– Чудно, – заулыбалась я, – давай одеваться.
Оливия натянула на меня платье и своими маленькими ручками зашнуровывала корсет, затягивая его. И вот я готова.
– Оливия, отвернись на минуту, – сказала я, и Оливия выполнила мою просьбу без колебаний. Тем временем я взяла из сундучка пузырёк с кровью и положила себе около бюста, чтобы никто не увидел.
– Можешь поворачиваться, – разрешила.
– Вы, миледи, как белая лилия, такая красивая!
– Да, мне уже кто-то такое говорил, – я улыбнулась в ответ и вспомнила о своих нянечках.
– Я к вам приду после завтрака, миледи, – сообщила Оливия.
– Хорошо, можешь идти, – ответила я, разглядывая себя в зеркале и улыбаясь.
Спустилась на завтрак в трапезный зал. За столом были только отец и кардинал, я присела, приветствуя их.
– А Франческо присоединится? – поинтересовалась.
– Миледи, разве он вам не сказал? Он рано позавтракал и уже уехал. Хлопоты по венчанию… – сообщил кардинал.
Я промолчала, и улыбка исчезла с лица, потому что не была осведомлена.
Франческо ничего вчера не сказал, наверно не успел. Кардинал благословил еду, и мы начали трапезу. С утра подали суп из цыплят, сдобу и вино.
«Сколько можно пить!» – думала я про себя, глядя на кардинала и отца.
– За твоё счастье, дочь! – сказал восторженно отец, и они подняли бокалы.
После трапезы поднялась наверх надевать подвенечное платье. Оно уже лежало на кровати. Красивое, белоснежное… Я просто парила в облаках от счастья.
Оливия осторожно сняла платье салатового цвета, в котором я была, оставила в сорочке, а бутылёк располагался в укромном месте. Потом я села на кровать и передохнула немного, пока завтрак переваривался. Раннее прохладное утро, в моей душе трепет.
Сразу же после венчания мы поедем к Франческо, а отец уже соскучился по своей любовнице и сообщил, что утром возвращается обратно во Францию, а я остаюсь в Ватикане.
– Миледи, вы готовы? – спросила Оливия, глядя на моё платье.
– Да, – я встала с кровати. Оливия взяла платье, за которым тянулся большой шлейф, и подошла.
– Нам будут нужны помощники, – сказала я, – у вас ещё слуги есть?
– Только я и Антонио, и ещё две кухарки.
– Да, не густо, – сказала я, – а служанок вообще нет?
– Нет, только я, – ответила Оливия.
– Придётся всем поместьем помогать.
– Миледи, я одна справлюсь, – сказала Оливия.
– Справишься? Платье только не испорть.
– Не испорчу, миледи, – ответила Оливия и начала надевать платье. Минут десять она затягивала корсет, спина даже затекла. Я ждала, когда она закончит свою работу.
Последним штрихом была белая вуаль, которая прикрыла лицо. Оливия держала шлейф, я медленно спускалась вниз, говоря ей о том, чтобы она положила мой сундучок, оставшийся в покоях и в котором лежал мой дневник с чернилами и пером, в большой сундучок с платьями.
10. Венчание
Я ехала в карете в Святую Церковь, впереди мчались всадники с нашими флагами, флагами Франции. Сердце билось всё сильнее и быстрее, рядом со мной ехали отец с кардиналом. Я уже не обращала внимания на кардинала, мои мысли были наполнены тревогой, но это была нежная тревога с приятным волнением о грядущем.
Шлейф так и тянулся на пять футов. Цельнокроеная туника была украшена вышивкой по рукавам и горловине. Пышная юбка имела много складок и драпировок, что придавало платью несравненное изящество. Бархат и шёлк переплетались на груди, а золотая тесёмка была вшита на боку с обеих сторон платья. Мои белокурые локоны свисали до пояса.
Нас ожидали слуги, выстроенные в колонну, которые помогли мне выйти из кареты. Несколько слуг, взяв шлейф платья, шли за мной. Колоссальная роза над входом, вся составленная из разноцветных стекол, надолго приковала внимание. Невольно задумываешься, невольно углубляешься в себя. Каменные изображения святых при входе, окружённые каменными кружевами и цветами, как будто оживились при блеске солнца в присутствии такого живого собрания и милостиво смотрели на нас. Мы вошли в этот небесный дворец: по обеим сторонам зала стояли кардиналы, все на одно лицо. Это, наверное, обман зрения из-за их красных мантий и красных шапок с большими золотыми крестами на груди, а на пальцах – красивые перстни из золота, рубин сверкал от солнечного света. Отец взял меня под руку.
Взор остановился на высоком алтаре в углублении апсиды и на роскошной проповеднической кафедре, украшенной скульптурными изображениями и высоким навесом. Я заметила изваяния под верхними громадными окнами, окаймляющими дивным кружевом весь средний неф. Только сейчас я начинала разглядывать разноцветные изображения на стёклах по обеим сторонам церкви. Прямо перед нами сидел на пьедестале Папа Римский, высокая шапка с крестом красовалась у него на голове. Он был уже в годах, но вполне обаятельным мужчиной. Чуть ниже стоял мой Франческо. Он был так красив! Кудри будто ещё гуще стали завиваться, он смотрел на меня, а я на него. Справа стоящий от Его Святейшества кардинал представил нас:
– Ваше Святейшество, перед вами герцог Жозеф Орлеанский и его дочь, герцогиня Эмма Орлеанская, – громко произнёс неизвестный мне кардинал, он был худощавого телосложения приятной внешности, но весьма молод. Как и у моего Франческо, его тоже украшали кудри. Приглядевшись, узнала. Это же Чезаре Борджиа, сын Его Святейшества Папы Римского Александра VI.
Звуки органа гремели над нами, наполняя собой церковь. Мы сделали большой поклон Его Святейшеству и пошли медленно. Все на меня смотрели и переговаривались шепотом. А я смотрела только на Франческо, очень волновалась, и лишь его взгляд меня спасал от волнения и робости. И вот уже прошли через весь зал: большие купола, очень высокий потолок, красивые расписные узоры, мрамор, золото, различные глиняные изделия украшали стены. Чувства и мысли возвышались от божественной красоты и царящей вокруг ауры. Только спустя какое-то время я начинала осматриваться, вглядываясь в отдельные части грандиозного находящегося внутри божества.
Ряды опор, разделяющие нефы, были сделаны в виде аркад на колоннах, пролёты между ними имели плоские перекрытия по деревянным балкам. Массивность, тяжеловесность, толщина стен, которая подчёркивалась узкими проёмами окон, придавали облику церкви величественность. Казалось, что Господь, которого пытается представить себе наша ограниченная природа, обитал на самом деле под этими сводами и нисходил здесь когда-то до непосредственного общения со смиренными христианами, преклоняющимися перед ним.
Отец отпустил мою руку и отошёл в сторону. И вот мы стоим с Франческо перед Его Святейшеством Папой Римским Александром VI. Руки дрожат, но как только Франческо дотрагивается кончиками пальцев до моих, волнение растворяется. Франческо поднял фату и открыл мне лицо, мы преклонились на колени. Музыка остановилась. Папа Римский смотрит на нас и произносит церемониальную молитву.
