Что еще более важно, гоминиды не устраивали специально свою жизнь так, чтобы это было удобно антропологам. Нам просто повезло, что из камня можно вырезать нож и он сможет сохраниться несколько миллионов лет, и только поэтому наши предки, сами того не зная, оставили нам «временные капсулы». Намного сложнее вырезать из камня корзину, переноску для ребенка, бумеранг, лук и стрелу. У современных охотников-собирателей на одно долговечное приспособление приходится огромное количество быстроразлагающихся; и у древних гоминидов все наверняка было точно так же. Археологические данные склонны недооценивать масштабы использования орудий труда.
Итак, на общепринятой шкале эволюции человеческого мозга история начинается слишком поздно; я полагаю, что она еще и заканчивается слишком рано. Считается, что современные люди (то есть мы) впервые появились в Африке 200000-100000 лет назад. Одно из доказательств – это то, что митохондриальная ДНК (мтДНК), имеющаяся у всех живущих ныне на планете людей (а она может наследоваться только по материнской линии), была обнаружена у женщины, жившей в Африке примерно в этот период
[224]. (Это утверждение спорно, однако появляются все новые данные, подтверждающие его.) Еще одно доказательство – что древнейшие ископаемые останки, с анатомической точки зрения аналогичные человеку, появились более 100000 лет назад в Африке, а вскоре после этого – около 90 000 лет назад – и на Ближнем Востоке. Из этого делается вывод, что к указанному времени биологическая эволюция человека практически прекратилась. Это, однако, приводит к несоответствию на временной шкале. Современные с анатомической точки зрения древние люди имели тот же набор орудий труда и вели тот же образ жизни, что и их обреченные на исчезновение соседи-неандертальцы. До самого кардинального изменения во всей археологической летописи – перехода к верхнему палеолиту (также известного как «Большой скачок» и «палеолитическая революция») – оставалось еще 50000 лет
[225]. Следовательно, можно сделать вывод, что палеолитическая революция представляла собой изменение в культуре.
Называть ее революцией – вовсе не преувеличение. Все остальные гоминиды напоминали комикс «До нашей эры», а вот люди эпохи верхнего палеолита были похожи скорее на Флинтстоунов. Более чем 45 000 лет назад они каким-то образом преодолели 60 миль по океану и попали в Австралию, где оставили после себя очаги, наскальные рисунки, первые в мире шлифованные орудия труда и своих потомков – современных австралийских аборигенов. Европа, где жили кроманьонцы, и Ближний Восток также испытали беспрецедентный подъем искусства и технологий. Здешние люди начали использовать новые материалы: олений рог, кость, слоновую кость, а также камень, который иногда транспортировали за сотни миль. В числе их орудий труда были тонкие ножи, иглы, разнообразные рубила и скребки, наконечники копий, луки и стрелы, рыболовные крючки, гравировальные инструменты, флейты, даже, вероятно, календари. Они украшали рисунками все, что видели: инструменты, стены пещер, собственное тело – а также вырезали безделушки в форме животных и обнаженных женщин, которым археологи дали эвфемистическое наименование «символы плодородия». Они были такими же, как мы.
Образ жизни, естественно, может резко меняться без каких-либо сопутствующих биологических изменений – как это произошло в ходе революций, значительно позже: сельскохозяйственной, промышленной и информационной. Это особенно справедливо для случаев увеличения популяции до предела, когда новые знания тысяч изобретателей можно объединить в один общий фонд. Тем не менее первая из череды человеческих революций не была каскадом изменений, спровоцированных несколькими выдающимися изобретениями. Сама изобретательность была изобретением, и проявлялась она в сотнях инноваций, отделенных друг от друга расстоянием и временем. Мне сложно поверить, что у людей 100000 лет назад было такое же мышление, как и у будущих «революционеров» эпохи верхнего палеолита – да что там говорить, такое же, как у нас, – и при этом они 50 000 лет просидели, так и не догадавшись, что из кости можно вырезать орудие труда и ни разу не ощутив потребности украсить хоть что-нибудь рисунком.
Впрочем, нужды верить в это и нет: расстояние в 50000 лет – это иллюзия. Во-первых, так называемые анатомически современные люди, жившие 100 000 лет назад, возможно, были более современными, чем жившие в то же время неандертальцы, однако их вряд ли можно было спутать с современными людьми. У них были большие надбровные дуги, вытянутое вперед лицо, тяжелый скелет, который у современных людей не встретить. Их телу еще предстояло эволюционировать до нашего уровня, и, конечно, мозгу предстояло то же самое. Миф о том, что они были абсолютно современными, вырос из привычки рассматривать условные названия видов так, как если бы они были реальными сущностями. Когда речь идет об эволюционирующем организме, эти названия – всего лишь условность. Никто не будет изобретать новый вид каждый раз, когда найден новый зуб, поэтому реальные формы приходиться втискивать в ближайшую из имеющихся категорий. Факт в том, что гоминиды всегда существовали одновременно в десятках или сотнях вариаций, которые встречались в разных местах огромной сети периодически взаимодействующих субпопуляций. Те немногочисленные особи, которые остались в веках в виде ископаемых останков, совсем не обязательно были нашими прямыми предками. «Анатомически современные» ископаемые останки ближе к нам, чем к кому-либо еще, но им либо предстояло больше шагов по лестнице эволюции, либо они оказались далеко от эпицентра изменений
[226].
Во-вторых, революция, по-видимому, началась задолго до пресловутого переломного момента, имевшего место 40 000 лет назад. Именно этим временем датируются первые рисунки в пещерах на территории Европы, но ведь Европа всегда привлекала больше внимания, чем она того заслуживает, потому что в ней много пещер и много археологов. В одной только Франции насчитывается триста хорошо изученных мест раскопок эпохи палеолита – включая то место, где наскальную живопись оттер от стен, приняв за граффити, излишне усердный отряд скаутов. На всем африканском континенте таких мест насчитывается всего пара десятков. Тем не менее одно из них, расположенное в Заире, содержит искусно выполненные орудия из кости – в том числе кинжалы, рукоятки, заостренные наконечники, а также точильные камни, принесенные за несколько миль, и останки тысяч сомов, ставших, по-видимому, жертвами этих орудий. Создается впечатление, что все эти предметы относятся к периоду после революции, однако датируются они временем около 75 000 лет назад. Один из ученых, комментируя данный факт, сказал, что это все равно, что найти «Понтиак» на чердаке у Леонардо да Винчи
[227]. Тем не менее, по мере того как археологи продолжают исследовать этот «чердак» и датировать найденные там предметы, они находят все больше и больше «понтиаков»: искусно выточенные каменные острия, украшенные орудия труда, бесполезные, но очень красивые камни, привезенные за сотни миль.
