– Никогда не говори этого ни одному мужчине. Он решит, что может делать с тобой все, что угодно.
– Мне можно, я – фотограф, – смеется она. – Куда теперь?
– Хочешь посмотреть Москву?
– Очень!
За пять минут я выясняю, где рыжая была и где бы хотела побывать, а потом устраиваю обзорную экскурсию. Гид из меня так себе, но глаза у Веты горят, она хохочет над моими шутками и внимательно слушает рассказы.
Это входит в привычку.
Наши прогулки, ужины дома или в ресторанах. Понемногу я показываю Вете город, а она говорит, что влюбилась в Москву еще больше. Следующая неделя рабочая, но одно неизменно – каждый день я забираю девчонку после учебы, и с той минуты и до самого утра она принадлежит мне целиком. Мы не слишком высыпаемся, потому что, как оказалось, плюсом к чувственности к Вете прилагается сексуальная ненасытность и желание экспериментировать. Как бы вначале она ни смущалась, потом вдруг вошла во вкус. Хотя может, это я так плохо влияю на тигренка.
Как назло, рабочий процесс сейчас требует полной отдачи, а у меня в голове только рыжая. В субботу возвращаюсь поздно, зверски голодный, но решаю узнать, на месте ли Вета. В бильярдной горит свет, и, судя по шорохам, рыжая тоже дома. Поэтому из-за невозможности постучать в дверь, я стучу о перегородку стекла.
– Ты здесь?
– Да-да, – торопливо отвечает она сквозь какой-то шорох. – Сейчас.
Я жду, хотя чертовски хочу ее увидеть.
– Можешь входить, – раздается через пару долгих минут.
Отодвигаю штору в сторону и замираю на пороге.
Вета сидит на бильярдном столе, прямо напротив меня, на ней лишь нижнее белье. Черное кружево подчеркивает светлую кожу, контрастирует с пламенем распущенных волос, а трусики вообще мало что прикрывают.
Я выдыхаю через сомкнутые зубы, а щеки Веты слегка розовеют, когда я с жадностью скольжу по ней взглядом сверху вниз: от полных розовых губ до миниатюрных стоп, не касающихся пола. Казалось бы, невозможно выглядеть настолько соблазнительной и невинной одновременно, но у нее это получается. Как? Для меня загадка, которую до безумия хочется разгадать.
Но я тяну время. Потому что несмотря на то, что Вета просила с ней не играть, она очень любит игры. Особенно вот такие. Так зачем портить удовольствие себе и ей?
– Привет, – говорит она, хотя утром мы проснулись вместе.
– Привет, – отвечаю я, складывая руки на груди. – Что это значит?
– Решила похвастаться обновкой, – пожимает плечами рыжая. – Но если не нравится…
Я в два шага преодолеваю расстояние между нами и зарываюсь пальцами в ее волосы. Наши губы в считанных миллиметрах друг от друга, а взгляды встречаются.
– Абсолютно не нравится, – киваю я и после паузы добавляю: – Без белья лучше.
Лицо Веты настолько живое, что я замечаю малейшую смену эмоций: разочарование, обида, офигение от моего признания, а после гнев.
– Омельчин! – рычит тигренок, разъяренно сверкая глазами, но я не позволяю ей сбежать, вжимаюсь пахом в ее бедра и врываюсь языком в пьянящий рот.
Вета отвечает на поцелуй так же яростно, торопливо расправляясь с пуговицами на моей рубашке. Сегодня нам обоим не до прелюдий, член в штанах стоит колом, а стоит скользнуть ладонью вниз, сдвигая в сторону тонкую полоску трусиков, я уже знаю, что моя девочка вся влажная и возбуждена не меньше меня.
Провожу по складочкам вниз, а затем вверх, пока не слышу ответный стон. И тогда просто опрокидываю Вету на бильярдный стол. Ее волосы растекаются по зеленому покрытию, а ноги раздвигаются шире, открывая такой вид, что хочется застонать самому.
– С этого ракурса ты настолько сексуальна, что я готов взять назад свои слова про белье.
– Лучше возьми меня, – предлагает она так порочно, что это срывает все мои тормоза.
Меня хватает только на то, чтобы расстегнуть и стянуть джинсы, и на то, чтобы достать презерватив. Потому что я подхватываю ее под бедра и врываюсь в нее без подготовки. Одним единственным толчком вперед.
– Ник! – выдыхает Вета, прогибаясь в пояснице и раскрываясь для меня целиком и полностью.
От такого невозможно отказаться. Я отпускаю себя, вхожу в нее, врезаюсь в эту сладость глубоко и быстро. Прикрытая черным кружевом грудь тяжело вздымается, пальцы крепче сжимают лакированный бортик стола, глухие стоны наслаждения сносят контроль, уничтожают его до самого основания.
Вета кончает первой, выкрикивая мое имя и сжимая меня изнутри так туго, что мне хватает пару мощных толчков, чтобы догнать ее и с хриплым рычанием улететь. Сдохнуть от этого оргазма, что сотрясает тело, взрываясь адреналином, и возродиться вновь рядом с той, что точно также задыхается от блаженства, разделенного на двоих.
Я освобождаю Вету и притягиваю ее к себе.
– Судя по виду, с тобой можно делать все, что угодно.
– Кажется, завтра мне будет больно сидеть, – смеется она, слегка морщась и обнимая меня за шею.
– Есть альтернатива, – шепчу я, вдыхая цитрусовый аромат ее волос.
Всю неделю я осторожно выпытывал у рыжей все ее сексуальные желания из блокнота: я брал ее сзади и сбоку, долго ласкал языком. Еще Вета была сверху, и вид ее покачивающейся груди просто сводил с ума.
Но было одно, что мы с ней так и не попробовали, и фантазии о чем не давали мне покоя. Да стоило только представить, как ее губы обхватывают мой член, приятель в штанах тут же начинал жить отдельной от разума жизнью.
– Какая? – спрашивает Вета, и я улавливаю, как участилось ее дыхание, как быстро от волнения забилась жилка на ее шее.
– О чем подумала? – лениво интересуюсь. – Возможно, у нас сходятся мысли.
Девушка прикусывает нижнюю губу:
– Возможно. Но ты признаешься первый.
– Первый так первый. – Я обвожу большим пальцем контур ее губ, а после проталкиваю его в ее рот. – Хочу, чтобы ты сделала тоже самое, только с другой частью моего тела.
Киваю вниз и наслаждаюсь тем, как расширяются зрачки Веты, как поднимается и опускается ее грудь. А потом она обхватывает губами мой палец и начинает посасывать. Если мне хочется кончить только от одного движения ее губ вдоль пальца, что будет, когда она…
– Я тоже хочу, – выдыхает Вета.
А я подхватываю ее на руки и несу в спальню.
Опускаю Вету на край кровати и избавляюсь от собственной одежды: она сейчас ни к чему. Но когда рыжая заводит руки за спину, чтобы расстегнуть бюстье, говорю:
– Оставь.
Сжимаю ее грудь прямо через тонкое кружево, щипаю сосок, вырывая у Веты новый стон. Она запрокидывает голову, чтобы смотреть мне в глаза.
– Ну и как тебе ракурс? – спрашиваю, приподняв бровь.
