Опять же я считаю, что неблагоразумно путать то, как устроено мышление, с тем, как нам бы хотелось, чтобы оно работало. Впрочем, возможно, некоторым утешением будет, если мы посмотрим на все это немного под другим углом. Вероятно, нам следует порадоваться тому, что чувства людей созданы не для блага группы. Зачастую лучший способ сделать так, чтобы твоя группа была в выигрыше, – это вытеснить, подчинить или уничтожить соседнюю группу
[456]. Муравьи в колонии тесно связаны между собой, и каждый из них – просто эталон бескорыстия. Именно поэтому муравьи – один из немногих видов животных, которые ведут войны и обращают пленных в рабство. Практически всегда, когда в человеческом обществе вожди с помощью манипулирования или принуждения заставляли людей подчинить свои интересы интересам группы, результатом становились ужаснейшие в истории зверства. В фильме «Любовь и смерть» пацифиста, которого играет Вуди Аллен, пытаются убедить защищать царя и матушку-Россию сомнительным обращением к чувству долга, говоря, что под правлением французов ему придется есть круассаны и жирную пищу с тяжелыми соусами. Стремление людей обеспечить комфортную жизнь себе, своей семье и друзьям, вероятно, погубило честолюбивые планы не одного императора.
Машина судного дня
На дворе 1962 год, вы – президент Соединенных Штатов. Вы только что узнали, что Советский Союз сбросил атомную бомбу на Нью-Йорк. Вы знаете, что больше атаковать русские не будут. Перед вами телефон для связи с Пентагоном – пресловутая кнопка, с помощью которой вы можете отомстить, сбросив бомбу на Москву.
Вы как раз собираетесь нажать на кнопку. Политика страны предполагает, что вы должны отомстить за ядерную атаку аналогичным ударом. Политика была сформулирована таким образом, чтобы удержать врагов от нападения, и если вы не доведете дело до логического конца, то это средство сдерживания будет воспринято как блеф.
С другой стороны, думаете вы, ущерб уже нанесен. Если убить миллионы русских, это не поможет оживить миллионы погибших американцев. Ядерный взрыв приведет к образованию радиоактивных осадков, что принесет вред вашим же собственным гражданам. И вы войдете в историю как один из ужаснейших массовых убийц всех времен и народов. Мстить сейчас – значит проявить элементарную злобу.
Но ведь, с другой стороны, именно так рассуждали русские, когда решили сбросить бомбу. Они знали, что как только бомба упадет, вы уже ничего не сможете приобрести, а сможете только потерять, решив отомстить. Они считали, что разоблачают ваш блеф. Поэтому вам стоило бы отомстить, чтобы доказать им, что вы не блефуете.
Опять же, с другой стороны, какой смысл доказывать теперь, что вы не блефовали тогда? Ведь настоящее не в силах изменить прошлое. Факт остается фактом: если вы нажмете на кнопку, вы уничтожите миллионы жизней без всякой причины.
Но погодите – русские знают, что вы подумаете, что нет смысла доказывать, что вы не блефовали, после того как они попытались разоблачить ваш блеф. Именно поэтому они и попытались разоблачить ваш блеф. Сам факт того, что вы сейчас рассуждаете таким образом, привел к этой катастрофе – поэтому не нужно рассуждать таким образом.
Но не рассуждать таким образом сейчас уже слишком поздно…
Вы проклинаете свою свободу. Ваша беда в том, что у вас есть выбор – отомстить или нет, а поскольку мстить не в ваших интересах, вы можете решить не делать этого – как раз так, как ожидали русские. Если бы только у вас не было этого выбора! Если бы только ваши ракеты были подключены к устройству, безошибочно определяющему ядерный взрыв, и срабатывали автоматически. Русские не осмелились бы атаковать, потому что они знали бы, что их ждет неизбежная месть.
Этот ход рассуждений был доведен до логического заключения в романе и снятом по нему фильме «Доктор Стрейнджлав». Сошедший с ума американский офицер отдает приказ ядерному бомбардировщику нанести удар по Советскому Союзу, и отменить приказ невозможно. Президент и его советники встречаются в командном пункте с советским послом и связываются по телефону с главой СССР, чтобы попытаться убедить их, что неизбежный удар – это случайность и что русские не должны мстить. Они узнают, что уже слишком поздно. Советский Союз установил «машину Судного дня»: сеть подземных ядерных установок, которые сработают автоматически, если на страну нападут или если кто-то попытается ее разоружить. Радиоактивные осадки в этом случае уничтожат все живое на земле. Они установили машину потому, что это было дешевле, чем ракеты высокой точности и бомбардировщики, а также потому, что боялись, что США уже сооружают такую же систему, и хотели предотвратить ядерное отставание. Президент Маффли, роль которого играет Питер Селлерс, устраивает совещание с ведущим специалистом страны по ядерной стратегии, блестящим доктором Стрейнджлавом (роль которого тоже играет Питер Селлерс):
«Но, – сказал Маффли, – неужели она действительно может сработать автоматически, и в то же время ее нельзя будет остановить?»… Доктор Стрейнджлав быстро сказал: «Абсолютно верно. Мистер президент, это не только возможно, это самое главное. В этом вся суть этой машины. Сдерживание – это искусство, состоящее в том, чтобы заставить противника бояться атаковать. Поэтому процесс автоматизированного и необратимого принятия решений, исключающего человеческое вмешательство, и делает “машину Судного дня” столь ужасающей, столь простой для понимания и совершенно надежной и убедительной»… Президент Маффли сказал: «Но это потрясающе, доктор Стрейнджлав. Как же ее можно запустить автоматически?»
Стрейнджлав сказал: «Сэр, сделать это на удивление просто. Когда нужно просто спрятать бомбы, то их размер может быть неограниченным… После того, как бомбы спрятаны, их подсоединяют к гигантскому комплексу компьютеров. Специфическая и точно определенная совокупность обстоятельств, при которых бомбы должны быть взорваны, заносится в виде программы в блоки памяти…» Стрейнджлав повернулся и посмотрел прямо на [советского посла]: «Есть только одна вещь, которой я не понимаю, господин посол. Вся суть “машины Судного дня” теряется, если ее держать в секрете. Почему же вы не рассказали всему миру?»
[Посол] отвернулся. Он сказал тихо, но отчетливо: «Мы собирались объявить о ней на съезде Партии в понедельник. Как вы знаете, премьер-министр любит сюрпризы»
[457].
Говорящий с немецким акцентом, одетый в перчатки, прикованный к инвалидному креслу доктор Стрейнджлав с его приводящим в замешательство нервным тиком (он то и дело вскидывает руку в нацистском приветствии) – один из самых эксцентричных персонажей кинематографа всех времен. Он воплотил тип интеллектуала, который до недавнего времени играл значительную роль в умах общественности: ядерного стратега, которому платят за то, что он мыслит о немыслимом
[458]. Людей этого типа, среди которых были Генри Киссинджер (на которого ориентировался Селлерс в своей роли), Герман Кан, Джон фон Нейман и Эдвард Теллер, стереотипно воспринимали как лишенных всяких моральных устоев сумасшедших гениев, с упоением рисующих на досках уравнения с миллионами убитых и гарантированным взаимным уничтожением. Вероятно, самым пугающим в этих людях были их парадоксальные выводы – например, о том, что для обеспечения безопасности в ядерный век нужно оставить незащищенными города и защищать свои ядерные ракеты.
