Крулль, надо отдать ему должное, признал себя побежденным и больше не тратил слов. Воцарилось молчание. Массена снимал со спины аппараты, а Пиркс, который уже приготовил свою веревку, молоток, крючья и сменил тяжелые ботинки на легкие, украдкой поглядывал на него. Пиркс видел, что Массена немного расстроен. Вероятно, на него подействовала не столько стычка с Круллем – это было делом привычным, – сколько мысль, что он, видимо, сгоряча впутался в историю, из которой теперь не выпутаться. Пиркс подумал, что, предложи он Массене остаться, тот, может, и согласился бы. Впрочем, тут была задета честь! Однако Пиркс молчал – хотя в начале восхождение обещало быть легким, нельзя было предсказать, что ждет их выше, особенно там, где большую часть каменной стены заслоняли козырьки. Ведь он даже не осмотрел стену в бинокль, потому что не собирался штурмовать ее. А все же взял веревку и крючья – зачем? Вместо того чтобы ответить на этот вопрос, он стоял и ждал Массену. Потом они уже вдвоем медленно двинулись к подножию скалы.
– Я пойду первым, – сказал Пиркс, – сразу на всю веревку, а там поглядим.
Массена кивнул. Пиркс еще раз обернулся – посмотрел, что делает Крулль, с которым они расстались в полном молчании. Крулль стоял на прежнем месте около брошенных рюкзаков. Пиркс и Массена были уже так высоко, что могли видеть раскинувшееся за северными отрогами оливковое пятно далеких низин. Основание каменистой осыпи еще лежало в тени, только вершины гор ослепительно блестели, высвечивая углубления в плоской стене, высоко вздымающейся над ними.
Пиркс сделал большой шаг, нащупал ногой выступ, оттолкнулся и легко подался вверх. Первые метры были действительно не трудны. Он двигался размеренно, как бы лениво, перед самыми глазами проплывали шершавые слои скалы, неровные, с впадинами более темного цвета. Он упирался, подтягивался, делал броски вверх, чувствуя неподвижное, морозное дуновение ночи, идущее от каменного массива. Сердце забилось быстрее, он дышал свободно, из-за работы мускулов приятное тепло разлилось по телу. Массена, шедший вторым, понемногу травил веревку, и в прозрачном воздухе было отчетливо слышно, как она шуршит, касаясь скалы. Прежде чем веревка кончилась, Пиркс отыскал удобное для страховки место; может, кого-нибудь другого он бы просто вытянул наверх, но сейчас ему хотелось проверить, чего стоит Массена. Он стоял, втиснувшись в трещину, которая шла под небольшим углом через весь столб, и, ожидая Массену, рассматривал большую расщелину, которую они обходили, двигаясь параллельно ей, – она как раз тут расширялась; после давнего обвала осталась широкая ниша, что-то вроде амфитеатра; снизу это место выглядело совершенно неинтересным, плоским, и только отсюда во всем великолепии стала видна поверхность скалы. Пирксу было так хорошо в одиночестве, что теперь, увидев рядом Массену, он словно возвратился к действительности. Они сразу же двинулись дальше. Так они и взбирались вверх, ритмично и спокойно; на каждой остановке Пиркс проверял индикатором, есть ли сигнал, что Анел был здесь, – только раз он сбился со следа, и пришлось отказаться от удобной расщелины, потому что Анел прошел это место траверсом – он не был настоящим восходителем. Пиркс легко угадывал его последующие решения, настолько – если можно так выразиться – однозначна, логична была эта дорога по скале, дающая возможность достичь вершины. Во всяком случае, было ясно, что Анел совершал восхождение. Пиркс ни на минуту не задумался, зачем робот делал это. Он приучил себя не рассуждать напрасно. Понемногу он знакомился со скалой – своим противником. В его памяти всплыли, казалось бы, забытые способы и приемы, он безошибочно угадывал, что и когда делать; и, хотя ему довольно часто приходилось высвобождать руку, чтобы поискать индикатором радиоактивный след, это не доставляло ему никаких хлопот.
Один раз, держась за каменный выступ, который крепко сидел в скале, Пиркс посмотрел вниз. Они были уже довольно высоко, хотя, казалось, двигались медленно. Крулль уже превратился в маленькое пятнышко – зеленоватый комбинезон на плоской серой осыпи, – Пиркс не сразу отыскал его на дне воздушного колодца, который разверзся под ногами.
Дальше был хорошенький небольшой траверс; дорога становилась трудней, но с каждой минутой восстанавливались навыки, и подчас безопаснее было довериться инстинкту, чем сознательно выбирать приемы; в том, что дорога стала трудней, Пиркс убедился, когда захотел освободить правую руку, чтобы снять с пояса индикатор, – и не смог этого сделать. У него оставалась только одна точка опоры под левой рукой и что-то весьма невнятное под носком правого ботинка; отодвинувшись насколько возможно от скалы, он попытался отыскать опору для другой ноги и не нашел. Пришлось отказаться от индикатора – выше вроде бы угадывалась небольшая полка.
Она была покрыта ледяной коркой и наклонена в сторону пропасти, но в одном месте лед был сбит с камня. Пиркс никогда бы не смог этого сделать. Ему пришло в голову, что тут поработал ботинок Анела, – ведь робот весил почти четверть тонны. Массена, который до сих пор шел вовсе недурно, что-то начал отставать.
Они приближались к вершине каменного столба. Скала, по-прежнему шершавая, все явственнее наклонялась в сторону пропасти, и идти дальше без солидной опоры было невозможно; в нескольких метрах выше расщелина, вначале достаточно широкая, кончилась; у Пиркса оставалось еще метров пять свободной веревки, но он приказал Массене выбрать ее, чтобы осмотреться. Прошел же здесь робот – без крючьев, без веревки и без страховки. «А стало быть, и я смогу», – подумал Пиркс. Он ощупал скалу над головой; щиколотку правой ноги, заклиненной в сузившейся расщелине, по которой он до сих пор передвигался, кольнуло от резкого поворота. Вот кончиками пальцев он нащупал узкий зацеп. Держась за него, пожалуй, можно было подтянуться, ну а дальше что?
Это было уже соперничеством не только со скалой, но как бы и с Анелом – ведь он здесь прошел, и к тому же один. Правда, у него стальные пальцы… Пиркс начал высвобождать ступню из щели; при этом небольшой камешек выскочил из-под ноги и помчался вниз. До Пиркса отчетливо донесся свист рассекаемого воздуха, и через несколько долгих мгновений – ох, как не скоро! – четкий, резкий удар. «Ну что ж, – подумал он, – ситуация ясна». Он решил не подтягиваться и стал искать место, чтобы вбить костыль. Однако в скале не было и намека на трещину; Пиркс высунулся насколько мог, но ничего не нашел.
– Что там? – донесся снизу голос Массены.
– Порядок. Осматриваюсь, – сказал он.
Щиколотка давала о себе знать, он чувствовал, что долго в таком положении не протянуть. Эх, если б найти другой путь! Но стоит только потерять след, и его уже не отыщешь на этой километровой стене. Он поднял глаза вверх и пристально вгляделся. Каменная поверхность плиты, которая была видна под очень небольшим углом, казалась покрытой многочисленными трещинами, но в действительности захватов почти не было – рассчитывать можно было только на ту полочку. Когда он, подтянувшись на обеих руках, извлек ступню из расщелины, у него мелькнула мысль, что возврата уже нет: он висел, скала сразу как бы оттолкнула его, носки ботинок отдалились от нее сантиметров на тридцать. Вверх! Что-то мелькнуло у него над головой. Трещина? Но до нее надо было дотянуться. Еще немного! В следующую секунду он потерял способность размышлять: надо было отпустить левую руку, повиснуть на четырех пальцах правой и дотянуться левой до той царапины или трещины неизвестно какой глубины. «Этого нельзя было делать!» – мелькнуло у него в голове, когда он оказался на два метра выше и всем телом прижался к скале; чувствуя, что еще секунда, и мускулы лопнут, он тяжело дышал и злился на себя; он обеими ногами встал на полку и смог вбить крюк; для верности даже два, потому что первый вошел не очень глубоко. Он стоял и с удовольствием вслушивался в чистый, звенящий высокий звук. Веревка заскочила в карабин. Пиркс знал, что придется помочь Массене; нельзя сказать, чтобы все прошло очень гладко, но ведь это не Альпы, по крайней мере сейчас положение у него вполне сносное.
