилянц в Тартарске нет, и единственное разумное объяснение происходящему было предположение, что Раджабов пригласил специалиста откуда-нибудь из Москвы. Но все выглядело настолько подозрительно, что Ахсан безапелляционно вернулся в категорию табу.
