* * *
Естественно, никто доподлинно не знает, действительно ли эти четыре особенности образовали основу для эволюции человеческого интеллекта. И никто не знает, есть ли в пространстве биологического проектирования какие-либо другие, неизвестные до сих пор факторы, имеющие отношение к интеллекту. Тем не менее, если эти признаки все же объясняют, почему наши предки стали единственным видом из пятидесяти миллионов, который пошел по этому пути, то для поиска внеземного разума это будет иметь довольно удручающие последствия. Для зарождения разума недостаточно, чтобы планета была обитаемой. Вероятно, для этого нужно, чтобы в ее истории развития был ночной хищник (чтобы получить стереоскопическое зрение), потомки которого перешли на дневной образ жизни (чтобы получить восприятие цвета), в котором они питались бы фруктами и были уязвимы для хищников (чтобы они жили в группах), в результате чего они бы изменили манеру передвижения на качание на ветках (чтобы появились руки и предвестники прямохождения), а затем изменение климата заставило бы их уйти из леса в саванну (для прямохождения и охоты).
Какова вероятность того, что на данной планете – пусть даже на обитаемой планете – сложится точно такая история?
Наши родственники из каменного века
[221]
Сухие кости палеонтологической летописи рассказывают о постепенном вступлении человека в когнитивную нишу
[222]. В сжатой форме имеющиеся у нас данные о видах, которые считаются нашими прямыми предками, отражены в приведенной здесь таблице.
За миллионы лет до того, как размер нашего мозга резко увеличился, некоторые потомки общего предка шимпанзе и людей были прямоходящими. В 1920-е годы это открытие стало настоящим шоком для снобов, которые воображали, что именно наш великолепный мозг помог нам подняться по лестнице эволюции – и что при этом наши предки на каждой ступеньке решали, как им получше использовать свои новообретенные «шарики» и «ролики». Тем не менее естественный отбор не мог действовать так. Зачем отращивать большой мозг, если не знаешь, как его использовать? Вся история палеоантропологии состоит из бесконечных открытий все более и более раннего момента, когда люди стали прямоходящими. По самым последним данным, это произошло четыре или даже четыре с половиной миллиона лет назад. Как только освободились руки, начало медленно, но верно расширяться количество признаков, которые отличают нас от других видов: ловкость рук, сложность инструментов, использование охоты для выживания, размер мозга, диапазон условий обитания. Зубы и нижняя челюсть стали меньше. Лицо стало меньше похоже на морду. Надбровные дуги, удерживающие мускулы, которые отвечают за движение челюсти, уменьшаются в размерах и исчезают. Наши утонченные лица отличаются от лиц животных потому, что наши инструменты и технологии заменили нам зубы. Мы убиваем и свежуем животных ножами, смягчаем мясо и овощи с помощью огня. В результате требования к механическим характеристикам челюстей и черепа смягчаются, что позволяет нам избавиться от лишней толщины костей нашей и без того тяжелой головы. Уменьшается и различие в размерах между представителями разных полов – предполагается, что мужчины тратят меньше сил на то, чтобы сражаться друг с другом за первенство, и больше внимания уделяют детям и их матерям.
Поэтапный рост мозга, ускоряемый развитием рук и ног (а о нем свидетельствуют сохранившиеся орудия труда и кости от умело разделанных туш), служит хорошим доказательством (если доказательство вообще требуется) того, что интеллект – это продукт естественного отбора в пользу эксплуатации когнитивной ниши. Это приобретение не было неизбежной закономерностью раскрытия потенциала гоминидов. В каждую эпоху появлялись и другие виды, не включенные в эту таблицу и занимавшие слегка другие ниши: австралопитеки, которые питались орехами и корешками; может быть, один или два подтипа хабилисов; вполне вероятно – азиатская ветвь эректуса и архаичного сапиенса; возможно, адаптировавшиеся к условиям Ледникового периода неандертальцы. Каждый из видов мог быть вытеснен соседней, больше похожей на сапиенсов популяцией, продвинувшейся достаточно далеко вглубь данной когнитивной ниши, чтобы делать все то же самое, что и этот конкретный вид плюс кое-что еще. Не было это приобретение и неожиданным результатом макромутации или произвольного дрейфа – а иначе как такая случайность могла сохраниться в нескольких сотнях тысяч поколений, в течение нескольких миллионов лет у вида, который появился позже видов с более крупным мозгом? Что еще более важно, крупный мозг был не просто украшением; он позволил своим обладателям изготавливать более качественные инструменты и заселить значительно большую часть планеты.
* * *
Согласно общепринятой в палеоантропологии концепции, человеческий мозг эволюционировал до своего современного состояния в тот промежуток, который начался с появления Homo habilis два миллиона лет назад и закончился появлением «современных с анатомической точки зрения людей», Homo sapiens sapiens, в период между 200000 и 100000 лет назад. Я подозреваю, что наши предки начали проникновение в свою когнитивную нишу задолго до этого. «Проектно-конструкторские работы», результатом которых стали потрясающие адаптации нашего мышления, вероятно, начались раньше, а закончились позже дат, указанных в учебниках.
На одном конце этой шкалы располагается афарский австралопитек, возраст которого насчитывает четыре миллиона лет (ископаемые останки одной из очаровательных особей этого вида получили прозвище «Люси»). Его нередко описывают как прямоходящего шимпанзе, потому что размер его мозга был близок к шимпанзе, а никаких явных доказательств того, что он пользовался орудиями труда, обнаружено не было. Это позволяет предположить, что когнитивная эволюция началась двумя миллионами лет позже, когда появилось человекоподобное существо с более крупным мозгом, получившее название «человек умелый» за свое умение вырезать из камней рубила.
Тем не менее это не может быть так. Во-первых, с экологической точки зрения маловероятно, чтобы существо, привыкшее лазать по деревьям, могло переселиться на открытую местность и изменить свою анатомию в сторону прямохождения без значительных последствий для всех без исключения аспектов его образа жизни и поведения. Современные шимпанзе используют орудия труда и могут переносить предметы, и могли бы достичь куда больших успехов, если бы были способны носить их беспрепятственно повсюду. Во-вторых, хотя руки австралопитеков сохранили несколько обезьяноподобный изгиб пальцев (вероятно, временами они использовали руки и для того, чтобы прятаться от опасности на деревьях), руки явно эволюционировали в сторону манипуляции предметами. По сравнению с руками шимпанзе, большие пальцы у них более длинные и отведены в сторону, а указательный и средний пальцы расположены несколько под углом, чтобы ладонь можно было сложить пригоршней и схватить камень или ударник. В-третьих, не совсем ясно, был ли их мозг такого же размера, как у шимпанзе, и действительно ли у них не было орудий труда. Палеоантрополог Ив Коппенс утверждает, что их мозг был на 30–40 % больше, чем можно было ожидать от шимпанзе такого размера, и что они оставили после себя обработанные осколки кварца и другие орудия труда. В-четвертых, на данный момент найдены скелеты использующих орудия труда хабилисов (людей умелых), и они не так уж сильно отличаются от скелетов австралопитеков
[223].
