Книга Как работает мозг, страница 202. Автор книги Стивен Пинкер

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Как работает мозг»

Cтраница 202

Как я уже упомянул в начале, стремление к конфликту является универсальным для человечества, однако не менее универсальными являются и попытки бороться с ним. Человеческий разум не может время от времени не заметить упрямый факт экономики: иногда противники могут одинаково оказаться в выигрыше, просто разделив прирост, полученный от того, что они сложат оружие. Даже некоторые из яномамо осознают тщетность привычного для них уклада и жаждут найти средство разорвать круг мести. Люди во все времена стремились изобрести оригинальные способы обратить одну часть мышления против другой и развить дополнительные элементы цивилизованности в человеческой природе, которая подвергалась давлению естественного отбора далеко не в сторону доброты и любезности: риторику, разоблачение, контракты, средства сдерживания, равенство возможностей, посредничество, суды, применимые с помощью силы законы, моногамию, ограничения экономического неравенства, запрещение мести и др. Теоретикам-утопистам остается лишь смиренно молчать перед лицом этой житейской мудрости. Она, скорее всего, останется более эффективной, чем «культурные» предложения реформировать воспитание детей, язык или средства массовой информации, и «биологические» предложения вроде того, чтобы сканировать мозг и генетический код преступников на предмет маркеров агрессии и раздавать в гетто таблетки от насилия [613].

Далай-лама Тензин Гьяцо в двухлетнем возрасте был признан четырнадцатой реинкарнацией Будды Сострадания и получил титулы «Святого», «Нежной славы», «Златоустого», «Великомилосердного», «Защитника веры», «Океана мудрости». Он был привезен в Лхасу, где его с любовью воспитали монахи, научившие его философии, медицине и метафизике. В 1950 году он стал духовным и светским лидером тибетского народа. Несмотря на отсутствие политической базы, он был признан как государственный деятель международного значения исключительно благодаря своему моральному авторитету, в 1989 году был награжден Нобелевской премией мира. Едва ли можно представить человека, которого его воспитание и место в жизни в большей степени располагали бы к чистым и благородным помыслам.

В 1993 году репортер «Нью-Йорк тайме» попросила его рассказать о себе. Далай-лама ответил, что в детстве любил военные игрушки, особенно свою пневматическую винтовку. Уже во взрослом возрасте он в свободное время расслабляется, глядя на фотографии с поля боя; он недавно заказал иллюстрированную историю Второй мировой войны в 30 томах. Как и все мужчины, он любит рассматривать фотографии военной техники – танки, самолеты, военные корабли, субмарины и особенно авианосцы. У него бывают эротические сны, его часто привлекают красивые женщины, и он бывает вынужден напоминать себе: «Я – монах!». Ничто из этого не помешало ему стать одним из величайших в истории миротворцев. И, несмотря на угнетение, от которого страдает его народ, он остается оптимистом и считает, что XXI век будет более мирным, чем XX век. Интервьюер спросил его, почему. «Потому что я считаю, – ответил он, – что в XX веке человечество что-то уяснило из своего огромного, огромного опыта. Что-то было в нем положительное, очень много отрицательного. Какие бедствия, какое разрушение! За две мировые войны в этом веке было убито самое большое количество людей. Однако человеческая натура такова, что когда мы оказываемся перед лицом ужасной критической ситуации, человеческий разум может проснуться и найти другую альтернативу. Человек на это способен» [614] [615].

8. Смысл жизни

Не хлебом единым жив человек— но и не знаниями, не безопасностью, не детьми и не сексом. Люди во всем мире тратят все свободное время на вещи, которые, с точки зрения борьбы за выживание и размножение, представляются бессмысленными. Во всех культурах люди рассказывают сказки и декламируют стихи. Они шутят, смеются, дразнятся. Они поют и танцуют. Они украшают разные поверхности рисунками. Они выполняют ритуалы. Они задумываются о причинах счастья и несчастья и верят в сверхъестественные явления, противоречащие всему, что они знают о мире. Они выдумывают разнообразные теории Вселенной и своего места в ней [616].

Но и этого мало: чем более пустым и бессмысленным является занятие с точки зрения биологии, тем большее значение придают ему люди. Искусство, литература, музыка, юмор, религия, философия – все это считается не только полезными, но и благородными занятиями. Это лучшие образцы работы разума, то, что делает жизнь стоящей того, чтобы жить. Почему же мы занимаемся этими тривиальными или бессмысленными делами, да еще и воспринимаем их как нечто возвышенное? Многим образованным людям этот вопрос покажется до ужаса обывательским и даже безнравственным. И все же его неизбежно должен задать себе любой, кого интересует, как складывался с биологической точки зрения гомо сапиенс. Представители нашего вида совершают сумасшедшие поступки: принимают обет безбрачия, посвящают жизнь музыке, продают собственную кровь, чтобы купить билет в кино, поступают в университеты [617]. Почему? Как нам понять психологию искусства, юмора, религии, философии в рамках основного мотива данной книги: утверждения, что мозг – это созданный в результате естественного отбора нейронный компьютер?

В каждом университете есть факультет искусств и гуманитарных наук, который обычно занимает очень значительное положение – как по численности, так и по вниманию общественности. Тем не менее десятки тысяч ученых и миллионы страниц научных трудов пока оказались практически бессильны прояснить, почему вообще люди занимаются искусством. Функция искусства вызывающе туманна, и мне кажется, на то есть несколько причин.

Одна из причин состоит в том, что искусство связано не только с психологией эстетики, но и с психологией статуса. Сама бесполезность искусства, которая делает его столь непостижимым для эволюционной биологии, делает его как раз излишне понятным для экономики и социальной психологии. Разве может быть лучшее доказательство тому, что у вас есть лишние деньги, чем то, что вы позволяете себе тратить их на безделушки и фокусы, которые не могут ни наполнить желудок, ни укрыть от дождя, но при этом требуют использования ценных материалов, многих лет тренировки, владения сложными для понимания текстами или близкого общения с элитой? Предложенная Торстейном Вебленом и Квентином Беллом теория вкуса и моды, согласно которой простонародье старается имитировать свойственное элите демонстративное потребление, времяпровождение и эпатаж, тем самым заставляя элиту искать новые, ни на что не похожие способы проявить свое отличие, прекрасно объясняет кажущиеся необъяснимыми странности искусства. То, что в одном столетии считается возвышенным стилем, в следующем столетии становится безвкусицей: это очевидно из слов, которые могут использоваться, с одной стороны, в качестве наименований периодов развития искусства, а с другой стороны – в качестве оскорбления (готика, маньеризм, барокко). Меценатами искусства всегда были представители аристократии и те, кто хотел к ним примкнуть. Большинству людей сразу разонравилась бы музыкальная запись, если бы они узнали, что ее продают на кассах в супермаркете или на ночных каналах телевидения; даже работы относительно авторитетных художников – таких, как Пьер Огюст Ренуар – получают презрительные отзывы критиков, когда выставляются на популярной, «кассовой» выставке. Ценность произведения искусства по большей части не имеет отношения к эстетике: бесценный шедевр сразу станет ничего не стоящим, если обнаружится, что это подделка; консервные банки и комиксы станут произведениями искусства, если мир искусства объявит их таковыми, и будут продаваться по демонстративно запредельным ценам. Произведения модернизма и постмодернизма имеют своей целью не доставить эстетическое удовольствие, а подтвердить или опровергнуть ту или иную теорию гильдии критиков и аналитиков, эпатировать буржуазию или сбить с толку неотесанных провинциалов [618].

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация