Вездеход швыряло из стороны в сторону с чудовищной силой; они шли на скорости, от которой, как их безмятежно предупредил водитель, «рано или поздно вытекут глаза». Они находились в восточной зоне Моря Спокойствия, и меньше часа езды отделяло их от района, где с наибольшей вероятностью мог находиться автомат. После пересечения этой условной границы экипаж должен был надеть шлемы, чтобы тотчас покинуть вездеход при внезапном поражении и пожаре или утрате герметичности.
Вездеход переделали в боевую машину: механики смонтировали на его шарообразной башенке мощный горный лазер, однако с точностью боя дело обстояло плохо. Пиркс считал ее совершенно иллюзорной, особенно в сравнении с меткостью Сэтавра, который был оборудован автоматическим прицелом; его фотоэлектрические глаза сопрягались с лазером, и он мог мгновенно поразить объект, находящийся в центре поля зрения. На вездеходе же установили какой-то странный прицел, переделанный, наверно, из старого космического дальномера, и опробовали его при выходе из Луна-сити, постреляв по скалам на горизонте. Скалы были довольно большими, расстояние не превышало километра, и все же удалось попасть в них лишь с четвертого выстрела. Тут еще раз дали себя знать лунные условия, ибо луч лазера виден как ослепительная нить только в рассеивающей среде, например, в земной атмосфере; в вакууме пучок света любой интенсивности невидим, пока не наткнется на какое-либо препятствие. Поэтому на Земле можно стрелять из лазера, как стреляют трассирующими пулями, корректируя огонь по видимой линии их полета. На Луне лучемет без прицела был лишен практической ценности. Пиркс сказал об этом Маккорку, когда лишь несколько минут езды отделяли их от предполагаемой опасной зоны…
– Я не подумал об этом, – ответил инженер и добавил с усмешкой: – Зачем, собственно, вы мне это говорите?
– Чтобы избавить вас от иллюзий, – ответил Пиркс, не отрывая глаз от окуляра перископа. Хотя оправу окуляра и прикрывала подушечка из пенорезины, Пиркс сознавал, что очень долго будет ходить с подбитым глазом – разумеется, если выйдет живым из этой истории. – А также чтобы объяснить вам, для чего мы тащим за собой всю эту лавочку.
– Эти баллоны? – спросил Маккорк. – Я видел, как вы брали их со склада. Что в них такое?
– Аммиак, хлор и какие-то углеводороды, – ответил Пиркс. – Думаю, они нам пригодятся…
– Газодымовая завеса?… – попытался угадать инженер.
– Нет, я думал скорее о каком-то способе корректировать огонь: если нет атмосферы, надо ее создать, хотя бы ненадолго…
– Боюсь, что нам не хватит времени…
– Может быть. Я взял их на всякий случай. Против безумца лучше всего применять безумную тактику…
Они замолчали, потому что вездеход начало швырять, как мячик, амортизаторы бились и скрежетали, в любое мгновение в них могло закипеть масло. Вездеход мчался по скату, усеянному остроконечными обломками скал. Противоположный склон сверкал пемзовой белизной.
– Вы знаете, чего я больше всего опасаюсь? – начал Пиркс, когда рывки вездехода немного ослабли (он стал удивительно разговорчивым). – Не Сэтавра – совсем не его… Этих вездеходов со Строительства: будет весело, если один из них примет тебя за Сэтавра и начнет вспарывать лазером.
– Я вижу, вы все предусмотрели, – буркнул инженер.
Курсант, сидевший рядом с радистом, перегнулся через спинку своего кресла и подал Пирксу кое-как нацарапанную радиограмму.
– Вошли опасную зону района двадцатой ретрансляционной мачты пока ничего точка Стрибр точка, – громко прочитал Пиркс. – Скоро и нам придется надевать шлемы…
Вползая на склон, машина сбавила скорость. Пиркс заметил, что уже не видит левого соседа – только правый вездеход темным пятнышком полз вверх по откосу. Он приказал вызвать левую машину по радио, однако ответа не последовало.
– Начинаем разбредаться, – спокойно сказал он. – Этого я и ожидал. Нельзя ли поднять антенну повыше? Нет? Плохо.
Они взобрались уже на вершину пологого холма. Из-за горизонта высунул свой зубчатый хребет кратер Торичелли, находящийся почти в двухстах километрах отсюда; залитый солнцем, он резко вырисовывался на черном фоне небосклона. Равнина Моря Спокойствия почти вся осталась позади. Появились глубокие тектонические трещины, из-под крупного песка кое-где выступали базальтовые плиты, через которые вездеход переползал с трудом, задирая нос, словно яхта на волне, а потом тяжело валился вниз, будто собираясь лететь кувырком в бездонную пропасть. Пиркс заметил очередную ретрансляционную мачту, бросил взгляд на прижатый к колену планшет с целлулоидным верхом и приказал всем надеть шлемы. Теперь они могли разговаривать только по внутреннему телефону; оказалось, что пустыня может швырять вездеход еще сильнее, чем до сих пор, – голова болталась в шлеме, как ядрышко ореха в полупустой скорлупе.
Когда наконец они спустились ниже по склону, зубчатый кратер Торичелли исчез, закрытый ближними холмами, – и почти одновременно пропал из виду правый сосед. Еще минуты две они слышали его позывные, потом волны, отраженные от скал, исказились, и наступил так называемый «мертвый радиоштиль». Смотреть в перископ, когда на голове шлем, очень неудобно; Пирксу казалось, что он либо выбьет иллюминатор, либо разобьет окуляр. Он делал что мог, стараясь не потерять обзор; равнина, усеянная обломками скал, колыхалась в такт с толчками машины. Перед глазами в хаотическом смешении мелькали черные как уголь тени и ослепительные поверхности скал. Внезапно крохотное оранжевое пламя прыгнуло во мрак далекого неба, замерцало, сжалось и исчезло. И снова блеск, немного поярче. Пиркс крикнул: «Внимание! Вижу какой-то взрыв!» – и принялся яростно крутить ручку перископа, отсчитывая азимут по прозрачной гравировке стеклянной шкалы.
– Изменить курс! – рявкнул он. – 47 запятая 8, полный вперед!
Водитель понял его, хотя так командуют, собственно, на космическом корабле; обшивка и все узлы вездехода спазматически вздрогнули, и, развернувшись почти на месте, машина рванулась вперед. Пиркс поднялся с кресла, потому что, когда он сидел, толчки отрывали его от окуляра. Новая вспышка – на этот раз малинового перистого пламени. Однако источник вспышек или взрывов находился вне поля зрения, скрытый хребтом, на который они взбирались.
– Внимание! – сказал Пиркс. – Подготовить личные лазеры! Доктор Маккорк, подойдите к люку, по моей команде или в случае попадания откройте его. Водитель, сбавьте скорость…
Холм, на который карабкалась машина, вздымался над пустыней, как голень какого-то лунного чудовища, наполовину погруженная в крупный песок; гладкостью эта скала и в самом деле напоминала отполированный скелет или гигантский череп; Пиркс приказал водителю въехать на вершину. Гусеницы заскрежетали, словно сталь царапала по стеклу. «Стоп!» – крикнул Пиркс; вездеход, резко затормозив, клюнул носом скалу, закачался, амортизаторы застонали от напряжения и замерли в неподвижности.
Пиркс вгляделся в неглубокую котловину, охваченную с двух сторон вытянутыми в виде лучей каменными осыпями древних магматических потоков; две трети обширной впадины лежали под ярким солнцем, последнюю треть окутывал саван абсолютного мрака. На фоне бархатной тьмы, как сатанинская драгоценность, угасал в красном свечении наполовину распоротый остов какой-то машины. Кроме Пиркса, его видел только водитель, потому что броневые заслонки иллюминаторов были опущены.
