– Несомненно! – Министр изобразил восторг от очередного проявления гениальности монарха. – Мы сразу заткнем рты всем крикунам, что верещат о галактическом феодализме. Прекрасная мысль!
Он понимал, что император держит в уме не только эту идею. Судя по всему, монарху хотелось лично поглядеть на такую диковинку, как неотесанные посланцы из патриархальной глуши, с дурной головы явившиеся вербовать Суррах. В Галактике много удивительного, но подобных визитеров еще не случалось. Отчего бы не ознакомиться с этакой достопримечательностью?
Любопытство не порок. Более того: его отсутствие у монарха ведет к профессиональной несостоятельности. По мнению современников, высказываемому открыто и без всякой боязни – ибо легко и приятно говорить правду в глаза сильным мира сего, – Леопольд Двести Тридцатый приближался к облику идеального государя. В глубине души министр знал, что это приближение можно с натяжкой назвать лишь самым первым, и был рад этому.
Трудно служить коронованному дураку или безумцу, еще труднее служить гению, зато у заурядного монарха и мысли заурядные, с ним легко и довольно предсказуемо, а значит, надежно. Если при этом у него и капризы умеренные, то чего еще желать министру? Захотелось императору поглядеть на забавных дикарей?.. Да пожалуйста, пусть смотрит! Блажь, но безопасная…
С легким сердцем министр назначил аудиенцию на завтра. Самому было интересно поглядеть на деревенских дурачков, каких на Суррахе, да и вообще на высших уровнях имперской пирамиды днем с огнем не сыщешь. Зрелище обещало быть любопытным. Самонадеянность низших существ, право же, чрезвычайно забавна…
* * *
– Почему нам нельзя осмотреть столицу?!
Четверо хором вздохнули: Семирамида опять выходила из себя. Казалось бы, им не привыкать, а оказалось, что привыкнуть невозможно. Ной посмотрел на Ипата, затем на Цезаря – помогайте, мол.
– Для безопасности, – веским басом произнес Ипат.
– Для чьей? – Голос певицы мгновенно взвинтился до визга. – Какие еще опасности после той черной дыры? Да мне теперь сто лет жить!..
На сей раз вздохнул один Ипат, должно быть, подумав при этом: надеюсь, вне пределов слышимости.
– Для безопасности нашего дела, – сказал Цезарь. – Успеешь еще потратить призовые. Умолкни, будь добра. Не нарывайся.
– Вот только посмей меня холодной водой окатить! – крикнула Семирамида, но от истерики воздержалась. Все на борту знали, что она разучивает новую песню, надеясь осчастливить ею императора, и боится застудить связки.
– Так я продолжаю? – спросил Ной.
– Валяй, – сказал Цезарь, а Ипат просто кивнул.
– Ну так вот… – Заложив руки за спину, Ной прошелся туда-сюда с видом не то лектора, не то арестанта. – Монархия тут конституционная, порядки на Суррахе довольно демократические, но император обладает правом вето, правом роспуска правящего кабинета, правом законодательной инициативы, правом инспекции чего угодно и еще двумя десятками прав. Ему хватает. Если он одобрит наше предприятие, то дело в шляпе. Формально – нет, то есть да, но не сразу, а по сути – однозначно да. Понятно объясняю?.. Далее: наши предложения переданы кому следует, и я полагаю, что они достигли императора. Есть кое-какие основания так считать… Думаю, не сегодня, так завтра все решится. Потерпи, Семирамида… Потерпите, вы все. Лучше поскучать, чем умереть, это я вам говорю…
– Почему умереть? – выпучил глаза Ипат, на сей раз, к общему удивлению, среагировавший первым.
Теперь вздохнул Ной.
– Объясняю для заторможенных: потому что кое-кому на этой планете очень не хочется, чтобы мы встречались с императором. Можете поверить, это очень влиятельные люди. Уверен, что они и наняли Ларсена. События пошли по наихудшему для них сценарию: мы победили в гонке и ждем решения об аудиенции у императора. Поэтому мы сидим в «Топинамбуре» и будем сидеть… до упора. Не стану врать, что здесь совсем безопасно, но вне корабля для нас опаснее раз этак в миллион… Кто захочет выйти отсюда, того я буду считать самоубийцей, а Цезарь вылечит с помощью корабля. Да, Цезарь?
– Еще как вылечу, – хохотнул мальчишка.
– Пойду-ка я порепетирую, – поднялась с места Семирамида. – Тьфу на вас.
Четверо обменялись победными взглядами. Даже Илона улыбнулась торжествующе. Ной хотел еще что-то сказать, но тут раздался голос корабля:
– Поступило текстовое сообщение из императорского дворца. Его императорское величество примет экипаж корабля с планеты Зябь завтра в десять часов тридцать минут в Малом зале императорской резиденции. К вам направляется третий помощник церемониймейстера.
Подняв кверху длинный артистический палец, Ной промолвил:
– О! Сработало.
Илона сияла.
– А помощник-то этот зачем? – немного поморгав, наивно осведомился Ипат.
– Чтобы обучить тебя этикету, деревенщина!
Глава 11. Аудиенция
Когда все пятеро, неловко ступая и не зная, куда девать руки, вошли в Малый зал приемов, император понял, что время, потраченное им на аудиенцию, пожалуй, не будет потеряно зря. Провинциалы выглядели презабавно. Особенно комичен был неуклюжий здоровяк, по-видимому, больше всего боявшийся поскользнуться на паркете, задеть и уронить какую-нибудь вазу или, забывшись, высморкаться в горсть. Одеты гости были как подобает, и, конечно, им внушили выстроиться в линию, поклониться и молчать, пока император не заговорит, но не наряды и не слова полнее всего являют миру сущность человека, а именно движения. Ведь никакой актер так не сыграет! Секунды три, а то и четыре император наслаждался.
Насладившись, молвил:
– Мы разрешаем вам приблизиться.
И слегка закусил губу, чтобы не улыбнуться: здоровяк замешкался, вертя направо-налево головой на толстой шее, – похоже, старался уразуметь, кто здесь «мы», если в зале не наблюдается императорской свиты. Но приблизился и он.
– Мы поздравляем вас с победой в Больших ежегодных галактических гонках, – произнес император. – Кажется, незадолго до финиша у вас возникли небольшие затруднения?
– Мы с ними справились, ваше императорское величество, – изогнулся в изящном поклоне худощавый брюнет с артистическими манерами. Пожалуй, лишь он один мог бы при плохом освещении сойти за выходца с какой-нибудь культурной планеты. Две женщины не слишком заинтересовали монарха, хотя краешком сознания он отметил, что вон та золотоволосая, пожалуй, и ничего… Но все равно – простушки из отсталых миров, видно сразу. Еще меньше заинтересовал императора подросток с пробивающимся светлым пушком на губе.
– Мы рады, – благосклонно кивнул монарх. – Победа экипажа, представляющего планету восьмого уровня имперской пирамиды, – важный знак. Успех может прийти к каждому, и каждый может надеяться. Кто был ничем, тот станет всем. Ведь ваша планета, если я не ошибаюсь, недавно присоединилась к империи?
