-Покойному лорду Осей следовало задуматься, прежде чем предлагать брак трижды вдове, - произнес дознаватель с презрительной гримасой. - Зная вашу репутацию…
Я вздрогнула. Казалось бы, я проходила через это неисчислимое количество раз. Сколько уже было шепотков и слухов, которыми городские сплетницы обменивались за моей спиной?
«Почему бы ей не выйти за начальника городской стражи? Тот еще тип, никто плакать не станет».
«Фаринта, душечка, а можете и для моего зельице какое сварить? Ну, вы понимаете…»
Пора было привыкнуть. Но так и не вышло.
-Мы подняли некоторые документы, касающиеся вас, - продолжил мужчина. - И, надо признать, обнаружили много любопытного. Господин Ридберг, ваш третий муж, трагически погиб во время травли вепря. Заядлого охотника разорвали его собственные любимые псы. По рассказам домочадцев, это были идеально вышколенные звери, обожавшие его до щенячьего визга. А вот господин Честер, ваш второй супруг, отравился на вечере карточных игр, куда он пришел вместе с вами. Интересная смерть для мужа женщины, занимающейся изготовлением зелий.
Мне доводилось слышать и такое. Даже те, кто присутствовал на том злополучном вечере, в один голос утверждали, что видели торжествующую улыбку на моем лице, когда я бросилась к умирающему в тщетной надежде ему помочь.
О гибели третьего мужа я предпочитала не вспоминать вовсе.
-Я прошла обучение на помощника аптекаря лишь в прошлом году, - устало возразила я, но дознаватель оставил мои слова без внимания.
-Со сведениями касательно вашего первого супруга пришлось повозиться. Но кое-что найти, все же, удалось. Желаете послушать об этом?
-Нет, - поспешно ответила я.
-Как пожелаете, - дознаватель равнодушно пожал плечами. - Три убийства или четыре - в вашем случае, не все ли равно. Все они далеки от трагических случайностей, - он сделал ударение на последних словах, - которыми вы, вероятно, хотели бы их представить. Удивительно, что вы не привлекли внимание представителей отдела магического контроля раньше.
Не дав мне вставить ни слова, законник откашлялся и произнес, громко и четко.
-Госпожа Фаринта Ридберг, вы обвиняетесь в убийстве лорда Эдвина Осей, а также в убийстве господина Грэхема Ридберга, господина Лайнуса Честера и почтенного господина Веритаса посредством ментального воздействия. Как вам известно, использование подобного рода магии карается смертной казнью. Вас сожгут на рассвете на ратушной площади.
Огласив приговор, дознаватель повернулся, не дожидаясь моей реакции, и, заложив за спину руки в толстых перчатках, вышел из камеры. Молчаливые охранники последовали за ним. Дверь захлопнулась с громким стуком, и он показался мне похожим на выстрел, пронзивший навылет.
Я обхватила себя руками, силясь унять дрожь. Все кончено. Эдвин, человек, которого я любила, был моей робкой надеждой на счастливую жизнь. Надеждой, которую судьба жестоко и безжалостно отняла, растоптала копытами по каменной мостовой. Я не успела еще в полной мере осознать случившееся, и, вероятно, мне уже не представится такой возможности.
Может, оно и к лучшему.
Городская тюрьма, одно из старейших зданий в городе, была устроена из рук вон плохо. От стен шел промозглый холод, и тонкий шелк платья не согревал озябшего тела. Я видела, как от моего дыхания в воздухе образуется облачко пара. Тепло, казалось, уходило вместе с самой жизнью. У меня не было сил его удерживать.
Я словно бы замерла, застыла, холодная и бледная как восковая кукла. Казалось, все мои чувства, все мое существо сковало ледяной коркой. Такой, бесчувственной и замерзшей, я могла только ждать разрешения, развязки.
Погруженная в себя, я просидела на кровати без движения до самого рассвета, глядя, как постепенно становятся ярче квадраты света, проникающего внутрь через зарешеченное окошко. Часы на площади, где, верно, уже шли приготовления к моей казни, пробили сначала четыре, затем пять раз. Незадолго до шестого удара в камеру вошли уже знакомые мне законники в сопровождении крупной высокой женщины, также одетой в форму дознавателей. Через ее руку было перекинуто грубое серое рубище - тратиться на одежду для тех, кто в скором времени будет сожжен, в судебном управлении считали излишним.
Коротко переглянувшись, законники повернулись и вышли из камеры. Повыше натянув перчатки и поправив воротничок, женщина подошла ко мне и, заковав мои руки, приказала повернуться спиной. С трудом заставив двигаться окоченевшие ноги, я покорно поднялась. Сейчас мне, верно, было все равно, кого служители закона выбрали для того, чтобы переодеть меня - женщину или мужчину. Но видеть здесь законницу было все же немного приятнее. Мне не отказали хотя бы в такой малости, оставив некое подобие достоинства.
Женщина сноровисто расстегнула корсет, стараясь как можно меньше соприкасаться с моей обнаженной кожей. Вцепившись железной хваткой в мои запястья, она, отстегнув сначала один наручник, а затем другой, стянула вниз кружевные рукава. Последняя, пусть даже столь тонкая преграда между кожей и холодным зимним воздухом исчезла, и я почувствовала себя совершенно беззащитной. Женщина положила руки мне на талию и грубо дернула юбку вниз, освобождая меня от платья.
-Шаг вперед, девочка, - сказала она. - И туфельки тоже придется снять. Я послушно выскользнула из белого круга шелка, оставив в центре расшитые мелким жемчугом белые туфли. Совершенно невпопад промелькнула мысль, что через некоторое время - как знать - это же самое платье горожане увидят уже на другой невесте. Интересно, известно ли городскому магистрату, что тюремное начальство приторговывает одеждой и имуществом приговоренных к казни?
Впрочем, я не доживу до того, чтобы это проверить.
-Вытяни руки, - приказала законница.
Рубище, предназначенное для узников, было скроено так, что надевать его можно было, не снимая наручников. Просунуть голову в горловину, опустить два куска ткани спереди и сзади, перепоясать на талии - и готово. Углядев в моей свадебной прическе гребень с драгоценными камнями, женщина потянулась было вытащить его. Последний подарок Эдвина, еще оставшийся у меня, лишенной привычного мира, одежды, защиты, всего человеческого. И я, собрав последние силы, с неожиданным для себя порывом дернула головой, уворачиваясь от рук законницы, и отскочила в сторону так, чтобы оказаться к ней лицом.
Женщина отшатнулась, словно увидела в моих глазах что-то жуткое и безумное. Ругнувшись себе под нос, она бросила на меня злобный взгляд, но не решилась еще раз протянуть руку.
-Вперед. И помалкивай.
Моя стража, ожидавшая за дверью, встала по обе стороны прохода, пропуская сначала законницу с моим платьем и туфлями в руках, а затем и меня. Мы долго шли по коридорам, пока не оказались во внутреннем дворе, где меня ждала закрытая карета, похожая на ту, в которой я прибыла сюда. Внутри уже сидел дознаватель.
Я постаралась занять противоположный угол как можно дальше от него. Босые ноги совершенно окоченели от прогулки по камням и заснеженному крыльцу. Я попробовала хоть как-то прикрыть их своим жалким рубищем, но под тяжелым взглядом дознавателя прекратила бесплодные попытки.
