В большинстве обществ брак представляет собой очевидную передачу прав собственности на женщину от ее отца к мужу. Даже в нашей свадебной церемонии отец невесты до сих пор «отдает» ее замуж, однако гораздо более распространен вариант, когда отец ее продает. В 75 % обществ при вступлении двоих людей в брак кто-то обязательно платит. В 96 % этих обществ жених или его семья платят семье невесты – иногда платят наличными, иногда отдают взамен собственную дочь, иногда имеет место отработка калыма, когда жених определенное время работает на отца невесты. (В Библии Иаков работал на Лавана семь лет, чтобы заслужить право жениться на его дочери Рахили, однако Лаван на свадьбе подменил ее другой дочерью, Лией, и Иакову пришлось отработать еще семь лет, чтобы взять Рахиль в качестве второй жены.) Более знакомое нам явление приданого не является зеркальным отображением выкупа, потому что оно достается новобрачным, а не родителям невесты
[575]. Муж ставит других мужчин в известность о своем праве собственности в соответствии с обычаями, которым следуют многие современные пары. Именно женщина, а не мужчина, носит кольцо, подаренное в честь помолвки, берет фамилию своего супруга, получает новое обращение – «миссис», что сокращенно обозначает «жена».
Люди могут контролировать свою собственность, и мужья (а до замужества – отцы и братья) всегда контролировали сексуальность женщин. Для этого использовали компаньонок, вуали, парики, паранджу, сегрегацию по половому признаку, содержание в заточении, связывание ног, калечащие операции на половых органах, пояса верности самых изощренных моделей. Деспоты не только имели целые гаремы, но и держали их под охраной. В традиционных обществах фраза «защищать женщину» всегда была эвфемистическим обозначением сохранения ее целомудрия. (Мей Уэст как-то заметила: «Мужчины вечно говорят, что они нас защищают, но никогда не говорят от чего».) Подобным образом всегда контролировали только фертильных женщин; девочкам и женщинам постклимактерического возраста предоставляли больше свободы.
Слово «адюльтер» этимологически связано со словом adulterate (англ, «ухудшать примесями»): подразумевается, что женщина становится нечистой из-за добавления неподходящего вещества. Печально известный двойной стандарт, из-за которого прелюбодеяние замужней женщины наказывается более сурово, чем прелюбодеяние женатого мужчины, присутствует в законодательных и нравственных нормах в обществах самых разных типов. Логическое обоснование этого стандарта находит очень точное выражение в словах Джеймса Босуэлла «существует большое различие между неверностью мужчины и неверностью его жены», на которые Самюэль Джонсон ответил: «Различие просто безгранично. Мужчина не родит своей жене ублюдка»
[576]. Как замужнюю женщину, так и ее любовника обычно карают (зачастую смертью), однако эта симметрия иллюзорна, поскольку именно статус замужней женщины, а не мужчины, делает измену преступлением – более конкретно, преступлением против ее мужа. До недавнего времени в большинстве правовых систем мира адюльтер рассматривался как нарушение права собственности или как гражданское правонарушение. Муж имел право потребовать возмещения убытков, возврата уплаченного за невесту выкупа, развода или жестоко отомстить. Изнасилование считалось правонарушением не против самой женщины, а против ее мужа. Если девушка сбегала с возлюбленным из дома, это рассматривалось как похищение дочери у отца. До совсем недавнего времени изнасилование жены мужем не считалось преступлением, да и вообще не воспринималось как отдельное понятие – ведь муж имеет полное право на секс со своей женой.
Во всем англоговорящем мире общим правом признаются три смягчающих обстоятельства, которые отличают предумышленное убийство от непредумышленного: самооборона, защита близких родственников и сексуальный контакт с женой убитого. (Уилсон и Дейли замечают, что именно эти причины были основными угрозами для приспособленности с точки зрения дарвинизма.) В нескольких американских штатах, в том числе в Техасе вплоть до 1974 года, мужчина, заставший свою жену с поличным и убивший ее любовника, не считался виновным в преступлении. Даже сейчас кое-где подобные убийства не преследуются в судебном порядке или рассматриваются снисходительно. Дикая ревность при виде измены жены считается одним из вариантов поведения, ожидаемого от «благоразумного человека».
* * *
Мне бы очень хотелось рассказать об эволюционной психологии сексуальности без необходимости отступлений о теории феминизма, но в обстановке современного интеллектуального климата это невозможно. Дарвинистский подход к сексу часто называют антифеминистским, но это в корне неверно. Более того, на первый взгляд это обвинение представляется сбивающим с толку, особенно для многих феминисток, которые сформулировали и проверили эту теорию. Конечно, основу феминизма составляет стремление покончить с сексуальной дискриминацией и эксплуатацией; этой нравственной и политической позиции в ближайшем будущем не грозит быть опровергнутой какой бы то ни было научной теорией или открытием. Задокументированные различия между полами заключаются в психологии размножения, а не в экономической или политической значимости, и они некорректны по отношению к мужчинам, а не к женщинам. Эти различия должны повысить уровень осведомленности о таких явлениях, как инцест, эксплуатация, домогательство, преследование, избиение, изнасилование (включая изнасилование на свидании и изнасилование жены мужем), а также законодательных актах, дискриминирующих женщин. Если они и показывают, что мужчины особенно склонны совершать определенные типы преступлений по отношению к женщинам, то из этого следует не то, что эти преступления менее одиозны, а что сдерживающие средства должны быть более суровыми и неотвратимыми. Даже объяснения традиционного разделения труда по половому признаку с точки зрения теории эволюции не означают, что такое положение дел невозможно изменить, что оно «естественно» в значении «хорошо», или что можно что-то навязать отдельным мужчинам и женщинам, которые этого не хотят.
Если эволюционная психология и бросает вызов, то не целям феминизма, а тем отдельным касающимся мышления догмам, которые были подхвачены интеллектуальным истеблишментом феминизма. Одна из таких идей – что люди от природы предназначены действовать исходя не из собственных убеждений и желаний, а из интересов своего пола и класса. Другая – что мышление детей формируют их родители, а мышление взрослых формируют язык и медиаобразы. Третья – романтическая доктрина о том, что наши естественные склонности по определению являются благом, а все низкие мотивы происходят из общества.
Негласное положение о том, что все естественное хорошо, стоит за многими возражениями против дарвинистской теории человеческой сексуальности. Подразумевается, что ни к чему не обязывающий секс – это естественно и хорошо, поэтому если кто-то скажет, что мужчинам он нужен больше, чем женщинам, это будет означать, что все мужчины психически здоровы, а все женщины – подавленные невротики. Такой вывод неприемлем, поэтому и заявление, что мужчинам ни к чему не обязывающий секс нужен больше, чем женщинам, не может быть правильным. Аналогичным образом сексуальное влечение – это хорошо, поэтому если мужчина ради секса идет на изнасилование (вместо того чтобы выражать свою ярость в отношении женщин), изнасилование не будет злом. Изнасилование есть зло, следовательно, заявление, что мужчины насилуют ради секса, не может быть правильным. В более общем смысле все, что люди чувствуют инстинктивно, есть хорошо; значит, если людям нравится красота, то красота должна быть признаком достоинства. Красота не является признаком достоинства, поэтому заявление, что людям нравится красота, не может быть правильным.
