– Смотрите, смотрите! – встрепенулась Илона. – Они меняют цвет!
Действительно, металлические полусферы, окружившие «Топинамбур», вдруг разом потемнели, затем заиграли радужными цветами и вдруг сделались зыбкими, а воздух над ними задрожал, как над кипящим котлом. В один миг дрожание распространилось вверх и сомкнулось в зените. Кусая губы, Цезарь уперся лбом в стенку рубки – впитывал поступающую от корабля информацию.
– Какое-то силовое поле, – сказал он, на миг отвалившись от стенки. – Тип поля кораблю неизвестен.
– Мы под колпаком, – констатировал Ной.
Цезарь только плечами пожал: мол, ну и что, «Топинамбуру» не помеха никакое силовое поле, он этими полями питается. Повинуясь мысленному приказу, корабль плавно взмыл над посадочной площадкой, но вместо того чтобы проесть дыру в препятствии, задрожал и камнем рухнул вниз, остановив падение лишь перед самым бетоном. Илона охнула. Семирамида вымолвила всего одно слово, но такое, которое в других обстоятельствах могло бы смутить даже Ноя.
Воздух над «Топинамбуром» дрожал. Дрожал мелкой дрожью и сам «Топинамбур»; затем вдруг размяк так, что даже потолок рубки просел, а стены, вмиг потеряв прозрачность, слегка оплыли, как воск на солнце. Цезарь застонал: кораблю – его кораблю! – было худо.
– Сделайте что-нибудь! – завопила Семирамида.
Цезарь не ответил: привалившись лбом к оплывшей стене как бы в намерении не то подпереть ее, не то забодать, он разговаривал с кораблем. По-видимому, результаты переговоров оказались неутешительны: потолок рубки еще немного просел, и на нем выросло два сталактита.
– Выпустите меня отсюда! – завизжала Семирамида.
Ной втянул голову в плечи. Ипат, почти упершийся головой в провисший потолок, неуклюже ворочался всем корпусом, затем, приняв решение, подставил руки и попытался вернуть потолок в исходное положение, для чего напряг все мышцы и закряхтел. Потолок остался на месте, но корабль перестал дрожать.
– Так и держи! – закричал Цезарь.
Зачем надо держать, он не сказал – то ли очень испугался, то ли почувствовал какие-то изменения в состоянии «Топинамбура».
Ипат поднатужился. На его широкой крестьянской спине вздулись бугры мышц, на шее выступили синие жилы, лицо побагровело. С треском порвалась под мышками рубаха. Потолок не приподнялся и на миллиметр, но вроде бы и не опускался. Где-то в самой сердцевине «Топинамбура» шла внутренняя борьба, и командир корабля решительно примкнул к светлой стороне в этом гражданском конфликте. Над Семирамидой начал было расти третий сталактит, но раздумал и понемногу втянулся обратно в потолок.
– Ага! – ликующе выкрикнул Цезарь. – Действует! Ты держи, держи!..
Ипат держал. Казалось, стоит ему дать слабину, как разразится катастрофа галактического масштаба. Что там несчастный маленький «Топинамбур» – бери шире! По всей обитаемой Вселенной зарыдают женщины, потерявшие мужей, ядерный огонь сожрет поля и комбинаты синтетической пищи и неизвестно сколько обитаемых планет перейдет в разряд стерильных. Но Ипат держал, и все, особенно Илона, смотрели на него в немом восхищении, один лишь Цезарь был слишком занят, чтобы восхищаться, и к тому же не любил заниматься этим делом, но и он показывал командиру большой палец.
Крупные капли пота сливались в струйки и текли по лицу Ипата. Он больше не кряхтел и даже не мычал, но еле слышный стон давал понять, что силы командира не беспредельны. И вдруг он рухнул, как подломившаяся под избыточным грузом опора моста, и остался лежать на полу.
Зато потолок рубки начал приподниматься, теперь уже сам собой. Исчезли сталактиты, разгладились уродливые наплывы на стенах, и минуту спустя рубка выглядела как прежде. Еще несколько секунд – и стены корабля вновь обрели прозрачность. В то время как Илона кинулась к распростертому Ипату, Ной Заноза завертел головой, оценивая обстановку. Полусферические машины по-прежнему окружали корабль, и дрожание воздуха вокруг него не оставляло сомнений в том, что загадочное силовое поле, пленившее «Топинамбур» и едва не погубившее его, продолжает генерироваться ими, а еще в небе показался рой каких-то точек, но пока еще очень далеко.
– Что это с ним? – спросил Ной, кивнув в сторону Ипата. – Дышит, нет?
Никто не ответил: Илона, причитая по-дариански, тормошила расслабленное тело командира, Семирамида наблюдала за ней с высокомерно-снисходительным видом, а Цезарь все еще упирался лбом в «Топинамбур». Ипат застонал и шевельнулся.
– Ага, жив, – удовлетворенно констатировал Ной. – А что с ним все-таки? Неужто надорвался?
Цезарь оторвал голову от стены рубки. Лоб у него был красный.
– Ну и надорвался, а что такого? – с вызовом сказал он. – Ты бы на его месте тоже надорвался, только без всякого толку.
– Где уж мне, – едко заметил Ной. – Я не умею поддерживать потолки, которые к тому же не собираются падать. Тут нужна особая квалификация.
Цезарь мог бы сказать, что тут нужна готовность отдать кораблю все свои силы без остатка, и корабль, почувствовав это, перекачает их в себя. Пусть мало в человеке физических и психических сил по сравнению с мощью звездолета, но чтобы запустить процесс восстановления этой мощи, порой требуется совсем немного энергии, ровно столько, сколько может отдать сильный человек, от всей души и с риском для жизни пытающийся помочь кораблю. Ипат сделал это. Потолок не собирался падать? Да, в тот момент еще не собирался, но, наверное, упал бы, если бы «Топинамбур» умер. Цезарь не знал и знать не желал, что бывает с людьми, находящимися внутри умершего биозвездолета, давит ли их потолок, как клопов, или они просто умирают, отравленные разлагающейся плотью корабля. Он хотел высказать все это Ною и даже рот открыл, но не нашел слов и решил, что сделает это как-нибудь в другой раз. Может быть. А может быть, и нет, потому что Ной уж наверняка назовет идиотом всякого, кто заикнется о самопожертвовании. Корабль, Ипат и Ной устроены по-разному, и ничего тут не поделаешь.
– Через несколько часов он будет как новенький, – вместо всего этого сказал Цезарь об Ипате. – Корабль о нем позаботится. Илона, сядь на место и помолчи, будь добра.
– Очухался, значит, наш корнеплод? – осклабился Ной.
– Сам ты корнеплод! – обиделся Цезарь. – «Топинамбур» уже почти в порядке. Не хочешь помочь – не мешай. Кажется, сейчас хорошая драка будет…
Гром рассекаемого воздуха стал слышен уже всем в корабле. Точки в небе, еще минуту назад похожие на рой мошкары, приблизились и превратились в пузатые летающие машины. Их сопровождали остроносые аппараты хищных очертаний, стремительные и верткие. Покружившись на некотором расстоянии вокруг посадочной площадки, пузатые пошли на посадку, а остроносые устроили в небе карусель.
– Хвала Девятому пророку! – выдохнул Цезарь. – Десант будет. Ага, вон он!..
– А силовое поле? – спросил Ной.
– Почем я знаю! Может, снаружи оно проницаемо. В памяти «Топинамбура» данных о таком поле нет. А вот машины он узнал: точно такие же использовались в период Второй Галактической войны…
