И велел «Топинамбуру» сделать стены прозрачными! Из пяти восторженных выдохов выдох Семирамиды был самым громким, что и неудивительно. Зрелище было потрясающее! Огромный светящийся шар «Звезды жизни» затмевал собой даже столичное сияние Сурраха. А к шару со всех сторон, как мошкара на светильник, слетались сотни кораблей всех мастей и пород. Корабли пристыковывались к поверхности шара, облепляя его, но сияние не угасало. Многое я уже успел в космосе повидать, но тут у меня аж челюсть по ключице стукнула.
Первым опомнился Ной:
– Что, Цезарь, вот бы такую махину угнать? Сдюжишь?
– Обалдел? – От возмущения я даже клацнул зубами. Но тут же сообразил, что Ной специально подначивает – старается себя из шока вывести, ну и меня заодно. Уж такая у него манера, а я, собственно, и не против.
– И что нам дальше делать? – Восхищение Ипата длилось недолго. Прошло оно и кануло, а крестьянская сметка не вернулась. Скис командир, увидев этакое светящееся чудо, ощутил себя мелкой мошкой, и вопрос его прозвучал жалко.
– Выигрывать гонку, – отчеканила Илона.
Вот это да, вот это я понимаю! Молодец дарианка! Заслонившись от Ипата, Ной послал ей воздушный поцелуй, а я просто отметил в уме, что женщины – не все, конечно, – практичный народ. Для чего мы сюда приперлись – на «Звезду жизни» глазеть, что ли?
То-то же.
– С чего начнем, спрашиваю, – загудел, как в бочку, приободрившийся Ипат, уставившись почему-то на меня.
А я что? Я ничего! Он командир, пусть он и решает. И Ной пусть ему помогает, раз он эту кашу заварил. А я всего лишь пилот, я буду гонку выигрывать, а формальности пусть они утрясают, я пока посплю, вот!
В общем, высказался я в таком духе. А Ной так вкрадчиво и спрашивает:
– Что, даже погулять там не хочешь?
Этим он меня уел. Отвечать я ему, конечно, не стал, но постарался побыстрее подлететь к шару, чтобы прилепиться и внутрь попасть. Как бы не так! Я никогда не понимал, что такое «пробка» в старых имперских сериалах. Теперь понял! Все прибывающие суетятся, переругиваются по связи, ищут места на шаре поближе к залу регистрации. В общем, пришлось попотеть. Пристыковались, сообщили о себе, несколько часов подождали, пока нас проверят – сперва дистанционно, а потом каким-то хоботом, что вдруг просунулся в «Топинамбур» сквозь малое отверстие и давай высматривать-вынюхивать. Неприятно, но терпеть можно. Семирамида только взвизгнула, когда конец хобота коснулся ее плеча, а Ной плюнул в хобот и попал. Хобот оказался ничего, не обидчивым. Вытер плевок о штаны Ноя и убрался восвояси.
Затем проход внутрь сферы открылся. Я было вздохнул с облегчением, но зря. Жизни внутри «Звезды жизни» оказалось даже как-то многовато. Длинные кривые коридоры, полные клерков, военных, космолетчиков вроде нас, торговцев всем, чем можно, девок, нищих, а также странного вида гуманоидов. Тоже, наверное, потомки людей, вроде как на Хатоне, только еще уродливее. Суета, а местами и давка – не протолкнуться. Мы оставили на корабле Илону с Семирамидой, но, пока добрались до зала регистрации, дважды успели потеряться, хоть и были всего втроем. Особенно тормозил Ипат, Ной же чувствовал себя в своей среде обитания. Только благодаря Ною мы добрались до регистрации всего-то за два часа. Я бы точно заблудился. Или ограбил бы кто меня, уж больно много всякого сброда на пути встречалось…
Очередь на регистрацию казалась огромной, но тут было хотя бы интересно. Я убедился, что звездолетчики, особенно бывалые, – самые разговорчивые люди во Вселенной. Поток баек и без нас лился рекой, а тут соседи по очереди мгновенно распознали в нас новичков и набросились с байками, ссорясь и перебивая друг друга.
Я узнал о знаменитом гонщике Олее Дивном, который все время брал с собой в гонку пару огромных собак-мутантов. Олей считал их более надежными спутниками, чем люди. Однажды он вышел из прыжка слишком близко к черной дыре, кораблю не хватало рабочей массы, чтобы отойти подальше, и тогда Олей скормил кораблю любимчиков. Он достиг финиша, как он считал, первым, однако оказалось, что локальное время в его корабле замедлилось настолько, что он действительно прибыл первым – но в следующей гонке, через сурраханский год. Олей в горести отправился на удаленную планету и живет там в уединении на ферме, где разводит собак-мутантов в память об убиенных.
Я узнал о любимце императора Луке Сером, который научился сращивать несколько живых звездолетов в один. Он считал, что чем большим количеством слившихся звездолетов он станет управлять, тем больше шансов выиграть гонку. И действительно, на последний этап он вышел лидером, но у звездолета началась шизофрения – слишком много разумов слились в один. Лука постарался подключиться к квазиразуму напрямую, но в результате сам помешался. Дрейфующий в обычном пространстве корабль подобрали спасатели, нашли там пускающего слюни пилота. Вылечить Луку удалось, но с тех пор он потерял интерес ко всему, кроме темы запрета сращивания кораблей. Он пробивал запрет с такой энергией и полным отсутствием эмоций, что заработал прозвище Квази, – но все-таки пробил, и с тех пор технический регламент не допускает участия в Больших гонках составных кораблей.
Я узнал о некогда популярном гонщике Базиле Головане, заявлявшем, что ему мала Галактика и мала Метагалактика, а потому из очередной гонки он попросту не вернулся. Ему надоели эти сковывающие свободу контрольные пункты, необходимость отмечаться на которых выводила его из себя, – и он отправился в невозвратное путешествие с целью достичь точки сингулярности Вселенной. Больше его никто не видел, но среди богемы Сурраха образовалась небольшая секта верящих, что, когда Базиль достигнет начала Вселенной, он станет живым богом и сместит императора. Нескольких адептов секты даже арестовали за подготовку переворота, но потом император их помиловал, заявив, что безвредных сумасшедших лучше держать на свободе. Нет, сказали нам, мы, конечно, не думаем, что император побаивается явления бога, но он мудрый человек и привык просчитывать разные варианты…
Я узнал о невероятном Пане Смутном, вывалившемся из прыжка под фотосферой звезды, и, пока звездолет несколько секунд держал термозащиту, успевшем поведать людям о тайном городе внутри солнца. Я узнал об отчаянных братьях Генри и Льве, имена которых стали нарицательными: они попытались использовать в гонках клонов для «сброса», были арестованы за мошенничество и изгнаны за пределы империи, а закон, запрещающий участие клонов в гонках, назвали их именем. Я не успел спросить, что такое «сброс», потому что мне уже рассказывали о каком-то Эжене Нулике, разбойнике из системы Злой Луны, который…
Я многое узнал, кроме главного – куда лететь и что делать. Гонщики отмахивались от вопросов: мол, сам узнаешь, когда маршрутную капсулу скормишь звездолету, послушай лучше, как Перун Уникальный двадцать лет назад обставил Кага Лейного…
Наконец загорелся номер нашей очереди. Ной первым устремился к раскрывающимся дверям, Ипата же, ошалевшего от космолетных баек, мне пришлось тащить за руку. Ничего интересного за дверью, впрочем, не оказалось. Небольшое возвышение, на которое бесцветный голос велел возложить руку капитану яхты (он так и сказал – яхты!). Ипат, робея, возложил. Руку с чавканьем облепило серой биомассой, потом с не менее громким чавканьем биомасса сползла – и в ладони у Ипата осталось что-то вроде яйца птерокролика. Только золотистое. «Идентификация пройдена, – сообщил голос, – вы свободны».
