Ник сидит на диване, уткнувшись в ноутбук. Работает, даже до конца не выздоровев.
Тогда я глубоко вдыхаю, а вместе с выдохом подхожу к нему, отбираю компьютер, сдвигая его в сторону, и забираюсь к нему на колени. Он напрягается, но лишь на мгновение, затем смотрит на меня сквозь стекла очков. Кто там говорил, что мужчины в очках выглядят беззащитными? Фигня какая! Ник смотрит так пристально, будто читает мои мысли.
– Вета?
В этом вопросе всё. То есть, если я сейчас не отодвинусь, то обратного пути не будет, и я это прекрасно понимаю. Но к черту вот это всё!
Поэтому я придвигаюсь ближе, стягиваю с него очки и тут же оказываюсь в крепких объятиях Ника.
– А как же поцелуи на чертовом колесе?
– Поцелуи на шестидесятом этаже мне нравятся больше, – говорю я и целую его.
Я целую его так, как Ник делал это на кухне: неторопливо, дразняще, будто пробуя его на вкус. Провожу языком по мужским губам, зарываюсь пальцами в волосы, и ловлю от этого кайф. У этого поцелуя вкус кофе и ментоловых леденцов. Он холодно-горячий, горьковато-сладкий, нежно-страстный. Я вкладываю в него все свои желания. Мне кажется, что если Ник сейчас остановит меня, я разрушусь. Или если он перехватит контроль, разрушится эта магия. Но когда открываю глаза, то ловлю в ответном взгляде собственное наслаждение. Наслаждение тем, что между нами.
Что он там говорил про проявляющих инициативу девушек? Что они его не оставляют равнодушным? Не знаю насчет других, но два слоя ткани не помеха для того, чтобы это почувствовать. Мой пульс ускоряется, дыхание срывается, а адреналин в крови, наверное, совсем зашкаливает, и все меняется.
Ладони Ника скользят по спине, ложатся на мою талию и резко притягивают меня к себе. Я теряю равновесие и падаю ему на грудь, но не успеваю даже ахнуть, потому что на этот раз вся инициатива перетекает к Омельчину, который углубляет поцелуй. Так мы ближе, насколько это возможно, потому что сейчас мои бедра разведены шире, а сама я теперь теснее прижата к его паху. У меня перехватывает дыхание, настолько остро все ощущается, особенно, когда Ник приподнимает меня и опускает снова, отчего внизу живота растекается тепло.
От каждого прикосновения губ к губам будто искрит, но он продолжает вытворять с моим ртом такие вещи, что я практически растворяюсь в нашем кайфе на двоих. Даже не помню, как оказываюсь лежащей на спине на диване, а Ник уже стягивает с меня шортики.
– Мечтал так сделать с самого первого дня, – говорит он, отбрасывая их на журнальный столик, и тянет вверх мою футболку. Говорит так, будто я новогодний подарок, который ему не терпится развернуть. Его взгляд, прикосновения пальцев – обжигают.
– Я тоже. Мечтала. Увидеть тебя полностью.
– Ты видела меня в душе, – усмехается он.
– Только сзади.
– Тогда нужно это исправить.
Он хватается за край футболки, и она улетает куда-то. Куда я не знаю, потому что мой взгляд приковывает его широкие плечи, рельефные грудь и живот. Мне хочется прикоснуться к нему, и я не отказываю себе в этом желании: провожу сразу двумя ладонями сверху вниз, наблюдая за тем, как напрягаются мышцы под моими пальцами, как вздуваются вены на его сильных руках. Я прикусываю губу, чтобы не кричать от восторга, потому что впервые выбросила из головы все можно и нельзя и исполняю свою самую запретную эротическую фантазию. Но когда расстегиваю молнию на его джинсах, теряюсь. Я знаю, что делать дальше, не маленькая уже, но…
– Ник, я должна тебе кое-в-чем признаться, – смущенно шепчу я. – Я никогда этого не делала.
– Этого? – приподнимает бровь Ник. И мне остается только выпалить:
– Не занималась сексом.
Вот! Я это сказала, и очень надеюсь, что он не передумает со мной связываться. Потому что сейчас я раскрыта перед ним. Но вместо того, чтобы отстраниться или спросить, не шучу ли я, Ник подтягивает вверх мою футболку, обнажая грудь, обводит большими пальцами соски, заставляя меня умирать от удовольствия и неизвестности.
– Я знаю.
– Знаешь?! Это так заметно?
– Не очень, но есть некоторые признаки…
Он не договаривает и сжимает губами сосок, отчего я выгибаюсь в пояснице и едва не теряю мысль.
– Какие? – спрашиваю шепотом.
– Ты краснеешь, когда говоришь о сексе. Вот как сейчас.
На самом деле именно сейчас я краснею, потому что он ловко стягивает с меня последнюю деталь одежды – трусики.
– Я могла быть просто стеснительной, – нахожусь с объяснением.
– Ты яркая и сексуальная, но не искала секса.
– И разборчивой! Ах-х-х!
По последнее относится к тому, что Ник резко раздвигает мои бедра и едва касаясь, скользит пальцами по моим складочкам. И эти ощущения, этот контраст просто подбрасывает вверх, заставляет ерзать на диване, подаваться вперед и умолять о большем. Но вместо это я спрашиваю:
– А еще?
– Кроме того, что увидела меня в душе, и смогла устоять?
В его взгляде смех пополам с искрами возбуждения, вспыхивающими под моей кожей.
– Не считается, – мотаю головой я, и мое дыхание прерывается, когда он вводит в меня палец. Это приятно, потому что Ник задевает какую-то особенную точку внутри, и некомфортно одновременно, потому что я оказываюсь к этому не готова.
– Ты слишком узкая.
– Это плохо?
Ник смотрит на меня так, будто я сказала глупость.
– Конечно, нет, – улыбается он. – Это значит, что мне нужно быть осторожнее. Особенно в самом начале.
Его палец выскальзывает из меня, чтобы снова качнуться вперед – на этот раз глубже, и снова коснуться заветной точки. Словно этого мало, он одновременно касается бугорка клитора, и к моему телу будто подводят ток. Я горю, сгораю, но стоит мне почувствовать, что вот-вот наступит освобождение, Ник замедляет движения, заставляя всхлипывать.
– Нет, Вета, – шепчет он мне на ухо, прикусывая мочку уха, и обещает: – Сегодня мы будем летать вместе.
Сердце колотится в груди, как безумное, а стоит Нику отстраниться от меня, кажется, вовсе срывается на сверхзвуковую скорость. Потому что он поднимается и стягивает джинсы, вместе с бельем. Я жадно рассматриваю его, забыв о смущении. Забыв обо всем на свете.
Он красивый. Сильный. И большой. Везде.
Кажется, мои глаза становятся еще круглее, потому что теперь я начинаю понимать, почему Ник говорил про осторожность. Но не собираюсь останавливаться. Потому что хочу почувствовать его в себе, а еще сделать приятное ему. Хочу разделить это удовольствие на двоих. Если летать, то только с ним.
– Ты позволишь? – мой голос хриплый и непривычно глубокий.
Я касаюсь его кончиками пальцев, скольжу по напряженному стволу.
