- Наилий... я могу для вас что-то сделать?
Не просто так он приехал к мудрецу. Не для того, чтобы посмотреть на бледную моль. Дело у генерала, так же как у всех остальных, кто приходил до него и придет после. Мудрецы нужны правителям только как инструменты. Ради уникальной информации они готовы закрыть глаза на наши диагнозы. И держать возле себя, обеспечивая минимальными условиями жизни. Как молоток в ящике.
Полководец делает шаг назад от перил и садится на низкую скамейку. Она длинная, места хватит для двоих, но я не решаюсь сесть рядом. Страшно. И глупо. Не съест же он меня, в самом деле, и даже не покусает. Наверное. Наилий недовольно хмурится, но не настаивает.
- Насколько далеко простираются ваши способности? - спрашивает генерал, подтверждая догадку. - Вы можете увидеть привязки по фотографии?
- Нет. Слыша голос по телефону тоже не могу. Я должна стоять рядом. Вот как сейчас с вами. Желательно касаться рукой или как-то иначе. Физический контакт.
Наилий хмурится еще сильнее. Молчит. Думает или подбирает слова? Личные вопросы нелегко озвучивать. Для этого нужна открытость и уверенность, что я никому не разболтаю секретов. Он за это сейчас переживает? Неприятно становится. Будто я легкомысленная звезда, у которой язык треплется полотном на флагштоке. Понимаю, что такое личное пространство и чужие тайны.
- Как долго вы можете работать? - продолжает интересоваться генерал. Я недоуменно хлопаю ресницами, и он уточняет. - Сколько цзы'дарийцев можете посмотреть за день?
Никогда не вела статистику и не проверяла своих пределов. Облако привязок я могу почувствовать всегда, но вот разглядывать лица по ту сторону нитей мне помогает Юрао. А он всегда голоден и быстро слабеет.
- Отделение больницы, я думаю, - неуверенно отвечаю, - а сколько нужно?
- Всех офицеров пятой армии начиная с капитанов и заканчивая полковниками, - сощурив глаза, выдает Наилий.
Чувствую, как балкон уходит из-под ног. Хватаюсь за стену и оседаю на скамейку. Генерал умеет ставить задачи. По тому, как собран и напряжен, понимаю - не шутит. Несуществующие боги!
- Н-но зачем? - испуганно лепечу я, смотря на полководца, который неожиданно оказался совсем близко.
- Я думаю, что среди них есть предатель, - тихо говорит Наилий.
Ставлю локти на колени и кладу подбородок на сцепленные пальцы. Беру паузу на подумать. Никогда не интересовалась политикой, не вникала в игры правителей и слушала Конспиролога вполуха. Но если генерал пришел к мудрецу, значит все остальное уже перепробовал. Я и так опозорила всех нас тем неловким знакомством в коридоре, если сейчас откажусь, то в голове Наилия появится вопрос: «А зачем мы вообще нужны?».
Теоретически это возможно. Привязки всегда обоюдные и я могу смотреть только генерала, медленно и аккуратно распутывая клубок нитей. Но тогда Юрао будет нужен постоянно. Привязок тысячи, работа растянется на несколько дней, а может быть недель, и мы не успеем найти предателя до покушения. Нужно извернуться так, чтобы обойтись без паразита. А это значит вживую видеть тех, кто привязан к Его Превосходству.
- Я должна каждого офицера по очереди взять за руку и заглянуть ему в глаза, - говорю Наилию и кусаю сжатый кулак. Что я делаю? Зачем соглашаюсь? Это безумие! Мне никогда не осилить такой масштабной работы!
- Но как собрать всех в одном помещении? - от шока забываюсь и начинаю рассуждать вслух. - Как объяснить, кто я такая и зачем беру их за руки?
- Да, это слишком подозрительно, - кивает генерал, - можно спугнуть предателя.
Полководец отклоняется спиной на стену и закрывает глаза. Чувствую, как гаснет, замирает. Это не похоже на сон, Наилия словно здесь нет. В этот момент он так сильно похож на мудреца, что я не выдерживаю. Тяну носом воздух, успокаиваясь, и ныряю в него. Проклятье! Это было опрометчиво. Ураган сметает меня пушинкой с ладони. Подхватывает и уносит, едва не вытащив душу из тела. Падаю бесконечно долго в ледяную воду океана, и она смыкается над головой, утаскивая на дно. Удушье давит до кашля. Пальцами раздираю горло и прихожу в себя. Тихо. Светило показывается из-за туч, и ветерок качает ветки деревьев. Наилий не двигается и не дышит, даже сердце стучит медленнее обычного. Больше никогда не буду работать с генералом, пока он думает!
- Вы пойдете на осенний бал, дарисса, - говорит полководец, открывая глаза, - как моя спутница. Для всех офицеров явка на бал обязательна. Пока будет длиться приветствие, каждый мужчина согласно этикету коснется вашей руки поцелуем вежливости.
Выдыхаю и улыбаюсь. Ловко придумано и очень изящно. Вот только...
- Но осенний бал через полцикла.
- Ради того, чтобы найти предателя, я перенесу его на весну, - твердо говорит генерал, - надеюсь, двух недель хватит на подготовку.
Наилий оборачивается ко мне и вдруг берет за руку. Ладонь генерала грубая, с жесткими буграми мозолей. Представляю, сколько часов тренируется с оружием. Каждый день, цикл за циклом. Настоящий воин, а не политик, рассказывающий сказки с трибуны. Потому и молчит так часто. Не дышу и боюсь пошевелиться, пока Его Превосходство большим пальцем гладит меня по тыльной стороне ладони. Время замедляется, исчезают все звуки. Я согласна вечность сидеть вот так рядом с ним.
- Спасибо, дарисса, - медленно выговаривает генерал.
- Я еще ничего не сделала, - тихо вздыхаю в ответ.
- Вы согласились. Догадываюсь, чего это будет стоить, но прошу еще об одной мелочи.
Поднимаю глаза и любуюсь россыпью веснушек, длинной челкой, по-мальчишечьи зачесанной на бок.
- Имя Мотылек, бесспорно, вам подходит, - продолжает генерал, - но я не могу представлять вас так офицерам. Нужно что-то другое, более обычное, понимаете?
Нормальное, как у всех. Да, я понимаю и снова опускаю глаза. Надо как-то назвать себя. Ливия? Корнелия? Цецилия? Ужасно!
- Дэлия, - говорит Наилий и я оборачиваюсь. Он выжидательно смотрит. Перекатываю имя на языке, пробуя на вкус. Дэ-ли-я. Не так кошмарно, как другие.
- Хорошо,- улыбаюсь в ответ, - пусть будет Дэлия.
Генерал тоже улыбается и тянет мою руку вверх, чтобы коснуться губами. Тот самый поцелуй вежливости.
- До встречи, Дэлия.
Так говорит, что у меня волна дрожи прокатывается по телу. Прячу глаза и забираю руку. Испуганно бормочу «до встречи» и бросаюсь к двери прочь с балкона. Успеваю трижды стукнуть кулаком прежде, чем Децим открывает. Молча ныряю ему под локоть и почти бегу обратно в палату.
Поэтесса вскакивает с кровати, едва меня увидев.
- Мотылек, что случилось?
Меньше всего сейчас хочется отвечать именно на этот вопрос. Слов не найду. Забираюсь в кровать с ногами и натягиваю одеяло до подбородка. Соседка садится рядом, придавливая край материи и мешая мне отодвинуться дальше.
