– Ты обещала дать мне немногo времени, - мягко напомнил он. - Поэтому давай не будем торопиться с выводами. Тяжело… обвинять… близкого человека. Хотя, – Майло вздохнул, – я все сильнее убеждаюсь, что прав.
Мы не стали продолжать разговор. Майло протянул мне платок – оливковый в тон моему платью, подобранный не иначе как стараниями Мелии – и наклонился, позволяя завязать вокруг его шеи тонкий шелк и уложить концы под темно-серый жилет. Супруг показался мне неотразимым, и я невольно залюбовалась им, немного отвлекшись от дурных мыслей.
– Милорд Кастанелло, - раздался взволнованный голосок Лоиссы. Она выглянула к нам, румяная, счастливая, невероятно хорошенькая. – Вы готовы? Мама говорит, гости уже расселись. Пора.
– Пора, - кивнул Майло и, повернувшись ко мне, коснулся моих губ в мимолетном поцелуе.
***
К беседке, где проводилась свадебная церемония, я успела самой последней. Мелия, занимавшая правый первый ряд со своей сестрой и гоcподином Сфорци, подвинулась, уступая мне место. Она беспрестанно оборачивалась в ожидании появления дочери, шурша юбками пышного атласного платья, и мяла в руках тонкий платочек, который то и дело подносила к глазам, утирая слезы. На противоположной скамье расположилась госпожа Ленс и две незнакомые мне пары – скорее всего, родственники Джакомо и Густаво – а дальше по обеим сторонам oт прохода сидели остальные гости.
Вступительный аккорд музыки – и головы всех присутствующих, как по команде, повернулись назад. Громко всхлипнула Мелия. Охнул Густаво.
У входа в сад на самом конце длинной красной дорожки, символизирующей долгую и счастливую жизнь молодых, появилась Лоисса под руку с лордом Кастанелло. Девушка выглядела удивительно красивой. Белоснежный шелк – один из предсвадебных подарков Густаво – мягко обнимал худенькую фигурку, крупными складками струясь вниз до самых белых атласных туфелек. Открытый лиф был расшит тонким кружевом, вышедшим из-под ловких пальцев мастерицы-Клары, и простые стеклянные бусинки, умело вплетенные в цветочный узор, выглядели дороже настоящего жемчуга. Полупрозрачная фата закрывала лицо и длинным шлейфом тянулась на несколько шагов позади.
Но куда прекраснее наряда было лицо Лоиссы, полуприкрытое тонкой белоснежной тканью. Улыбка, робкая и нежная, украшала ее лучше любых драгоценных камней. Блестели огромные темные глаза. Я и сама почувствовала, что с трудом сдерживаю слезы, а Мелия и вовсе не скрывала эмоций, глядя на дочь-невесту.
Майло тоже казался взволнованным. Он держался степенно и прямо, но от моего взгляда не укрылась едва заметное смущение, которое вызывала у него узкая ладошка девушки, лежавшая на сгибе его руки. В этом было что-то невероятно трогательное, словно супруг действительно выдавал замуж дочь.
На короткое мгновение я, не удержавшись, вообразила другую свадьбу – Майло, несколько старше, чем сейчас, но все такой же подтянутый и привлекательный, ведет под руку юную кудрявую девушку с серыми как у него глазами, искрящимися счастьем. Сердце кольнуло. Я хотела, безумно хотела увидеть однажды, как супруг пройдет по такой же дорожке с нашей дочерью. А рядом со мной будут сидеть младшие – двое или, может быть, трое славных девчонок и мальчишек. И, конечно же, Даррен, молодая копия своего отца…
Майло остановился напротив оробевшего от красоты невесты Густаво. Медленно и торжественно лoрд Кастанелло откинул фату с лица девушки и вложил руку Лоиссы в протянутую к нему широкую ладонь младшего Ленса. Тонкие пальчики дрогнули, соприкоснувшись с мозолистыми пальцами будущего супруга. Густаво низко и почтительно поклонился, как сделал бы, будь перед ним настоящий отец Лоиссы, и пара повернулась к регистратору, чтобы выслушать торжественную речь.
На этом роль Майло в церемонии закoнчилась, и супруг вернулся ко мне.
– Дорогие жених и невеста, уважаемые гости, – зазвучал хорошо поставленный голос регистратора. - Мы собрались здесь в этот прекрасный день…
Слова брачной клятвы разносились над цветущим садом, невольно рождая в душе сладкий трепет. Сказать честно, я слышала это уже столько раз, но отчего-то именно сегодня они казались мне настоящими, правильными, идущими от самого сердца. Волнение Лоиссы, смущение Γуставо, широкая улыбка Джакомо, которому досталась роль свидетеля жениха, искренние слезы Мелии. Я смотрела на них и остро чувствовала всю ту фальшь, что наполняла мои прошлые церемонии. Нет, не церемонии – скорее, спектакли, умело поставленные бездушным кукловодом. Фальшивый грим счастья на лицах, скрывающий презрение и недовольство, ворох пестрых театральных костюмов, заученные движения марионеток.
Только сейчас, рядом с Майло, я, наконец, поняла, каким должно быть настоящее чувство. Это не было яркой влюбленностью с первого взгляда, вспыхнувшей из ниоткуда, нет. Я влюбилась, пусть и не до конца осознав это, ещё зимой, во время своего невольного заточения в поместье. Тогда, когда побежала к супругу через лес, чтобы спасти от смерти – а может быть даже и раньше. И никто, ни один человек в то время не касался меня. А значит, я могла верить своему сердцу.
Я люблю его. Люблю.
Украдкой я перевела взгляд на Майло. Он сидел неподвижно, глядя на молодых супругов или, быть может, вглубь себя, и мне оставалось только гадать, какие мысли сейчас занимали его ум. Вспоминал ли он нашу с ним первую встречу на ратушной площади? Думал ли обо мне так же, как я о нем?
Любил ли?..
– Клянетесь ли вы любить друг друга, быть вместе и в богатстве, и в бедности, и в болезни, и в здравии, и в горе, и в радости, пока смерть не разлучит вас?
Майло потянулся ко мне, переплел наши пальцы. Он не повернулся, все так же продолжая следить за брачной церемонией, но кончики губ дрогнули в улыбке. Сладко заныло сердце.
– Клянусь.
Я мысленно повторила эти слова за Лоиссой.
– Клянусь.
Мелия тихо всхлипнула.
– В знак верности и непрерывности брачного союза, в знак любви и преданности друг другу прошу вас обменяться браслетами, которые с давних времен символизируют нерушимость брака.
Распахнулась крышечка бархатной корoбки. Тонкие пальчики Лоиссы проcкользнули в золотой обруч браслета, а затем девушка повторила ритуал с браслетом супруга. Щелкнули, запирая замок, крoхотные кристаллы.
– Властью, данной мне законами Иллирии, объявляю вас мужем и женой. Можете поцеловаться.
***
Сразу же, как закончилась официальная часть церемонии, Майло вернулся к себе. Он уделил четверть часа господину Кауфману, скорее всего, обсудив возвращение части «СМТ» ее законным владельцам, скрылся в доме и больше уже не показывался на глаза. И как бы я ни радовалась счастью Густаво и Лоиссы, где-то внутри тупой иглой кольнуло разочарование. Надежда – та единственная скрытая ото всех причина, по которой я позволила устроить свадьбу в поместье – в итоге не оправдала себя.
Майло только сильнее закрылся ото всех.
Я понимала, что причина есть. У Майло осталось не так много близких людей, и узнать о страшном предательстве одного из них, принять это… было очень непросто. Меньшее, что я могла сделать, быть рядом с супругом сейчас, когда он так остро нуждался в поддержке. Нo дверь в покои лорда Кастанелло оказалась заперта, и я так и не решилась нарушить его уединение.
