— Галина Петровна. Пожалуйста. Неужели нет никакой возможности вписать на практику еще и Веру? Нет? Жаль.
На это заявление женщина рассмеялась, я безнадежно развела руками, но Верочка не сдалась — подтянулась к трубке и заголосила:
— Галиночка Петровна, пожалуйста! Вы хотя бы позвоните им, спросите!
— И тебе здравствуй, Васнецова! — поздоровалась завкафедрой и с Верой, хотя тон ее быстро изменился, стал холоднее — видимо, и до нее уже дошло, что этот абсурд будет продолжаться, пока его не остановят усилием воли. Сама она его и остановила, залилась ехидно, не скрывая злорадства: — Я бы позвонила, да вот только чувствую, что на слово вы мне в отказ не поверите. Потому берите и звоните сами!
— Кому? — от такого поворота даже Вера опешила. — Самому директору, Марку Александровичу?
— Зачем же? — женщина откровенно над нами издевалась. — Герману Марковичу, конечно. Раз уж он всех своих друзей смог пристроить, то в его власти пристроить и еще одного человека. Марк Александрович, может, и в следующем году для наших студентов места выделит, не будем ему уже в этом году показывать, что мы неблагодарные идиоты.
— Герману… Марковичу? — Верочка запнулась.
— Ага, — бессердечно добила Галина Петровна. — Ваша судьба в ваших руках, девочки, а мое имя даже не упоминайте!
Она отключила вызов, и уже через полминуты напряженной тишины сообщением пришел телефонный номер со смайликом на конце. Представляю, как Галина Петровна сейчас над нашими терзаниями ржет. Я сообразила быстрее, швырнув телефон в руки сестренке, и поставила точку:
— Ну всё, теперь дело за тобой!
Верочке деваться было некуда. Но она настолько оцепенела от невозможности выбраться из тупика, что забыла обрадоваться неожиданному заполучению личного номера своего любимого Германа. Даже ей, с ее-то влюбленностью и не особенной природной одаренностью, было понятно, в каком направлении ее пошлет такой приятный человек, как Герман Маркович Керн, посмей она обратиться к нему с просьбой. Вообще с любой просьбой.
Вере хватило ума не звонить. Она очень протяжно, как побитый щенок, поскуливала себе под нос от безысходности, но сжала пухлые губы и время от времени качала головой, поглядывая на мой мобильник, будто бы саму себя останавливала. А потом с грустненьким-грустненьким личиком поплелась из комнаты, — и это я посчитала финальной точкой. Теперь только сессию закрыть, в «Грёзы» укатить, а по возвращении, возможно, буря уже уляжется…
Да где уж там! Буря и до моего отъезда только набирала обороты. Верочка следующим же вечером поймала меня в комнате, больно схватила за локоть и задышала в лицо с горячечным жаром:
— Ульяна, она нам не просто разрешила позвонить — Галина Петровна, можно сказать, нам задание дала!
— Ну да, — я обреченно поглядывала на конспекты, которые придется отложить, пока сестра опять не придет во вчерашний ступор. — Тогда бери и звони, я ведь не отговариваю.
— Герману?! — заорала она на меня с такого расстояния, будто собиралась укусить сразу за все лицо. — Он же и слушать не станет! А если и выслушает, то точно не согласится! Зато может разозлиться и запомнить — и тогда крест на нашем романтическом будущем!
Я скептически ухмыльнулась:
— Не хотелось бы тебя расстраивать, Вера, по поводу романтического будущего, но…
Вот только оказалось, что у сестры уже созрел план:
— Но Галина Петровна прямым текстом распорядилась, чтобы мы позвонили! И мы позвоним!
— Герману? — на этот раз спросила я, чувствуя себя полной дурой.
— Нет, конечно! Юре Раевскому! — она победоносно вынула из кармана какой-то листок. — Я сегодня всех друзей подняла, а они своих друзей, а те своих… ну, ты поняла. И теперь у меня есть номер лучшего друга Германа. И даже ты должна быть в курсе, что с Раевским можно договориться. Да, вероятность отказа та же, но зато мы после этого не попадем в черный список жертв, над которыми будут измываться до самого выпускного… Понимаешь, Ульяна? Я нашла выход, при котором мы ничего не теряем! Так что бери и звони!
Мне удалось оторвать ее руки от моей одежды и отступить на шаг.
— Почему я?
— Потому что… — Верочка начала гневно, но вдруг сбавила тон, сцепила руки в замок, будто собиралась умолять, и запричитала: — Потому что только так может что-то выгореть. Ульяна, тебя уже приняли и именно тебе посоветовали позвонить, а я, выходит, никто — и никаким боком пока к «Грёзам» не отношусь… И если он откажет, то уже всё, я просто лягу и умру. Понимаешь? Ты понимаешь, что это, быть может, мой первый и последний шанс оказаться к Герману так близко? Ты, бесчувственная заучка, которой нет дела до чужих сердечных мук, хотя бы представить способна, как сильно все мое счастье зависит от того, что ответит Юра?
— Ты каждую бесчувственную заучку разжалобить сумеешь…
— Лягу и умру! Прямо здесь!
Безнадежна. У Верочки крыша не просто съехала, но еще и к земле гвоздями примолотилась, чтобы никаких шансов не осталось вернуть ее на место. Я взяла у нее из рук телефон с уже набранным номером, соображая, что скажу. Скорее всего, он просто посмеется, но виноватой после этого я себя чувствовать откажусь. Плохого о нем я знала только то, что он лучший друг Керна. Так что вроде бы Верочка права — я ничем не рискую. Зато будет надежда, что помирать она уйдет в другую комнату, ведь ко мне претензии должны иссякнуть.
Глава 3
Раевского в президенты!
Юра ответил почти сразу:
— Кристина, это уже реально не смешно. У меня полтора процента зарядки!
Похоже, мой звонок пришелся не вовремя. Но отступать было уже поздно:
— Юра, здравствуй. Мы не знакомы…
— У тебя совесть есть? Ты как будто цель поставила меня задолбать.
— Я не Кристина, если ты…
Он перебил:
— Ну-ка, еще раз повтори.
По смыслу во фразе содержался наезд, но тон был мягким. Потому я просто промямлила снова:
— Юра, мы не знакомы, меня зовут Ульяна.
— Не Кристина? — его тон изменился. Вероятно, и повторить он просил только лишь для того, чтобы лучше услышать мой голос. Но вкрадчиво уточнил: — И не от Кристины?
— Нет, — я усмехнулась. — Меня зовут Ульяна, и я звоню по очень важному вопросу, — я перевела взгляд на Верочку, которая даже не дышала, а по громкой связи слышала весь разговор. Быстро вдохнула и затараторила, чтобы не дать самой себе возможности передумать. — Юра, я еду на практику в «Грезы», а надо туда еще и Веру. Так Галина Петровна сказала! Хотя сказала она совсем не так, но суть не в этом. Я решила спросить, сможешь ли ты помочь. Она моя сестра, а я… просто решила обнаглеть… ради сестренки! Понимаешь?
— Даже близко нет, — ответил он без паузы. — Я вот прямо сейчас пытаюсь припарковаться на перекрестке Теркина и Маркса, если ты понимаешь степень моего гемора. А еще через минуту у меня или телефон сядет, или вечернее занятие начнется. В общем, у тебя секунд тридцать.
