Книга Воспоминание о будущем, страница 42. Автор книги Михаил Хазин

Разделитель для чтения книг в онлайн библиотеке

Онлайн книга «Воспоминание о будущем»

Cтраница 42

Отметим, что континентальная блокада для всей континентальной Европы (включая Россию) стала вполне серьезной проблемой, но и в Великобритании она крайне негативно отразилась на экономике. И это показывает, какую важную роль для технологической зоны играют объемы рынков.

Второй технологической зоной могла бы стать Франция. Она уже была к этому готова, особенно с учетом фактического контроля над Испанией и ее колониальной системой после Войны за испанское наследство. Однако Великая французская революция конца XVIII в. создала на этом пути две серьезные проблемы. Первая – земельная реформа (в отличие от политики огораживания в Британии), по которой все крестьяне получили земельные участки, чем сильно был сокращен потенциал свободной рабочей силы. Вторая – Наполеоновские войны, которые очень жестко ударили по потенциалу французской экономики (после поражения Наполеона, разумеется), и Франция в реальности вошла в Британскую технологическую зону.

Разумеется, это вхождение происходило достаточно долго (фактически оно завершилось только во времена Третьей империи, во второй половине XIX в.), но по некоторым моментам заметно было очень хорошо. Например, во всех войнах со времен Наполеона III Франция выступала в коалиции с Великобританией – в противовес Германии. Испания, к слову, вела себя значительно более сложно, хотя она даже не пыталась создать свою технологическую зону.

Отметим, что в полном соответствии со сказанным выше для более или менее полноценной зоны было необходимо иметь сформированные рынки с некоторым минимальным объемом потребителей. Если их меньше, то обеспечить критически необходимое количество технологий и масштаб инновационного процесса становится невозможно. Точнее, в таких малых воспроизводственных контурах прогресс останавливался до того, как они выходили на уровень, сравнимый с масштабом крупных государств или, тем более, уже сформировавшихся технологических зон, и легко поглощались более крупными и, соответственно, более развитыми.

При этом общее количество этих необходимых потребителей росло по мере развития технологий. И если в Англии конца XVIII в., возможно, было вполне достаточно 5-8 млн потребителей для формирования первой технологической зоны, то, скажем, к началу ХХ в. для поддержания воспроизводственного контура технологической зоны их стало необходимо 50-80 млн.

Определить точные цифры, впрочем, тут достаточно сложно, можно ограничиться только общей оценкой, исходя из численности населения соответствующих технологических зон и проблем их развития.

Еще одним принципиально важным элементом технологической зоны, в полном соответствии со сказанным выше, является наличие собственной финансовой системы. Если таковой нет, то внешняя финансовая система не решает принципиально необходимых при капитализме задач, т. е. не снимает рисков с собственных производителей, а наоборот, используя завышенную стоимость кредита, забирает себе (т. е. бенефициарам собственной технологической зоны) добавленную стоимость, созданную в системе.

В качестве примера можно привести современную российскую экономику, в которой либеральные реформы, проводимые под руководством МВФ командой Гайдара, включали в себя запрет на рублевое инвестирование экономики. Впрочем, здесь мы ушли вперед. Аналогичные проблемы, к слову, были и в России на рубеже XIX–XX вв., и в Веймарской республике в 20-е годы ХХ в., и в Японии с 1945 до 1950 г. (если быть совсем точным, то до 1 октября 1949 г., когда провозглашение Китайской народной республики вынудило руководство США принципиально изменить экономическую политику со странами, окружающими Китай).

Ко второй половине XIX в. в мире оформилась вторая технологическая зона – Германская. Она включала в себя Центральную Европу (с Австро-Венгерской империей) и Восточную Европу с Россией. Поскольку эта зона оформилась чуть позже, она развивалась быстрее – так как фактически осуществляла технологию догоняющего развития. Вообще этот термин очень подходит к созданию новых технологических зон. Собственно, самостоятельно, без использования технологий догоняющего развития, им бы вряд ли удалось добиться успеха: более слабый воспроизводственный контур в эпоху глобальных войн неминуемо должен был быть поглощен более сильным. В любом случае, в 1870 г., после победы во Франко-прусской войне (которая позволила избежать британского доминирования над Германией) и создания Германской империи, соответствующая технологическая зона окончательно оформилась.

При этом она была существенно более сложно выстроена, чем предыдущая, Британская. В середине XIX в. в Центральной Европе было два потенциальных центра, два воспроизводственных контура, которые претендовали на создание технологической зоны: один на базе Пруссии, другой – на базе Австро-Венгрии. И только серия войн, которые предшествовали Франко-прусской войне 1870 г. и в которых победила Пруссия, создала возможность формирования на базе победителя Германской империи и разрушение национального воспроизводственного контура Австро-Венгрии.

При этом столкновение между фактически двумя частями одного народа произошло как раз потому, что проблема роста воспроизводственного контура столкнулась с необходимостью расширять рынки, что было невозможно в рамках существующих границ национальных государств. В этом смысле процессы государственного и экономического (с точки зрения расширения воспроизводственных контуров и формирования технологических зон) развития в Центральной Европе в этот период очень напоминали ситуацию начала следующего века, только в более ограниченном масштабе.

Но в результате в Германскую технологическую зону вошли государства, которые с формально-юридической стороны были абсолютно независимы. Теоретически, для Британской зоны аналогичным феноменом стала Франция, однако это произошло все-таки позднее. Это создало новый эффект в истории человечества, появились объективные (экономика все-таки носит объективный характер) структуры, превышающие по своим масштабам даже самые крупные государства. Соответственно, они неминуемо должны были создать соответствующие управляющие структуры, которые и создали ту идеологию, которую сегодня называют глобалистской и критически оценивают поборники абстрактных свободы и демократии.

Отметим, что в Германскую технологическую зону вошла и Российская империя. Теоретически ее население на тот момент было вполне достаточно для того, чтобы сформировать собственную технологическую зону (что, собственно, и сделал Сталин уже во времена СССР), но беда была в том, что бо́льшая часть этого населения жила в модели натурального хозяйства, они не были потребителями. То есть люди-то были, а вот рынка, без которого невозможно формирование технологической зоны, не было. Не было в России и своего капитала, даже банковской системы, в общем, до конца XIX в. как таковой не было (что довольно естественно в православной стране, у нас-то Реформации не было!). И то, как решались эти проблемы, во многом определило историю России ХХ в.! Но об этом чуть ниже.

Третья зона сформировалась на базе США к концу XIX в., когда эта страна стала крупнейшей промышленной державой мира. Начало этого процесса, скорее всего, было положено Гражданской войной, и это создало важный эффект, который затем будет проявляться много раз. Дело в том, что Гражданскую войну выиграл Север, который во многом поднимал свою военную промышленность за счет кредитов британских банков (при том что политически Британская империя поддерживала, скорее, Конфедерацию). И таким образом, хотя Американская технологическая зона в рамках своего воспроизводственного контура и была от Британской независимой, образовался феномен фактически единой банковской системы, которая на первом этапе была, скорее, основана на фунте стерлингов и лишь потом стала долларовой. Впрочем, об этом ниже.

Вход
Поиск по сайту
Ищем:
Календарь
Навигация