* * *
Часть 1. Идеальная любовь
1. Детская пыль
На дворе 1498 год, 498 год 2 тысячелетия, 98 год XV века, Франция, правление Карла VIII из династии Валуа и абсолютная монархия. Крупные капиталы во Франции находили своё приложение преимущественно в торговле, кредитно-откупных операциях, в мануфактурах.
Франция выступала как крупнейшее из централизованных государств Западной Европы с развивающимися экономическими связями, богатыми городами и растущей культурной общностью.
Мы жили в провинции, отец, дабы увеличить свой капитал, занимался торговлей. Дворянство являлось основной опорой французского абсолютизма, который постепенно устанавливался во Франции. Город Прованс, где мы и жили, славился крупнейшим средиземноморским портом Марселем, игравшим большую роль в торговле французских купцов с Испанией, Левантом, Италией и северным побережьем Африки.
Не вдаваясь в политические презумпции, по правде говоря, я очень люблю Францию. Мой отец – герцог Жозеф Орлеанский, единомышленник Папы Римского Александра VI, часто ездил в Ватикан к одному из своих друзей-кардиналов. Золото, золото… Отец бредил количеством драгоценностей, пересчитывал свои земли на пальцах, а ещё ему много приходилось тратить золотых денариев на свою любовницу.
Недавно мне исполнилось шестнадцать лет, и отец, оказалось, внезапно решил выдать замуж. Но я была к этому не готова. Всегда думала, что мой брак будет каким-то особенным: выйду замуж по любви, а отец выдаст за достойного человека, который будет уважать меня и любить, а матушка только поддержит в выборе жениха.
Но обернулось всё не так: отец выбрал просто того, у кого большой и толстый карман, набитый золотом, да имеются земельные угодья. Чтобы от меня поскорее избавиться, словно от лишнего груза. Хотя, возможно, ему сделали выгодное предложение, от которого он не смог отказаться: наверное, опять вернуться на службу в королевский двор к Его Величеству, а цена – мой брак. И с одной стороны понимаю отца: я – лишённая права голоса, серая мышка, которой ничего не положено, потому что – женщина. От меня требуется исполнить свой долг: родить детишек, обрадовать напоследок свою матушку, которую очень люблю. Вот моя роль в этой жизни. Но чтобы исполнить долг, должна сначала выйти замуж.
В целом, что могу тут рассказать о своей жизни – какая-то бесцельная… Не жизнь, а существование. Делать то, что не хочешь, но должна. А разве это справедливо, когда за тебя решают и лишают права выбора? Даже если сбегу, к кому мне пойти? Куда я пойду? Потому что родилась женщиной, без прав. Прежде всего, это чувствуется, когда родной отец разговаривает и делает вид, что я даже не достойна его внимания. И это ноша в моём мире самая сложная – жалеешь, что рождена женщиной. А как больно ребёнку, когда собственный отец говорит об этом матери и предъявляет ей неисполнение её долга супруги! Словно меня не существует, а просто призрак в доме, потому что не родилась мальчиком, и место моё всегда будет не в почёте.
И в браке женщина не у дел, главное, чтобы мужчина был доволен, будто женщина рабыня либо объект для получения удовольствия. Некоторые мужчины обращаются с женщинами как с животными. Я считаю, женщина – прежде всего человек. Да, человек, – а кажется, будто человек всего лишь наполовину.
Мне не с кем делиться своими печальными мыслями, потому начинаю писать, завела маленький дневник. Чуть-чуть стало легче.
Не всегда хочется вспоминать своё детство, потому что оно было двояким. Есть воспоминания, которые связаны с мамой, они самые дорогие, а другая часть, без матушки, – это болезненная сторона моей жизни. И во второй половине детства я была совсем иная. Замкнутым и трудным ребёнком.
Как такового общения с ровесниками у меня не было, да и особо не горела желанием с кем-то дружить и секретничать. Мы жили в огромной усадьбе с матушкой и отцом, слуги с нами жили тоже. Я росла капризной принцессой, нянечки совсем избаловали, иногда сама это признаю, потому что моё поведение порой выходило за границы дозволенного.
У меня не было родных братьев и сестёр, были только кузины, которые приезжали на выходные из столицы в нашу провинцию и обожали мучить своими рассказами о том, что многое теряю, живя в этом маленьком городишке. Но мне он нравился, как раз для спокойного, сдержанного и замкнутого человека. Именно такой я стала в той половине неприятных воспоминаний детства.
Мне нужен был свой спокойный угол или место, и этого было достаточно, чтобы никто не трогал, вернее – не досаждал. И всё, о чём говорю, была моя комната – укромное место.
Я была слишком набожна в детстве, и любовь к Богу была сильной. Настолько сильной, что хотела уехать в аббатство и стать монахиней, невестой Христовой. Я всегда с ним разговаривала, не только в дни, когда просила у него помощи или когда читала молитвы. Чувствовала его в себе, будто он всегда со мной, как вторая половинка в душе, в сердце. И я его очень любила. Всегда хотела почувствовать его объятья, его руку в моей руке, ощутить его тепло, потому что мне этого не хватало. Матушка говорила, что я особенная, что могу чувствовать то, что не могут чувствовать другие, но она потом сильно заболела и слегла, а отец утешался в объятиях своей новой пассии. Мерзость…
Грусть меня гложет, будто что-то делаю не так или не так сделала раньше. Грусть, как море, наполняется от количества моих слез, и не могу от неё убежать либо быть на суше: она меня затянет с головой на дно. Грусть – как семена, потом рождается депрессия, затем – нервозность и отчаяние. И от этого не сбежать, как замкнутый круг, словно семена грусти во мне. Но они находятся за решёткой, как в темнице, а там висит замок и у меня есть ключ. С годами семена, возможно, прорастут, и когда-нибудь та маленькая темница не сможет сдержать эту грусть, она просто сломается, чувства схлынут, и меня повергнет тьма, несущая грусть. Грусть, от которой невозможно избавиться. Надо уничтожить цепочку этого замкнутого круга. Только так можно с ней покончить. Но отчего же эта грусть появляется, чего недостаёт? Тепла или просто любви, ласки? Или это просто всё – мама. Моя любовь к ней безгранична, всё то время, что у нас было, быстро закончилось. И вроде бы она здесь, и вроде бы её нет. И вроде бы жива, а в то же время больна, на краю пропасти, и всего лишь вопрос времени… Эту любовь словно насильно забрали, и слезы не смогут помочь, мокрые ресницы по ночам не спасут мою матушку.
Как же не хватает её голоса, мягких румяных щёк, которые я целовала по утрам, её прикосновений к моим кудрям, когда она радовалась моим первым стихам, что придумывала и читала вслух. Где моя мама? Куда вы её от меня спрятали? Такая тяжесть бренных дней оставила след в моей душе, ту самую грусть, и взгляд был уже не таким ярким и жизнерадостным.
Когда я была совсем ребёнком, не понимала, почему не могу увидеть свою маму. Если бы она была больна, то болезнь всегда можно вылечить, всегда можно её победить. Не могла понять, почему не могу увидеть свою мать, хоть совсем ненадолго. Почему запрещали её видеть?
