Однако не выдержал: взял и велел кораблю держать меня в курсе операции, только не показывать изображение, а всего лишь транслировать звук – и этого хватит, думаю. Лежал и слышал, как Ипат неразборчиво бурчит себе под нос, а потом как начнет командовать: «Виброскальпель! Корнцанг! Прижги тут!» – и так далее. Потом только его дыхание да звяканье инструментов, а затем удивленное: «Ну и зачем ему вторая печень?..» По-моему, сволочи были предки здешних туземцев: исковеркали себя так, что теперь и мудрец не догадается, что там у них внутри к чему и для чего служит.
Может, час прошел, а может, и два, только вдруг слышу: «Зашить могу я сам» – это «Топинамбур» говорит. У меня здорово отлегло от сердца: нет ведь никакого смысла штопать покойника. Значит, пациент жив. А «Топинамбур», умница, и говорит мне: «Прогноз благоприятный». Ура! Теперь, думаю, дело пойдет на лад. Корабль вы́ходит Имхамона, договор будет подписан, и Сысой на Зяби, когда узнает о Хатоне, поймет, что не зря послал нас в космос.
Потому что мы, как ни крути, уже экипаж не только по названию. Полный комплект у нас на борту. Ипат – командир, даром что еще и хирург, я – пилот, Семирамида – навигатор, Ной – переговорщик.
Ну а с Илоной совсем просто. Она – наша совесть.
Часть третья
Работа у нас простая
Глава 1. Погоня
Четвертая планета системы ED102 издавна числилась в имперской пирамиде, занимая вполне почетный пятый уровень. Ничем особенно не примечательная и не слишком богатая система располагалась вблизи пересечения проторенных галактических трасс, в чем и заключался секрет ее благополучия. Редко когда на четвертой планете находилось одновременно менее сотни звездолетов со всех уголков Галактики, а порой бывало и значительно больше. Планета была плоха только одним: более чем полуторной силой тяжести по сравнению со стандартом Земли Изначальной – утерянной прародины людей. Страдали путешественники вне своих кораблей, страдали и местные жители из числа тех, что не накопили денег на квартиры с гравикоррекцией. Догадливые правители планеты не брали плату за компенсацию звездолетами утраченной во время перелетов массы – выдвигали только условие не трогать поверхностный плодородный слой почвы и рудные жилы. В итоге звездолеты, исхудавшие в галактических странствиях, нарыли в коре планеты немало колоссальных пещер, пожрав всю вынутую породу, отчего сила тяжести на планете только за одно столетие снизилась на полпроцента. Может быть, этого и мало, но разумная стратегия развития всегда долговременна.
Далеко не все капитаны кораблей помнили официальное название этой планеты. Чаще ее не без ехидства именовали Пещеристым Телом – пусть несколько вульгарно, зато по существу. Над названием уже давно не потешались – привыкли.
Ларсен перебрался на Пещеристое Тело с LX90 с прежней целью – разведать и разнюхать все, что можно, а заодно подкормить корабль веществом. Бюрократы из Управления по делам приезжих отвели ему неудобный участок для посадки, а на лапу за участок получше просили столько, что Ларсен чуть было не сделался убийцей – до того ему хотелось пристрелить кого-нибудь из местных хапуг. С неудобством пришлось мириться. Зато среди капитанов кораблей, торчащих в данный момент на планете, нашлось несколько знакомых вольных вербовщиков.
Один из них, называвший себя Ван Страатеном, зазвал Ларсена на попойку – явно сам был не прочь узнать последние новости. С собратом-конкурентом держи ухо востро и лишнего не болтай – это всем понятно, – но порой случается и взаимовыгодный обмен сведениями.
Начали, как водится, с жалоб. Вольные вербовщики делятся примерно пополам на тех, кто числит себя – на словах – в любимчиках фортуны и хвастается напропалую, и на тех, кто обожает ныть, напоказ прибедняясь, но вдумчиво анализируя каждое слово собеседника и каждый неосторожно брошенный взгляд. Знакомец Ларсена относился ко вторым. Не те нынче времена пошли, скулил он, не раздольные и не сытные, нашему брату вольному вербовщику приходится туго, того и гляди профессия вообще исчезнет… Ван Страатен – здоровенный рыжий детина – жаловался, как ребенок, на то, как обвели его туземцы с какой-то занюханной планеты из внутреннего рукава, а Ларсен в ответ рассказал об архистарейшинах Зяби, решив, что хуже не будет.
– Зябь? – Ван Страатен заморгал рыжими ресницами. – Это не те шустрики, что вербанули Дар?
– Те самые, – сквозь зубы процедил Ларсен.
– Ну так я и знал! И ты, значит, упустил свой шанс? Бедняга… Говорю же: вымирает наша профессия, скоро грузы возить станем… Держись за стул крепче: Зябь вербанула планету Хатон!
– Что еще за планета? – Ларсен сделал вид, что эта новость не слишком его интересует.
– Новооткрытая. В каталоге ее не было. Теперь есть.
– Откуда это известно?
– Хм, а ты давно просматривал имперские новости?
– Вчера.
– Оно и видно. Новость пришла сегодня. Заявочный буй, то-сё, вербовка признана состоявшейся, Хатон включен в пирамиду на правах вассала Зяби. Насколько я понял, мир дикий, но перспективный.
Ларсену было ясно видно, что Ван Страатен и сам бы не отказался завербовать такую планету, как Хатон.
Новость ударила в голову сильнее спиртного. Неумытые зябиане завербовали вторую планету вдесятеро быстрее, чем можно было от них ждать, и снова это оказалась планета не из каталога! Нет, это не везение… такого сумасшедшего везения не бывает…
– А больше о них ничего не слышно? – как бы между делом спросил Ларсен.
– О ком – о них? – хохотнул Ван Страатен. – Хатон – это «он», а не «они».
– Плевать на Хатон. Я говорю об этих прохиндеях с Зяби.
– Их видели на Новом Тринидаде, но это еще когда было…
Ларсен знал, когда это было: после вербовки зябианами Дара. Неопытные вербовщики всегда стараются как можно скорее подтвердить факт вербовки и прикрыться имперскими законами. Отсюда и необходимость захода на развитую планету, имеющую прямую гиперпространственную связь с самим Суррахом. Та-ак… Но если факт новой вербовки уже прошел в новостях, значит, зябиане зарегистрировали ее, вновь посетив для этого какую-то из планет, стоящую не ниже четвертого уровня пирамиды…
Какую? Их сто пятьдесят шесть на уровнях с первого по четвертый. Они разбросаны по всем уголкам Галактики. Положим, на Суррах эти провинциалы вряд ли сунутся – заробеют. Значит, остается сто пятьдесят пять планет. Плюс тот факт, что зябиане – деревенщина. А значит… значит, с вероятностью процентов в пятьдесят они снова мотались к знакомому им Новому Тринидаду и почти наверняка все еще торчат там!
Вернувшись к себе, Ларсен первым делом приказал кораблю вывести алкоголь из его крови. Затем взял последнюю версию каталога обитаемых миров, нашел в нем галактические координаты Хатона и приказал кораблю рассчитать наивыгоднейший маршрут «Хатон – Новый Тринидад». Корабль выдал два приблизительно равноценных маршрута – любой из них Ларсен назвал бы приемлемым.
