- Ты говорила, что на работе кто-то может дать в долг, - спросила Куна у матери, согревая ладони о стакан с горячим отваром.
- Грация обещала помочь, но у неё машина сломалась. Что-то с коробкой передач и ремонт очень дорогой.
Мать бездумно переставляла на столе баночки с солью и специями. Шоркала днищем по гладкой поверхности и звук выводил из себя сильнее, чем нищета и отчаяние.
- Прекрати, - попросила Куна, не заметив насколько резко и грубо это вышло.
- Не нравится, да? - взвилась мать, - может быть вообще уйдешь и бросишь нас? А что, работа есть, мужчину встретишь и не вспомнишь, что мать есть, больная сестра. Давай, собирай вещи и проваливай! Без тебя обойдемся!
Как же хотелось встать и уйти. Плюнуть на все и выскочить в домашнем платье на улицу. Бежать через весь квартал на пустыри, пока ноги не откажут от усталости. Несуществующие боги, за что? Чем она так провинилась в прошлой жизни, кого обидела? Мать кричала, выливая на голову Куны все своё раздражение, в запале не выбирая слов. Упреки сыпались камнепадом, с каждым ударом все больнее. Истерика закончилась слезами. Мать закрыла лицо руками и стонала, что больше так не может и сама хочет умереть. Рыдала в голос, проклиная дочерей, испортивших ей жизнь.
Куна склонилась над столом, будто невыносимо тяжелый камень лег на плечи. Не осталось больше любви и поддержки. Её и не было никогда. С рождения Куна виновата во всем. Потерялись ножницы, рассыпалась крупа, не вовремя пошел дождь. Чтобы не сделала - мало или неправильно. Помыла пол, а в углах грязно, пошла в магазин и забыла купить молоко, готовила долго и невкусно. Куна просила прощения и обещала стараться. Клялась, что будет помогать матери, раз ей так тяжело одной. Мать замолкала, а через неделю все начиналось сначала. Как сейчас. И конца у этой пытки не было.
- Тише, мама, все наладится.
- Ничего не наладится, - всхлипнула мать, стирая ладонью капли слез, - ты не понимаешь? Ничего!
Куна едва держалась. Если она сломается, вот тогда действительно не будет ничего.
- Нет, мы еще не все перепробовали, - упрямо пробормотала старшая. - Можно съехать в жилье поменьше с компенсацией, продать мебель.
Говорила и чувствовала, как рушится все, за что держалась. Нужда злым чудовищем пожирала дом, семью, уважение, гордость, стыд.
- Бездна, да милостыню на улицах просить!
- Я звонила отцу Аврелии, - тихо сказала мать и Куна замерла, - просила денег. Только на лекарства и хотя бы на неделю. Руфий согласился. Обещал прислать на счет.
Надежда вспыхнула, но не разгорелась. Мать говорила с трагедией в голосе, глотая слезы
- Я пошла в кафе проверить. Там правда было и больше, чем нужно. Как я обрадовалась, доченька. Сразу же написала в медцентр и они выставили счет. Оформила платеж и сидела, ждала подтверждения. Долго ждала. Не выдержала и позвонила им. Деньги не поступили. Думала ошибка, проверила счет, а там пусто.
- Конечно, ошибка, - встрепенулась Куна, - так бывает иногда, ты звонила в банк?
- Нет, я снова позвонила Руфию. Ответила его новая женщина. Кричала, что это она вернула платеж и ей плевать на мои проблемы. Посоветовала найти другого дурака и доить из него деньги. А потом пригрозила написать в надзор за порядком заявление о вымогательстве и связь разорвала.
Мать заплакала, морщась и вздрагивая от беззвучных рыданий. Какой мужчина мог отказаться помочь своему больному ребенку? Руфий смог. Хотелось поверить, что его женщина заставила, но запас оправданий Куна давно исчерпала.
- Мама, только Аврелии не говори.
- Не скажу, что ты. Пойду, посмотрю, как она. Ты поела? На работу не опоздаешь?
- Нет, я уже скоро...
Мать взяла термос с настоем для припарок и ушла в комнату.
***
Домна отказалась помогать и слезы Аврелии на неё не действовали. Подруги третий день общались в чате исключительно картинками с обиженными мордами животных, потому что на вопросы и просьбы Домна не реагировала. Проклятая трусиха. Такой план был четкий и совершенно безопасный, а она заявку посылать не захотела. Все, чего добилась Аврелия - распечатки заявки с уникальными кодами. На это подруга кое-как согласилась и теперь младшая сестра заучивала сложные комбинации, не теряя надежды дожать Домну.
Все ведь можно сделать, если захотеть. Защита от копирования и распечатки? Ну и ладно. Есть фотоаппарат, и он без проблем делает снимок с экрана планшета, пусть там хоть десять заковыристых защит стоит. А потом снимки легко распечатываются в ближайшем кафе на общественном терминале доступа в сеть. Подруга принесла кипу листов и с порога швырнула их в лицо Аврелии. С тех пор они и не разговаривали.
Болезненная слабость одолевала с кончиков пальцев и распухших икр до бедер. Еще две недели и перестанут слушаться руки, а потом придет удушье. Лишь бы мать с Куной нашли денег ко дню встречи с генералом. Не жалости Аврелия от него хотела, а других чувств. Может не с первого взгляда, но Наилий полюбит. Разглядит в слабом теле красоту души и невинность. В испорченном и прогнившем мире, что еще ценить в женщинах кроме чистоты? Подружки шептались, что мужчинам очень важно быть первыми, видеть девственную кровь. Не брать любовницу после кого-то, а самому научить близости. Под себя и свои вкусы. Лишь бы генерал был нежным и не позволял себе лишнего. Аврелия должна сразу показать, что она не такая, как другие и всяких пошлых штучек ей не надо. От стыда краснели щеки, стоило вспомнить видео от Домны. Младшая так размечталась, что не услышала тихих шагов матери.
- Что читаешь, дочка?
Аврелия вздрогнула до ломоты в больных мышцах и попыталась спрятать бумаги.
- Ничего, я просто... на курсах задали.
Голос от волнения срывался, она неуклюже барахталась на кровати, пытаясь спрятать бумаги под спину. Зря. Если это обычное задание, то зачем?
- Тебе же репетитор все на планшет присылает, - нахмурилась мать и протянула руку, - дай-ка посмотреть.
- Там правда ничего, мама, - заегозила Аврелия еще сильнее будоража и без того взвинченную родительницу. Секретов между ними никогда не было и тут такое.
- Отдай, - потребовала мать, вцепившись в край листа, - я просто посмотрю.
Бумага трещала и могла порваться. Если мать отберет, то выбросит, а второй раз Домна печатать не станет.
- Мамочка, миленькая, пожалуйста, не надо, - запричитала Аврелия, постанывая и корчась от боли, но мать успела нафантазировать себе ужасов. Часть листов удалось вырвать, и она отошла с ними к стене, жадно вчитываясь в текст. Младшая пыталась слезть с кровати, помогая руками слабым ногам. Не удержалась и рухнула на пол, громко завыв, но мать закричала еще громче.
- Это что такое? Кто дал тебе эту дрянь? Отвечай!
Аврелия всхлипывала, жалея, что слезы никак не польются из глаз. Всегда срабатывало, мать бросалась утешать и забывала провинность. Разбитая ваза, прожженный петардой ковер, рассыпанная мука не стоили страданий любимой дочери. Заявление на нилота тоже не стоило, тем более что подавала его Домна, но мать смотрела как на врага.
