Желание поспать возникло не только из-за накопившейся усталости сознания, но и из-за ночей. Длинных долгих ночей в мире, где всем надо спасть. Где в темноте среди брызг искусственных огней сон имеет не так много интересных альтернатив, при этом абсолютно ненужных сверхсуществу. Ведь с чемоданом денег можно было хоть каждую ночь тусить в ночном клубе. Но если тебе не хочется ни алкоголя, ни женщин, какой в этом смысл? Нет, этот мир не для него. Правы те, кто говорил, что душам не место в животном теле. Ты только и думаешь об удовлетворении своих физиологических потребностях, забывая, кто ты и откуда.
На самом деле Андрей давно убивал ночное время за купленным ноутбуком, играя в стрелялку. Это помогало хоть как-то скоротать темное время суток.
Впрочем, пора было заняться делом. Следующая встреча с бородачом назначена в необычном и отдаленном месте – на городском кладбище. Чтобы не опоздать, пора вызывать такси.
Небо чистое и безоблачное. МИБ сообщила только ряд и номер могилы, возле которой должна состояться явка Азейраса. Судя по всему, захоронения несвежие и в лесу. Кроны почти полностью опали. Тропинка усыпана сухой листвой. Ее шуршание под ногами вызывало воспоминания из детства Фролова. Может быть, вся соль этих физических воплощений заключалось как раз в нем – в детстве? Должна же быть душа когда-то счастлива? Забыться и не о чем не думать. Помнить все – это еще то бремя. Бремя, превращающееся в бесконечности бытия в китайскую пытку. Рассуждения прервало окончание поиска. На памятнике фотография женщины. Судя по внешности, она либо умерла в самом рассвете лет, либо просто использовали старое фото. «Артемьева Ольга Максимовна. 1949–1991», – гласил обелиск. Андрей взглянул на часы. До назначенного времени еще минут двадцать. Чтобы не выглядеть глупо, решил ждать медиума неподалеку, на другой могиле. Момент превращения бородача в Азейраса был непонятен. Но одно Андрей знал точно – минута в минуту метаморфоза произойдет. И вот на горизонте появился силуэт приближающегося по дорожке мужчины. Он зашел за оградку, сел на лавочку и стал набивать трубку. Без двух минут до условленного времени он затянулся. Еще через полторы минуты бородач обернулся и крикнул: «Молодой человек, вы, кажется, заблудились!» Это был уже Азейрас. Медиум явно что-то курил, чтобы отключать свое «я».
– Может быть, не стоит растягивать грешников на недели? – начал разговор Андрей, сев рядом с бородачом. – Все равно вся моя работа заключается в том, что я сижу дома, отслеживаю информацию по МИБ и делаю редкие звонки. В таком режиме можно вести всех оставшихся пятерых одновременно и легко закончить с ними за пару недель. А то я начинаю тут с ума сходить. Этот мир создан для тех, кто целыми днями думает о своих потребностях. То есть для обычных людей. А у меня немного другие задачи. Чем быстрее их решить, тем лучше.
– Странный все-таки этот мир, правда? Живешь и думаешь: «Вот бы от всего этого избавиться!» Треть жизни только на сон тратишь. Еще половину от оставшегося – на работу. И для жизни, настоящей жизни которую хочешь прожить, остается всего-то где-то часов шесть. А как только в твоем распоряжении целые сутки, начинаешь сходить с ума…
– Проблема не в этом, проблема в том, что я тут такой один, – перебил Андрей своего собеседника.
– Нет, проблема в другом. Ты должен испытывать неимоверное счастье от самого факта своего существования. Избавление от всех канонов физического мира, включая тревогу и страх, должно давать умиротворение и чувство абсолютной свободы. Просветление! Но этого не происходит. И знаешь почему? – похоже Азейрас вновь впал в азарт красноречия. – Потому что ты пытаешься быть Фроловым. Только все, что досталось тебе от того человека, это: воспоминания, внешность и… Соколова. И вот она и превращает твое существование в пытку. Я не знаю, зачем ты это делаешь. Вернее, знаю – у тебя остался осадок от прошлой жизни, что Фролов не бросил свою шлюховатую, и главное, подловатую жену и не ушел к Соколовой. Но эта история к тебе не имеет никакого отношения. А ты мало того, что вступаешь в ненужные тебе социальные связи, так еще и вынашиваешь утопический план передачи девушки самому себе из прошлого! Ты – не Фролов. Ты – Зеттатеррон. Сверхсущество. Единственный кто обрел реальную власть во всех мирах. Я не понимаю, что заставляет тебя заниматься ерундой. Эта история – отработанный материал. Она не имеет никакого значения теперь. Если ты хочешь спасти ноги Соколовой – просто продемонстрируй ей как рука проходит сквозь стол и сообщи нужную информацию. Она будет шокирована, но, думаю, пометит себе нужный день красным фломастером. И не поедет в метро. А может, забудет – и поедет. Но это будет ее выбор. Может быть, ей отрежет ноги через день. Может, это ее карма. В общем, оставь ее в покое. Возможно, она и не станет инвалидом, но ты точно искалечишь девчонке судьбу, исчезнув навсегда.
– Вот, кстати, здесь-то и вопрос: а исчезну ли я?
– Да даже если не исчезнешь – ты же не сможешь быть человеком. Ты не сможешь быть с ней. Но чтобы не думал, что ухожу от ответа, добавлю: а как ты вообще себе представляешь двух самих себя? Что ты и Фролов и не Фролов одновременно? Вас и сейчас не двое. Астральное и ментальное тела Фролова, его Сознание – это ты со знаком плюс. У сидящего передо мной существа все то же самое, но со знаком минус. Функция рассчитана таким образом, что оба вы стремитесь к нулю. Я заостряю твое внимание, что это не относится к биологическому телу Фролова и к твоей физической нейтронной оболочке. Экзотическая материя с отрицательной массой – это ни белки и ни кальций. Соединятся в одно только нефизические материи.
Азейрас опять убедителен. При этом не только в вопросах неведомой землянам физики (а физики ли?), но и вполне житейских. Роман с Соколовой – утопия. При этом утопия с явно читаемой концепцией – одно лечим, другое калечим. Спасем Любови ноги, зато бросим ее с разбитым сердцем. Но решать это нужно потом, сейчас времени не было. Медиум не будет Азейрасом вечно. Пора спросить про грешника. Хотя, нет. Старый ментальный друг так и не ответил на один вопрос:
– Так что насчет ликвидации грешников параллельно?
– Это невозможно. По очень простой причине. Я не знаю, кто будет следующим. Ядро Млечного Пути выдает мне их по одному в семь дней. Таков его цикл.
– Ясно. И кто в этот раз?
Бородач крепко затянулся трубкой. Этого должно было хватить на короткий рассказ об очередном объекте ликвидации.
– Если предыдущие два недочеловека совершали свои злодеяния абсолютно осознанно, то этот персонаж действительно живет в своем мире. Захар Лентовской родился крепышом. Крупным и сильным мальчиком. Но скоро родители закончили радоваться своему чаду: в возрасте двух лет Захару поставили диагноз – детская шизофрения. На самом деле диагноз неверный. Ребенок действительно был болен. Вот только недуг его назывался аутизм, но в начале восьмидесятых в Советском Союзе никто такой диагноз не ставил. И родители решили отказаться от ребенка, сдав его в специальное учреждение.
Дело происходило в Москве и диагноз впоследствии поменяли. Надо сказать, это сыграло в судьбе ребенка важную роль. В обществе помощи аутичным детям состояла одна молодая женщина – дочь партийной шишки. В самом начале девяностых она вышла замуж за начинающего бизнесмена. Связи ее отца и прозорливость мужа быстро избавили семью от каких-либо материальных забот. И женщина решила полностью посветить себя семье и благотворительности. Она продолжала помогать аутичным детям и в какой-то момент решила усыновить ребенка с таким диагнозом. Муж дал добро, тем более дома он бывал крайне редко и не совсем понимал смысл болезни. Так в возрасте семи лет Захара усыновила семья Лентовских.
