– Γувернерша была симпатичная, – хохотнул лорд Сантанильо. - Так что нет, не зря.
– Если ты не намерен вести себя пристойно в обществе моей супруги, я отправлю тебя вслед за Сайрусом, - уже ровно, но очень холодно процедил лорд Кастанелло. – Я сам попросил Фаринту присутствовать здесь во время нашей беседы с лордом Ранье.
– Зачем, интересно? Ментальная магия, насколько знаю, по воздуху не передается. Вдохновить Ранье на откровения она бы не смогла, даже если пообещала тебе обратное…
Супруг с силой сжал спинку моего кресла.
– Потому что я ей доверяю, Корвус. В некоторых семьях, знаешь ли, практикуют доверие.
– Да, знаю. С бракоразводными процессами таких вот доверчивых супругов больше всего мороки. Обязательно находится пара-тройка бастардов, несколько десятков пропавших фамильных драгоценностей, заложенное поместье и большая ссуда в банке. А иногда и разлагающийся труп в розовом саду. Тоже плод бескрайнего взаимного доверия.
За спиной послышался вдох сквозь стиснутые зубы – Майло собиралcя было ответить на язвительное замечание лорда Сантанильо, и, судя по довольному оскалу адвоката, тот тоже не осталcя бы в долгу – но деликатный стук в дверь оборвал разгоравшуюся перепалку.
Мелия, державшая в руках поднос с тремя чашками кофе, сахарницей и разноцветными маленькими сладостями на плоском блюдце, вошла в библиотеку и аккуратно устроила свою ношу на низком столике между креслами.
– Вы прекрасно выглядите, Мелия, – вдруг произнес адвокат, заметив вошедшую горничную. – Это платье вам удивительно идет.
Служанка зарделась от комплимента.
– Ох, лорд Корвус, ну вы как скажете…
Я нахмурилась. Неужели этот человек был способен хотя бы изредка проявлять вежливость и учтивость по отношению к другим людям? Тем более к служанке – и это после его же слов о третьем сословии!
Двумя пальцами подцепив полупрозрачный кубик неизвестного мне лакомства, лорд Сантанильо одним неуловимым движением отправил его в рот, на мгновение зажмурился и тут же демонстративно скривился.
– Сладкое. Да ещё и с настоящими циндрийскими специями. Ужасный вкус. Не понимаю, Кастанелло, - фыркнул адвокат, не переставая поглощать странные сладости. Количество маленьких десертов на тарелке уменьшалось с каждой секундой. - Как ты вообще ешь эту гадость?
– Благодаря тебе – никак.
– Чего только не сделаешь ради дружбы, - с наигранной серьезностью проговорил лорд Сантанильо, подхватывая с блюдца последний кубик.
Майло скрипнул зубами. Я спиной чувствовала, как закипало в нем недовольство поведением бесцеремонного приятеля. Лорд Сантанильо неведомым образом умудрялся почти каждой невзначай брошенной фразой доводить супруга, обычно холодного и сдержанного, практически до бешенства.
Впрочем, надо признать, я понимала и разделяла чувства лорда Кастанелло. Долгожданный адвокат, на которого я подсознательно возлагала большие надежды, оказался на редкость неприятным типом. И этот его взгляд…
Лорд Сантанильо взял в руки кофейную чашку и выжидающе посмотрел на нас.
– Теперь, когда ты, смею надеяться, закончил паясничать, - сухо произнес Майло, - я бы хотел официально познакомить тебя с супругой. Миледи, позвольте представить вам лорда Корвуса Сантанильо, моего, как бы ни было трудно в это поверить, университетского друга. Корвус, это моя жена, леди Фаринта Кастанелло, урoжденная госпожа Ллойд.
– Не госпожа Ллойд, – тут же поправил адвокат, лениво поглаживая ободок чашки и не сводя с меня цепкого взгляда. - И даже не леди Ллойд, хотя этому я бы удивился чуть меньше. Просто Ллойд. Тебя предсказуемо ввели в заблуждение, Кастанелло, а ты, разумеется, поверил. Ты всегда был таким беспомощным перед женским двуличием.
Чашка едва не выпала у меня из пальцев. Выходит, лорд Сантанильо каким–то образом был связан с моей семьей? Может быть, он знал… меня?
Заметив мое смятение, адвокат ухмыльнулся.
– Что ж, раз жена не пожелала сама посвятить тебя в подробности, Кастанелло, расскажу эту историю за нее. Леди Синтия и покойный лорд Бехо Ллойды – известные в Фиорeнне меценаты. Не удивлен, что ты о них не слышал – к передовой магической науке они всегда были равнодушны, оставаясь приверженцами классического подхода. Но, думаю, со временем милая Элейна познакомила бы тебя с их благoродным начинанием. Видишь ли, супруги Ллойды издавна являлись попечителями двух крупных пансионов для магически одаренных юных лордов и леди. Многие отпрыски знатных семейств Фиоренны и Аллегранцы – особенно Аллегранцы – обучались именно там. И я в том числе.
– Ты хочешь сказать, что моя жена – родственница фиореннских Ллойдов?
Лорд Сантанильо покачал головой.
– Я не удивился бы, если узнал, что она скормила тебе эту ложь. Многие в ее… положении поступают именно так. Видишь ли, помимо двух уважаемых магических пансионов Ллойды содержали и заведение иного рода. Туда часто приводили детей бедные крестьяне и разорившиеся торговцы, чтобы не кормить лишние рты, а иногда и сами супруги подбирали беспризорников с улиц. В сиротском приюте Ллойдов детей отмывали, кормили, прививали минимальные правила приличия и приставляли прислуживать богатым сверстникам. Одаренным даже разрешалось посещать некоторые уроки вместе с пансионерами. И в том случае, если родители приютских воспитанников предпoчитали остаться безымянными или же и вовсе были неизвестны, Ллойды позволяли использовать их фамилию – разумеется, без титула и прав на наследование. Так что твоя жена – бедная сиротка, Кастанелло. Даже если она и пытается утверждать обратное, чтобы набить себе цену.
Слова лорда Сантанильо и его пренебрежительный тон подняли в душе волну горького возмущения. Пальцы с силой смяли на коленях ткань широкой юбки. По какому праву адвокат позволял себе подобные высказывания? «Набить себе цену…» Да я никогда и не подумала бы!..
Несколько раз я повторила про себя фразы лорда Сантанильо – «пансион для магически одаренных детей», «Фиоренна», «воспитанница сиротского приюта» – надеясь почувствовать хоть какой–то отклик, что-то, что помогло бы мне отличить ложь от правды. Отчего–то все внутри восставало против мысли о том, что у меня никогда не было настоящей семьи, кроме сомнительно щедрых лордов-благодетелей, казалось, что нужно только чуть-чуть напрячься – и я увижу простоватое, но доброе лицо отца, почувствую тепло материнских рук, загрубевших от работы…
Но туман, надежно скрывший от меня детские вoспоминания, так и оставался неподвижным. Память упорно подкидывала лишь скорбную вереницу черных карет с дeтскими гробами – трагические последствия первого яда, изготoвленного юным Руджеро Бренци для ненавидимых им отпрысков богатых и благородных семейств.
Быть может, друг лорда Кастанелло прав, и я попросту выдавала желаемое за действительное. Выдумала и счастливое детство, и любящих родителей, и отражение ярких звезд в ночном заливе.
Хотел ли лорд Сантанильо того или нет, но его насмешки ударили точно в цель. Стертые воспоминания, потерянная жизнь, пустота… Всего лишь пару часов назад мы с Майло говорили именно oб этом…
