Это принципиальное отличие от политики либералов, которые увеличивали расходы, а не доходы (вместе с долгами, разумеется). И сделать это можно только двумя способами: увеличить количество рабочих мест (т. е. тех людей, которые получают зарплаты, а не пособия из бюджета) и/или снизить налоги. Ну а снижение налогов автоматически потребует сокращения социальных пособий из бюджета. Пусть и не сразу, так что на время расходы бюджета могут даже немножко вырасти.
Кроме того, нужно поддержать внутреннее производство, чтобы выросший внутренний спрос удовлетворялся за счет рабочих мест, созданных внутри США. Это требует изменить Бреттон-Вудскую модель «вывозим (эмиссионный) капитал – возвращаем дешевые товары» на модель классического товарного капитализма: «закрываем границы от товаров импортных – вывозим товары, произведенные внутри страны». Отметим, в полном соответствии с логикой Капиталистического глобального проекта.
Более или менее полный анализ возможного масштаба экономики США как регионального экономического кластера в рамках такой модели (и, кстати, кто в этот кластер войдет) никто пока не проводил. Точнее, мы, на основе наших моделей, такую прикидку делали, причем в двух вариантах, если Латинская Америка станет самостоятельной валютной зоной или она останется в рамках Американской долларовой зоны, но пока об этом говорить рано. Но с точки зрения схватки за власть в рамках борьбы двух проектных элит, вопрос тут решается автоматически: сами элиты свой уровень жизни при любых условиях сохранят, если добьются победы. А если проиграют – то, как известно, горе побежденным!
По этой причине силы, стоящие за Трампом, будут реализовывать свой сценарий, даже если мы (или кто-нибудь еще) им объясним, что уровень жизни в США в его рамках упадет очень сильно. Впрочем, в альтернативном варианте он тоже упадет очень-очень нехило. А поскольку историю нельзя повернуть вспять, то те, кто победит, и будут писать историю и объяснять, что только их вариант обеспечивал сохранение общества и государства. В общем, это тот самый случай, когда объективная экономическая картина никому не интересна, решение принимается на чисто политическом уровне и анализировать его можно только в рамках проектного анализа.
И если мы посмотрим на экономическую политику Трампа, то увидим, что он четко и внятно реализует описанную выше программу. Он сокращает налоги на корпорации (чтобы они могли создавать новые рабочие места и повышать заработную плату). Он снижает налоги на граждан, чтобы они могли покупать больше товаров. Он требует, чтобы внешние партнеры США выровняли свои торговые балансы и перестали поставлять в США свою продукцию в объемах, превышающих встречные поставки американских товаров. Более того, он открыто говорит о том, что ВТО (системный элемент Бреттон-Вудской системы) устарела и должна быть ликвидирована! Он пытается сократить бюджетные расходы, в том числе отменить медицинскую реформу Обамы.
Именно в рамках реализации этой программы он сцепился с руководством ФРС, с тем самым Пауэллом, которого он сам назначил. Точку зрения Пауэлла, мы уже объясняли, она вполне логична и адекватна. Беда в том, что логика Трампа тоже понятна, и она состоит в том, что в условиях, когда частный совокупный долг с момента кризиса в 2008 г. сократился явно недостаточно (и составляет в среднем около 100 % от реально располагаемых доходов каждого домохозяйства, что примерно в два раза превышает максимальный уровень до начала «рейганомики»), повышать стоимость обслуживания этого долга нельзя. И потому, что это несет за собой политические издержки, и потому, что это будет серьезно снижать покупательную способность населения, что прямо противоречит «плану Трампа».
Отметим, что многие неангажированные наблюдатели отмечают, что первые два года проведения этой политики дали реальные результаты, которые работяги («реднеки», от red necks, красные, т. е. загорелые, шеи) ощутили на своих холодильниках. И именно они позволили Трампу одержать (пусть и относительную) победу на промежуточных выборах 6 ноября 2018 г. (об этом чуть позже). И Трампу совершенно не улыбается обмануть этих людей, своих верных избирателей. Как и своих спонсоров, те самые элитные группы, представляющие Капиталистический глобальный проект, которые его выдвинули и обеспечили его победу в 2016 г.
И это означает, что решение о курсовой политике и, вообще, о политике ФРС, будет приниматься на политическом уровне. Как бы Пауэлл ни пытался строить из себя беспартийного спеца, тут этот фокус не проходит. Причем учетная ставка – это только первая часть марлезонского балета, вторая – это неизбежный обвал финансовых рынков, после которого возобновится острая стадия ПЭК-кризиса, приостановленная в 2008 г. Потому что, как только он начнется, возникнет проблема, кого поддерживать: финансовые институты или реальный сектор экономики США. И тут у проектных элит в США два принципиально разных взгляда на жизнь. И Пауэллу придется принять именно политическое решение. Со всеми вытекающими последствиями.
Глава 26
Концентрированные выводы
На этом я заканчиваю регулярную часть книги. Надеюсь, мне удалось показать, что вся история капитализма (а именно она была главным объектом этой книги), укладывается в достаточно четкую и прозрачную схему: углубление разделения труда – увеличение рисков – расширение рынков – ПЭК-кризис. И для удобства читателей я подготовил удобную схему, в которой тезисно описывается эта модель описания экономической истории последних 500 лет, которую, если бы не возражал Олег Григорьев, можно было бы назвать тезисным описанием неокономики:
I. Современная капиталистическая экономика построена на примате разделения труда. Соответственно, развитие в рамках действующей экономической парадигмы – это углубление разделения труда, которое является основой модели развития, называемой научно-техническим прогрессом (НТП).
Обязательным условием этого процесса являются инновации – появление как новых продуктов, так и новых технологий производства старых. Отличие от предыдущих моделей состоит в том, что инновации имманентным (неотчуждаемым) образом встроены в хозяйственный механизм капитализма.
Замедление процессов разделения труда или их остановка воспринимается в современной экономике как серьезный кризис. Упрощение системы разделения труда (ее деградация), как, например, это было в СССР в 90-е годы, воспринимается как экономическая катастрофа.
II. Углубление разделения труда неминуемо влечет за собой увеличение рисков производителя, который должен встраиваться во все более и более сложную производственную цепочку. Если нет механизмов снижения этих рисков, то в какой-то момент углубление разделения труда становится невозможным – система переходит в состояние глубокого кризиса.
Соответственно, в рамках замкнутой экономической системы (не взаимодействующей с внешним миром) естественное углубление разделения труда может развиваться только до некоторого фиксированного уровня, дальше инновации перестают окупаться и научно-технический прогресс вначале замедляется, а затем останавливается.
III. Таким образом, развитие в рамках парадигмы НТП возможно с какого-то момента только с использованием механизмов снижения рисков производителей. Таких механизмов было изобретено всего четыре: перераспределение доходов; кредитование производителя (риски частично передаются банковской системе, частично перераспределяются); расширение рынков сбыта продукции (снижаются риски производителя в исходной экономической системе); кредитование потребителя (снижаются риски производителя за счет их перераспределения между другими участниками экономического процесса).
