То, что я угнал там полицейскую машину и удирал на ней от полиции, – чистая правда. Каюсь, не сдержал себя. Ну вот на что мне, казалось бы, та машина, когда у меня «Топинамбур» есть? Все равно не утерпел, а почему – не спрашивайте. Не знаю. А только я не все время, что пробыл на Новом Тринидаде, смывался от полицейских, очень даже не все… Машину-то я угнал не сразу, а сначала хотел найти Ноя, любопытно мне, видите ли, стало, как он работает не на Зябь, а на себя.
И знаете что? Я его не нашел. Вообще. Хотя обошел, кажется, все игорные заведения столицы. В двух местах меня погнали было взашей, но я изобразил посыльного и все равно побывал внутри и все осмотрел. Не было Ноя нигде. То есть, возможно, один день он и околачивался в каком-нибудь казино, но основное время провел где-то в другом месте. В каком – не сказал, а я не стал допытываться. Соврет ведь, ясное дело.
Что-то очень легко он отдал Ипату полторы тысячи. Главное, сам вдруг взял да отдал. Если бы мне сказали, что на Зяби слоны начали летать сами по себе, а не когда их за хобот раскрутят, и вдобавок что полицейские все как один записались на курсы хороших манер, я бы и то удивился меньше.
Про то, как я угнал полицейскую машину, я подробно рассказывать не буду. Ничего интересного. И планета тоже неинтересная, чересчур ухоженная и скучная. Интереснее другое: почему Ной, узнав, что за нами гонится звездолет, сразу спросил о полиции?
А в самом деле: за кем бы она гналась, будь это действительно полиция, – за мной или за ним?
Я так и не придумал, как выудить у Ноя его секрет, и даже пробовать не стал. Видел только, что он как-то приободрился. Наверное, не без причины. А думать подолгу я не люблю, пусть Ипат думает подолгу, у него это хорошо получается. Толку, правда, от его дум маловато.
Три дня мы выбирались микропрыжками из системы Нового Тринидада, а потом я решил стряхнуть Ларсена с хвоста и бросил корабль одним нырком аж через четверть Галактики в такое место, где на пять парсеков вокруг не было ни одной звезды, так что никакое гравитационное поле не помешало бы мне немедленно нырнуть еще раз куда угодно. Думал, тут мы малость отдохнем и соберемся с мыслями насчет того, куда нам теперь направиться. Не тут-то было. Не прошло и пяти минут, как «Топинамбур» доложил мне: корабль Ларсена вновь в пределах чувствительности бортовых локаторов.
Что за чудеса? Откуда он мог знать, куда мы скакнем? Я и сам не знал этого за минуту до прыжка.
– При гиперпространственном переходе возникают флюктуации темной энергии, – начал объяснять мне корабль и понес такое, что мои мозги закипели бы, если бы поняли хоть десятую часть из всей той премудрости, что он на меня вывалил. Впрочем, главное мне стало ясно: если корабль уходит в большой нырок, а неподалеку от него находится другой корабль, то этот другой может вычислить по тем самым флюктуациям (провалиться мне на месте, если я знаю, что это такое!) примерное место, где тот должен вынырнуть. И конечно, нырнуть следом, если ему прикажут. Ну, Ларсен и приказал.
А на кой?
– Он нам гадить станет, – сказала Семирамида. А Ной кивнул.
Ипат погрузился в думу столь долгую, что я решил бы, что наш командир просто уснул, если бы он не шевелил бровями.
– А на кой? – спросил он, как видно, ничего не надумав. Точно как я, только я спросил это про себя, а он вслух. – Цезарь! Что он сейчас делает?
– Следует за нами, – сказал я.
– Ну вот зачем это ему, а? – недоумевал Ипат. – Что ему толку плестись у нас в хвосте? Нам же все сливки достанутся! А ему?
– Может, что и перехватит у нас из-под носа, – объяснил Ной. – А что не перехватит, то изгадит.
Ипат все равно недоумевал: зачем гадить другим, если тебе нет от того никакой пользы? А Илона вообще не понимала, зачем гадить другим хотя бы и ради пользы себе. Иные схватывают на лету, а другим – хоть в лепешку разбейся, нипочем не втолкуешь, что бывают на свете вредные люди. Я и пробовать не стал.
Ничего не происходило. Мы плелись потихоньку, а Ларсен шел за нами как привязанный, держась, правда, на солидном расстоянии. Я было попробовал внезапно разогнать «Топинамбур» и оторваться от преследователя, чтобы потом уйти в нырок, да не тут-то было: то ли Ларсен не спал, то ли, что вернее, приказал своему кораблю сохранять дистанцию. Я решил не обращать на него внимания и загнал «Топинамбур» в плотную темную туманность, из каких Вселенная делает звезды, если корабль не врет. Пусть пасется. А мы стали решать, что делать дальше.
Семирамида заикнулась было насчет того, что не худо бы нам устроить себе отпуск и вернуться на Зябь. Мол, она разучила несколько новых песен и хочет показать публике новую программу. Мол, две вербовки мы провернули, так что против нашего отпуска архистарейшины возражать, наверное, не станут. Ной был против, я и Илона тоже. Ипат помялся и тоже высказался против. Я так думаю, ему-то очень хотелось повидать своих кенгуроликов и показать их Илоне, но когда он понял, что та настроена по-деловому, скис, вздохнул и отказал Семирамиде. Та взвилась и орала на нас, пока не выдохлась. Тогда мы прочистили уши и принялись думать.
Ной предложил Альгамбру, до нее было недалеко. «Топинамбур» дал сведения: планета как планета, давно освоенная, благоприятная для жизни людей и довольно хорошо развитая, но вне империи. Корабль имел данные о четырех попытках ее вербовки – все они окончились неудачей. А Семирамида, отдышавшись, предположила, что неудачных вербовок, наверное, было гораздо больше, просто не обо всех имеются сведения. Вербовщик вообще не обязан докладывать о своих неудачах.
– Так оно и есть, – подтвердил Ной, а я подумал: ему-то откуда об этом знать? Не иначе, общался с другими вербовщиками. Ох, и тертый же тип!
– Ну и на кой нам туда лететь? – спросила Семирамида.
С ней было все понятно: на Зяби ее ждала публика.
– Попробовать-то можно, – сказал Ной.
– Ты избалован удачами, – заметила Илона.
– Я и не говорю, что получится, – возразил Ной. – Я говорю, можно попробовать. Много времени мы на этом уж точно не потеряем. А? Ну что, летим?
Ипат сказал, что летим, и я втолковал «Топинамбуру», куда нам надо. Звездолет только начал пастись, подъедая туманность, и выразил в ответ неудовольствие. Так выразил, что я сам почувствовал себя усталым и голодным. Еще и холодным, потому что мурашки по коже побежали. Понимай так, что корабль не отказался бы не только поесть, но и подзарядиться вблизи какой-нибудь звезды.
Опа, думаю, а ведь это идея. «Топинамбур» корабль молодой, потерпит, а его папаша, звездолет Ларсена, – старый мерин. Он, может, борозды и не портит, а в гонках на выносливость ему за нами не угнаться. Может, отцепится. В общем, я приказал «Топинамбуру» следовать прямо к Альгамбре.
То есть к дальней периферии той звездной системы, куда входит Альгамбра, потому что вблизи крупных гравитирующих тел опасно не только уходить в гиперпространственный нырок, но и выходить из него.
