Юра в черных брюках и белой рубашке с коротким рукавом в открытой двери вообще застыл. Он ничего не сказал, но в таких случаях и не надо говорить: ему очень понравилось, что он видит. Он и локоть мне галантно подставил. Мы зашагали с ним по коридору потрясающей парой, замыкающей разряженную процессию. Я с каждой секундой набиралась уверенности, видя подбадривающую улыбку Кеши и замечая, что даже Мишель воздержался от комментариев. Мое преображение не заметил только Герман. Тот вообще додумался вырядиться в черную футболку с надписью на спине «Just fuck it» — очень сильно ему этим самым подходившую. А кто ему осмелится намекнуть на отсутствие праздничности?
Кристина уже ждала нас и не удержалась от укола:
— О, Ульяна, как я рада, что ты пришла! И что ты мне подаришь?
Моей уверенности хватило даже на то, чтобы, садясь, ответить спокойно:
— Свое приятное общество. С днем рождения, Кристина!
Если коротко, то мои ожидания оказались завышенными. Да, блюда были превосходными, антураж вокруг поначалу впечатлял, и было интересно наблюдать за танцующими парами вокруг, но по большому счету застолье оказалось просто застольем. Мы болтали примерно о том же, о чем и обычно, только перемежая обсуждения смешного завхоза тостами. Через час я заметила, что Кристина методично напивается, а настроение у нее все сильнее портится. Допускаю, ее не сильно радовало, что Юра не отводит от меня восторженного взгляда и то и дело тянет танцевать.
Я старалась не вздрагивать и не сжиматься, когда он иногда во время танца прижимал меня к себе теснее обычного. И чем чаще я с желанием отшатнуться справлялась, тем проще становилось это делать. Потанцевала один раз и с Кешей — и снова поразилась его невероятному таланту. Он вообще на танцполе преображался: будто становился выше, красивее, заметнее. Дошло до того, что его, в общем-то не самого симпатичного здесь парня, начали приглашать молодые дамы с соседнего столика, пришедшие сюда отдохнуть женским коллективом.
Верочка скучала, ну ей вообще с бойфрендом не повезло по всем пунктам, не только в танцах. Ему даже в голову не пришло ее развлекать, он только сам себя развлекал бесконечными шутками по поводу и без. Кеша пригласил и ее, в очередной раз показав свою лояльность ко всем без исключения. Ангелкам в компании друг друга тоскливо никогда не бывало. Мое же настроение было настолько потрясающим, как будто в груди свет загорелся. А когда внутри много света, им обязательно хочется поделиться. И потому я больше не могла игнорировать Кристину — именинницу, которую словно задвинули в сторону, предоставляя возможность продолжать напиваться. Я уже в достаточной степени понимала ее характер и могла себе представить, насколько такое положение ей невыносимо и незнакомо. Герман и не подумает ее пригласить, на Мишеля при попытке она цыкнула, потому я сказала Юре прямо:
— Ты не хотел бы потанцевать с Кристиной? Все-таки это ее праздник.
— Хотел бы, — тихо ответил он. — Просто не знал, как ты к этому отнесешься, ведь в курсе, какие у вас с ней отношения.
Я заверила без тени сомнения:
— Отнесусь как к факту, что самый хороший на свете человек уделяет внимание своему близкому другу, которого знает с пеленок.
И, оставив его, решила сходить в дамскую комнату — поправить еще утром уложенные и теперь порядком встрепанные локоны. Вышла оттуда и не спешила за стол, стоя в стороне и наблюдая за плавными движениями Юры, который уверенно вел в танце немного пошатывающуюся Кристину. Та хотя бы улыбаться начала. Все-таки она красавица, а в белоснежном длинном платье ей не было равных в этом зале. Я, быть может, в реальной жизни не видела никого, кого можно было назвать красивее нее. Но притом она вызывала во мне жалость. Какая все-таки странная реальность, когда из одних предпосылок вытекают совсем неожиданные эмоции.
— Скучаем, красавица? — ко мне подошел какой-то молодой мужчина, которого я, кажется, видела раньше за одним из столиков. — Потанцуем?
Он был заметно выпившим и веселым. Я ему улыбнулась и мотнула головой, решив все-таки сесть за стол. Но мою улыбку или шаг в сторону танцующих он, вероятно, расценил по-своему и двинулся следом, перехватывая меня за талию. Сработало неконтролируемое раздражение, потому я оттолкнула его от себя с силой. Неожиданное прикосновение незнакомца всколыхнуло желудок, подбрасывая его к горлу, и вызвало слишком громкий для такого пустяка вскрик. Он растерялся от моей реакции:
— Извини, я ничего такого…
Но рядом оказался Герман — прямо между нами. Шепнул на грани слышимости:
— Пшел вон.
Мужчина ругнулся, но направился к своим приятелям, оглянувшись на нас, как на ненормальных. Ну, вообще-то, именно он и был прав: он не обижал меня, не пугал специально, а я повела себя как истеричка, еще и с психопатом каким-то в телохранителях. Герман продолжал на меня пялиться, будто бы ждал каких-то слов. Пришлось говорить:
— Спасибо, конечно, но я и сама бы справилась.
— Ага, я видел. Ты бы еще для правдоподобности на него блеванула. Ты реально больная, и это уже не смешно. Я кое-как от тебя этого бедолагу спас.
— Неправда. Просто это не Юра и не Кеша, которые мне симпатичны.
— Ну да. Типа с ними ты не напрягалась, как деревяшка.
Я вскинула голову, выдержала взгляд. Глаза Германа от выпитого потемнели — из обычных серых превратились в почти синие. Собралась и приподняла руку ладонью вверх.
— Потанцуем?
Он чуть приподнял бровь, а потом резко перехватил меня за руку, таща за собой. Развернулся и притянул меня к себе близко, повел кругом, одну руку оставляя в стороне, а вторую прижимая к спине, а потом прошептал почти в самое ухо:
— Все еще деревяшка.
Я попыталась расслабиться, хотя волновалась все сильнее. Понятно, что в танце партнеры друг к другу могут находиться и в такой близи, но эта теснота мне казалась уж совсем неуместной.
— Деревяшка, — повторил он издевательски, увеличивая во мне волнение еще сильнее.
Я прикрыла глаза, чтобы отвлечься. Позволила ему вести и притом старалась не выглядеть так, будто у меня действительно конечности не гнутся. Руки у Германа очень горячие, а ткань неожиданно ощущалась как слишком тонкая. Он то ли сам почувствовал неуместность, то ли меня пожалел, но немного отодвинулся, хотя движений и не остановил. И даже так было не по себе — слишком близко.
Приоткрыла глаза и увидела его улыбку, но он тут же отвел взгляд. Я танцевала с ним как-то иначе — не знаю, в чем разница. Герман просто держал меня в руках и вел, не предоставляя шанса хоть шаг сделать длиннее, чем задал он, и подгоняя своими надоевшими «деревяшками».
Хочешь узнать человека — потанцуй с ним. Герман — не тактичный Юра, пытающийся уловить настроение партнерши. Он и не профессиональный Кеша, который задает сложный ритм одной рукой, вынуждая то раскручиваться, то скручиваться. Герман даже танцует, издеваясь. Хотя не так. Герман издевается, даже когда этого делать не собирается. Потому что буквально все меня нервировало: улыбка, отстраненность во взгляде, слишком горячая рука, в чем точно прямо не обвинишь, и то, что отодвинулся как раз в тот момент, когда я подумала, что лишь бы отодвинулся. И снова приближается — ровно тогда, когда мне кажется, что мы слишком далеко. Притом расстояние между нашими телами вряд ли сильно менялось, но я ощущала каждый миллиметр сближения и отдаления. Мы с ним как два пазла из разных наборов с абсолютно разными выемками, притом неожиданно совпадающие в векторе движений.
