Внутрь личных апартаментов император не пускал никого и никогда. Даже императрицу. Квазиживые апартаменты могли все, создавая любые иллюзии и делая любовниц ненужными, а что до важнейшей задачи продолжения рода, то покои государыни – почти такие же, только попроще, – граничили с покоями императора. Оба биомеханизма прекрасно спелись, транслируя своим хозяевам не только весь комплекс ощущений, намного более ярких, чем при естественном акте любви, но и при необходимости биологические материалы, самым тщательным образом проверенные и отобранные. Следили и за дальнейшим. Дебил в императорской семье не мог родиться ни при каких обстоятельствах.
Быть может, не так уж не прав был Ной Заноза, предположив, что спустя несколько поколений все люди, сколько их есть в Галактике, будут жить внутри квазиживых систем, очень счастливые, наслаждающиеся немереным могуществом и ни к чему не пригодные. Тут-то все и кончится.
Кончится ли?
В случае необходимости квазиживая среда могла держать императора в курсе текущих дел, транслируя хозяину доклады министров и передавая в противоположном направлении руководящие указания; она даже стремилась взять на себя эту обязанность, – но император предпочитал обходиться без квазиживых посредников. То ли так проявлялся некий атавизм, то ли поспешил с выводом жулик и циник Ной Заноза. Презирать людей, конечно, можно и нужно, но ведь не всех же и не всегда!
Но оделся монарх все же при помощи квазиживой среды. Оделся он по моде, но просто, ибо на сегодняшнее утро не намечалось ни торжеств, ни официальных приемов. Собственно говоря, он не оделся – не монаршее это дело, – а его одели. И даже не одели, а вырастили удобную немнущуюся одежду прямо на его коже. Незачем было и спрашивать, подозрительно крутя носом, чистая ли одежда. Грязной хотя бы в масштабах одной бациллы она не могла быть по определению.
Чуть ранее точно таким же путем произошло отправление естественных потребностей и умывание. А зубы монарху были вычищены и отполированы еще во сне.
Последнее по порядку, но не по важности – утренний настрой. Император сладко потянулся, и в тот же момент среда влила в него бодрость, оптимизм и желание радостно трудиться на благо империи. Чего еще желать? Недоразумения – утрясем, запутанные узлы – распутаем, по возможности не рубя, препятствия – опрокинем. Неудачи? Гм, а что это такое?
В превосходном настроении император покинул личные апартаменты, пожелал доброго утра императрице, поцеловал наследника и проследовал в кабинет. До завтрака монарх обычно работал полтора-два часа, но сегодняшний настрой получился особенно удачным, он звал к кипучей деятельности, прервать которую, да и то не раньше обеденного времени, могли лишь тоскливые рулады пустого желудка.
Первый министр ждал в приемной. Совсем как при великом прадеде, в одно воистину прекрасное утро перекроившем Галактику. Император мельком подумал, что традиции – великая вещь, но мысль была пустячная и не задержалась в голове. Другая мысль – о том, что первому министру иногда следовало бы приносить государю столь же светлые идеи, какова оказалась идея имперской пирамиды, – повертелась в голове так-сяк и не принесла плодов. Нынешний министр был неглуп, но не гениален и ничуть не интересовался историей Земли Изначальной.
В этом отношении Леопольд Двести Тридцатый превосходил министра настолько, насколько гора, пусть самая небольшая, превосходит яму. Он даже мог примерно указать век, в котором Аттила разбил Бонапарта при Мидуэе, – информация бесполезная, но на свете есть много бесполезных вещей.
Министр почтительно поклонился, шевельнул губами, собираясь, как видно, справиться о драгоценном здоровье императора, затем вспомнил приказ не справляться об этом – не может хворать тот, за кем приглядывают биоапартаменты, – и смолчал. Лишь поклонился еще ниже. Император приветствовал министра милостивым кивком и пригласил в кабинет.
– Что нового?
Обычный каждодневный вопрос. Лавина текущих дел накроет монарха чуть позже. Сначала то, что случилось внезапно и требует немедленных решений.
Министр тайком заглядывал в глаза – пытался понять, бестолочь, в каком настроении находится повелитель. Как будто поутру у монарха может быть плохое настроение! Ну откуда понять тому, кто спит среди мертвых вещей, какое настроение у человека должно быть поутру?
Министр маялся – император это видел. Министр принес новость, но такую, что высказать ее деликатно он был не в состоянии, а кому же хочется брякнуть, глядя монарху в лицо?
– Покороче, – строго сказал император, давая понять: можешь брякнуть, не трусь. А если бряк окажется забавным, то тем лучше для тебя.
– Ваше императорское величество, – начал министр, – к нам на Суррах прибыли вербовщики с планеты Зябь…
– Ну и что? – Кажется, император где-то что-то слышал об этой планете, но пока не мог вспомнить, где и что.
И министр брякнул:
– Ваше императорское величество! Эти вербовщики обратились одновременно в министерство экономики и в министерство внешних сношений с официальным запросом. Они пытаются завербовать Суррах!
Произнеся это, министр изобразил подобие иронической улыбки – и сейчас же сменил ее на веселый смех, чуть только император раскатисто захохотал над этаким анекдотом. Отлегло на душе: властелин десятков тысяч обитаемых миров не обиделся и не разгневался, а развеселился. Чего только не случается в Галактике! Никакой юморист-острослов не выдумает такого, у него просто язык не повернется. Завербовать Суррах! Сияющий бриллиант на вершине имперской пирамиды!
– Они что, душевнобольные? – клокоча горлом в попытке справиться со смехом, спросил монарх и махнул рукой: покороче, мол, отставить титулование.
– Никак нет. Деревенщина, но не психи.
– Что еще за Зябь такая?
– Слаборазвитая планета, совсем недавно включенная в имперскую пирамиду на восьмом уровне, – доложил министр. – Завербована планетой Рагабар.
– Ха-ха. – Император наконец отсмеялся. – Это не те везунчики, что выиграли Большую галактическую гонку?
– Так точно, те самые. У вашего величества прекрасная память.
– А у этих гонщиков отнюдь не прекрасное чувство реальности, – буркнул император. – Успех кружит голову, не так ли? Спасибо, вы меня развлекли. Надеюсь, ваши подчиненные разъяснили им параграф… какой там параграф?.. Закона о вербовке?
– Параграф десятый о недопущении двойного вассалитета, – услужливо напомнил министр. – Боюсь, здесь не тот случай: Суррах имеет пять вассальных планет, но сам не является ничьим вассалом…
– Еще бы он им являлся!
– …следовательно, в данном случае нет речи о нарушении десятого параграфа, – закончил министр и дерзнул продолжить шутку: – Мы можем подписать с Зябью договор хоть сегодня.
Император фыркнул.
– Ну и как в таком случае будет выглядеть имперская пирамида?
– Ну, как-то так… – Министр попытался изобразить руками очень узкую и длинную кривую фигуру, мучительно изогнувшуюся то ли в агонии, то ли в странном и страстном желании вершины поцеловать основание. – Вот так примерно…
