– Там нечему обмораживаться, – и этот комментарий опять выглядел странным. – Возьми эти деньги. Здесь почти двести тысяч. Не трать их на всякую ерунду и вообще никому не рассказывай про них. Используй только если случиться какая-нибудь беда. Дальше мы выйдем на дорогу и поймаем такси. Нужный нам таксист будет проезжать по ней через четыре минуты. Нужный он, потому что – неместный и едет транзитом в другой конец города, и никто и никогда не найдет его, чтобы допросить. Мы заедем в единственный сейчас работающий обувной магазин, и я куплю себе ботинки, чтобы не привлекать внимание. А потом я расскажу все остальное. Договорились?
Была почти полночь. Снегопад стихал. Пространство вокруг обелилось, оттого казалось, что ночь уже не будет беспросветно темной. Подсветка и вывески неработающих магазинов, занимающих весь первый этаж обычной девятиэтажки, кидали разноцветные отблески на молочную поверхность погребенной под снежинками брусчатки. Впрочем, один из магазинов все же работал, поэтому Андрей теперь стоял в новеньких ботинках, а Люба ожидала начала того самого проясняющего разговора, но вместо этого ее мужчина выдал:
– Ты хочешь выпить?
Соколова сдержано улыбнулась и кивнула, снять стресс было самое то.
– Тогда пошли купим вермута. Отопьешь – сколько сможешь. По нашей версии, ты вышла из ОВД около девяти часов…
– По нашей версии?
– Поскольку тебя видело все ОВД, скорее всего, допросят. Но так как никто на самом деле не собирался заводить на тебя уголовное дело, всем говорили, что ты свидетельница готовящегося теракта. Так сказали даже твоей маме. Когда тебя вызовут на допрос, ты просто скажешь, что заметила, как в метро незнакомец оставил сумку и стал уходить в другой вагон. Ты стала кричать ему, что он забыл багаж, но тут и появилось ФСБ. Сумку забрали. А держали тебя так долго, потому что хотели привезти на опознание того человека. А вышла ты из милиции около девяти вечера, никого так и не привезли, и тебя отпустили. Камеры с восьми до одиннадцати ничего не покажут, поэтому опровергнуть эту довольно правдивую версию не сможет никто. Так вот, вышла ты около девяти, а домой приедешь в первом часу. Где ты была? Правильно, пила с нервяков. От мамы, конечно, будет взбучка, но это пережить можно. Все запомнила? Вот, кстати, твой телефон. И хотя твоя мама места себе не может найти, звонить сейчас ей не стоит.
– А что случилось с остальными людьми в ОВД? – осторожно спросила Соколова.
– Те самые террористы, план которых сорвался, приехали вызволять своего, потому что около десяти вечера, когда тебя уже не было, его все-таки доставили до места назначения. В живых не осталось почти никого.
– Это же неправда… – ели слышно промолвила шокированная девушка, все настолько сходилось в одну стройную версию, что она сама начинала в это верить.
Пара стояла около того самого магазина, где и приобреталась обувь, и тут Андрей просто просунул кисть руки сквозь стену…
– Вот она правда, Люба, я не человек. Я существо из другой галактики, и даже это еще не все. Я существо из другой галактики, которое прилетело из будущего. Моя внешность – лишь адаптация к образу людей, а еще точнее – копия вполне реального человека, проживающего в этом городе. Я скажу даже больше, этот человек и есть я, только семилетней давности. Он хороший земной парень. Он действительно врач, состоит из плоти и крови, и когда я приду к нему, чтобы помочь не совершить будущие ошибки, то перестану существовать, став им. Это все сложно и непонятно, но если ты хочешь остаться со мной, останься с ним. Вы будете жить нормальной человеческой жизнью, без спецслужб и подстав. Он будет ходить на работу, ты учиться. Он будет желать тебя как женщину, и когда-нибудь вы поженитесь. Но чтобы все это произошло, тебе нужно сделать две вещи: дать правильные показания и пятого апреля две тысячи одиннадцатого года не ездить на метро. История, в которой ты убьешь двоих сокурсниц, оказалась ошибкой. Ты действительно на это не способна. Как-то так. Это и есть правда.
За время, которое Фролов или теперь Зеттатеррон, знал Соколову, он ни разу не видел у нее такие большие удивленные глаза. Любовь смотрела то на стену, сквозь которую проходила рука, то опять на Андрея, она явно отказывалась верить глазам, но непостижимого накопилось столько, что не поверить было нельзя.
– Я просто хотел уберечь тебя от трагедии, – продолжал пришелец из других миров, – но ввязал в другую заварушку. Поэтому сегодня пришел и спас тебя, но дальше мы не можем идти вместе. Мне осталось здесь меньше суток. Да и зачем я тебе такой? Здесь у нас нет ничего общего.
– Я не знаю, что делать дальше…
– Давай купим вермута, доедем до твоего дома и просто помолчим…
* * *
Зеттатеррон сидел на скамейке в парке, в том самом роковом месте, где в будущем произошла первая встреча Фролова с медиумом, где потом так нелепо погиб, и ожидал Артемьева. Именно Артемьева, а не Азейраса. Ведь великий ментал, по сути, провалил свой многоходовой коварный план, и теперь карающий ангел собирался вбить в гроб этого замысла последний гвоздь – лишить Азейраса физических рук и рта, чтобы его влияние на этот мир свести к нулю. Что же касается сделки с Сатаной и встречи с Фроловым, тут даже не нужно ничего менять. Это приятный бонус от разводки и награда за авантюрное и отягощающее путешествие в прошлое. Было даже приятно, что все чисто житейские цели в этой миссии выполнены: с Соколовой теперь не случится трагедии, а вчера, напоследок, она вдруг сама попросила адрес и городской телефон Фролова. Даже не было сомнений, что девушка найдет ключ к сердцу молодого хирурга. Она, что немного удивляло, приняла действительность такой, какая она есть, и со спокойной душой отпустила своего странного внеземного друга. Иногда можно было что-то решить и без сверхспособностей, путем простого человеческого общения. И такие успехи почему-то радовали гораздо больше, нежели сюрреалистические функции в режиме бога. Наверное, по этой причине, Зеттатеррон даже не стал узнавать график дежурств Фролова, решив, что если он без МИБ не найдет самого себя, то грош тогда ему цена как обычному разумному существу. Отчего-то было приятно, что ночью ветер угнал тучи на восток и теперь, между рваньем облаков, золотился поздний ноябрьский рассвет. И тут, как и ожидалось, весело несясь по пушистому снегу, появился сначала большой белый акбаш, а затем и его хозяин – Иван Филиппович Артемьев.
– Доброе утро, – Андрей присел на скамейку рядом с Артемьевым.
Тот подозрительно покосился и коротко ответил, понимая, что приветствие – это лишь соблюденный ритуал перед последующим разговором:
– Доброе.
– Вас, наверное, интересует кто я такой?
– Я не знаю, кто вы такой, но не так давно ко мне приходило ФСБ и показывало ваш фоторобот. Они говорили, что я встречался с вами в понедельник, но я этого не помню.
– Но вы же знаете, кто на самом деле со мной встречался…
Артемьев хотел ответить что-то поспешное, и даже открыл рот, но затем передумал, облизал губы и спросил:
