Прозвенел звонок. Зрители постепенно угомонились. Бархатный занавес медленно поднялся. На сцене находилась невысокая женщина. Темнокожая, грузная, с копной черных кудряшек, собранных на макушке. Серебристое платье изящными складками ниспадало до самого пола. Ткань переливалась, словно сотканная из воды, искрящейся солнечными бликами.
Айвиша оглядела зал. Ее глаза казались бездонными. Сделала крошечный шажок, двигаясь будто в серебряном водопаде. И запела. Невероятный голос. Он взметнулся к потолку, поражая своей чистотой, набирая мощь, крепчая. Исходящая от певицы сила захватила нас и заворожила.
Я забыла про Креста, Олейту и про расследование.
Сидела и таяла, погрузившись в чарующую гармонию.
Внезапно Айвиша воздела руки. На кончиках ее пальцев заблестели ледяные кристаллы. Они разрастались, скручиваясь и ветвясь в ритме песни. Невероятно сложное сверкающее кружево заполнило сцену, переметнулось на боковые колонны, расцветая морозными султанами перьев.
Лед, как ласковый щенок, льнул к складкам платья певицы, и я уже не могла отличить, где кончается серебристая ткань и начинаются голубоватые всполохи.
Айвиша пела, а лед танцевал вокруг нее, послушный каждой ее прихоти.
Все были загипнотизированы, мы затаили дыхание, пока женский голос не оборвался на умопомрачительном крещендо.
Вдруг кожа певицы полыхнула синим, молниеносно насыщая цветом ледяное кружево. Кристаллы лопнули и испарились. Занавес упал, скрывая от нас женщину. С минуту аудитория не могла шелохнуться, после чего зал взорвался овациями.
Крест сжал мои пальцы. Я ответила ему тем же.
Сорок пять минут спустя мы въехали на автостоянку перед домом, где жил Грег.
– Могу я проводить тебя до двери? – спросил Крест.
– Не сегодня, – буркнула я. – Ты уж прости. Сейчас я не сумею составить тебе достойную компанию.
– Уверена? – Надежда в его глазах угасла.
Я, конечно, не слишком хорошо себя чувствовала, но дело было в другом. Что-то мне подсказывало: надо с этим кончать.
– Ага. Спасибо за ужин и концерт.
– Я рассчитывал на то, что наш вечер закончится не так скоро.
– Извини, – я коснулась его руки. – Может, в следующий раз.
– Да. Всегда остается завтра.
Я выбралась из машины.
Помедлив немного, Крест укатил. Только тут я сообразила, что парень остался даже без прощального поцелуя.
Бедро ныло все сильнее. Когда я покинула автостоянку, боль сделалась острой, да еще и приправленной судорогами.
Просто замечательно.
Я скинула туфли и, держа их в руках, босиком направилась к дому. Оступилась на какой-то выбоине, едва не приземлившись на пятую точку. Ногу свело спазмом. Согнувшись в три погибели и рыча что-то нечленораздельное, я ждала, когда мыщца успокоится.
– Может, тебя опять понести на закорках? – прошептал в самое ухо вкрадчивый голос.
Развернувшись, я двинула говорящего апперкотом в живот. Кулак встретился со стеной стальных мускулов.
– Неплохой удар, – похвалил Кэрран. – Для человека.
Да-да, разумеется. А кто сейчас охнул, получив в брюхо? Я ведь слышала.
– Чего тебе?
– Где твой смазливый кавалер?
– А где твоя азиаточка?
Я поковыляла дальше. Если хочу избавиться от Кэррана, надо покорить лестницу и захлопнуть дверь у него перед носом.
– Ждет меня в теплом гнездышке.
– Тогда окажи мне, черт тебя дери, услугу и проваливай к ней.
Доковыляв до крыльца, я присела на ступеньку. Нога объявила антракт.
– Болит?
– Нет. Люблю, понимаешь, посидеть на лестнице в дорогущем вечернем платье.
– Какая-то ты неприветливая сегодня. Налицо недостаток секса.
В ночном небе мерцали булавочные головки звезд.
– Я жутко устала, болит нога и имеется прорва вопросов, на которые нет ответов.
– А именно?
– Во-первых, – я вздохнула, – кто и зачем убил Грега? Во-вторых, мы не нашли никаких доказательств, что твоих ребят пришили некрозараженные звери. В-третьих, в бумагах моего опекуна упоминаются пропавшие женщины. Почему и для чего Олейте их похитила?
– Уймись, Кейт. – Вожак склонился надо мной. – У тебя запущенный случай депривации внимания.
– Чего-чего?
– Сама посуди. Ты – безвестная наемница, и вдруг всякие шишки рвутся с тобой общаться, узнают номер твоего телефона и так далее, и тому подобное. Ты начинаешь чувствовать себя важной персоной. А теперь все, свечи потухли, бал окончен. Сочувствую тебе душой и сердцем, – насмешливо добавил он, – но бал действительно завершен.
– Ты ошибаешься.
Царь Зверей развернулся и зашагал прочь.
– Она назвала вас полукровками. Почему? – крикнула я ему вслед.
Он не ответил.
Заставив себя подняться на ноги, я вскарабкалась по лестнице и вошла в подъезд,
Очутившись в квартире, переоделась, кинула в сумку всякие нужные вещи, взяла «Погибель» и вновь вышла из дома. Завела «Кармелион», пробормотав сквозь зубы, точно скулящая собака, заклинание, и вырулила с парковки.
Хватит с меня этого поганого городишки. Я сыта по горло. Пора возвращаться: туда, где находится мой настоящий дом.
8
Солнечные зайчики щекотали лицо. Зевнув, я накрылась одеялом с головой. Вставать не хотелось. По крайней мере, прямо сейчас. Уезжать из города незадолго до полуночи да еще с больной ногой – не самое лучшее решение. Особенно с учетом того, что около четырех утра накатила техноволна, и мой пикапчик заглох в миле от дома.
Впрочем, какая разница: за несколько минут до рассвета я уже переступила порог своего жилища, и теперь все это было не важно.
Да, я дома.
Уткнулась носом в подушку. Дневной свет не сдавался. Я со вздохом потянулась, села. Босые пятки коснулись прогретого солнцем пола. До чего приятно! Я прошлепала босиком на кухню варить кофе.
Наверное, скоро полдень. Небо сияло синевой. Ни облачка, ни ветерка. Ни один листочек не шевелился на миртах. Кухонное окно так и просилось, чтобы его открыли. Я отперла задвижку и подняла створку, впуская внутрь воздух, пахнущий морем.
Наконец-то я дома.
Во дворе, так, чтобы заметно было только из кухни или с крыльца, торчала палка с насаженной на нее отрубленной человеческой головой.
Длинные волосы свисали слипшимися от крови сосульками. Мутные глаза вылезали из орбит. Рот раскрыт, порванные губы сплошь облеплены зелеными мухами. Зрелище столь неуместное в этот мирный денек, что на секунду я подумала, что все это мне мерещится.
