Вета складывает руки на груди и смотрит на меня с вызовом.
– Я хочу быть уверенной, что между нами все серьезно. Хочу гарантий.
– А если я не могу дать тебе никаких гарантий?
Она вздрагивает, отшатывается от меня так, будто я ее ударил. Между нами повисает гнетущая тишина, которая разрастается все сильнее и сильнее. В больших глазах девушки сверкают слезы, отчего на душе во сто крат более мерзко.
– Тогда я не хочу продолжать такие отношения, – говорит Вета тихо.
Во мне все противостоит этой мысли, потому что несмотря на время, проведенное с ней, на ночи и дни, я по-прежнему хочу рыжую. Хочу ее всю. Мне нравится ее улыбка, ее смех, то с каким упорством она шагает по жизни. Но меня просто выбешивает тот факт, что она требует гарантий, которых я ей дать не могу.
Точнее, не хочу.
Я хочу иметь возможность уйти в любой момент, пока нас обоих не перемололо в машине под названием «серьезные отношения». Это даже звучит смешно.
Поэтому и выталкиваю из себя:
– Ты можешь делать все, что захочешь. В этом смысл таких отношений.
Я делаю шаг назад, потом второй, и ухожу.
Почти. Потому что внезапно она обхватывает меня сзади, прижимается в моей спине.
– Ник, пожалуйста, не нужно, – срывающимся голосом просит Вета. Я знаю, что она гордый тигренок, и эти слова, наверняка, даются ей с огромным трудом. – Нам не просто хорошо вместе. Мы друг друга чувствуем, понимаем. Я тебе не признавалась, но ты будто мысли мои читаешь, угадываешь, что мне нравится. Я, кажется, тебя люблю.
Мое сердце пропускает удар. И если до этого момента я рассчитывал, что еще можно все вернуть, убедить девчонку, что серьезные отношения – это чушь, то сейчас мне самому хочется сбежать отсюда куда подальше. Потому что любовь – точно чушь. Поэтому я цепляюсь за ее слова о чтении мыслей.
– Это все дневник.
Я не собирался об этом говорить, но о сказанном не жалею.
– Дневник?
– Тот блокнот, в который ты записываешь все свои желания.
– Ты читал его? – ахает Вета.
– Да.
Мы снова оказываемся лицом к лицу, точнее я оборачиваюсь, когда рыжая отодвигается, отступает. В его глазах непонимание, нежелание поверить в услышанное. Изумление. Шок.
– Почему?
– Хотел влезть в твою голову, чтобы узнать, как поскорее затащить тебя в свою постель. И у меня получилось.
Мою щеку обжигает удар ладони: Вета бьет так, что сама шипит от боли и сжимает руку. Но ее взгляд горит злостью и ненавистью.
– Уходи, – приказывает она. – Убирайся!
– Это мой дом.
– А это моя комната!
Вета обхватывает себя руками и отворачивается к окну, а я сдвигаю штору бильярдной в сторону. Ни о каком ужине и речи быть не может, поэтому я переодеваюсь в спортивный костюм, натягиваю кроссовки и выхожу из дома. У меня есть беговая дорожка, но сейчас мне нужно (просто необходимо!) проветрить голову.
Делаю несколько кругов, прежде чем окончательно выдыхаюсь. Зато меня больше не бьют мысли, что нужно все срочно исправить, и главная – как это сделать. Потому что я только что собственноручно все разрушил. В любом случае, я знаю, что должен хотя бы извиниться за дневник.
Но когда возвращаюсь домой, там царит непривычная тишина. Я иду в бильярдную, и, когда отодвигаю штору, вижу, что Веты там нет. Не только Веты, ее вещей тоже.
Она ушла.
– Никита Александрович, договор готов.
– Спасибо, Татьяна, – киваю я помощнице.
– Звонил Максим Викторович, сказал, что сегодня приедет в офис.
– Скажи Максиму Викторовичу, что я занят. Я для всех занят.
– Я так и сообщила, но он настаивал…
– Меня ни для кого нет! – рявкаю я.
Помощницу будто ветром сдувает из моего кабинета, а я сдергиваю очки и швыряю их на стол. Это оказывается ошибкой, потому что мигом накатывают воспоминания о Вете, которой нравилось, когда я их ношу. Закрываю глаза и сжимаю пальцами виски, но образ рыжей так и не выходит из головы. Он вообще меня преследует с того дня, как она исчезла из моей жизни.
После определенного звонка, количеству которых я успел потерять счет, она прислала смс:
«Со мной все в порядке. Деньги за камеру верну в течение года. Не звони мне больше».
И все.
Я не собирался разыскивать Вету. Я знал, что так будет. Нет, я надеялся, что однажды она уйдет из моей жизни так же, как и вошла в нее. Мы провели вместе достаточно времени, чтобы насытиться друг другом и надоесть, а теперь закономерно разбежались. Так какого хрена у меня чувство, что я где-то крупно лажанулся?
Обычно работа спасала от всякой фигни, но сейчас это не работало. Меня раздражало и отвлекало буквально все. Начиная от звонков партнеров, заканчивая каждым визитом помощницы в мой кабинет. Вот и сейчас за дверью какая-то возня, и раздается приглушенный голос Татьяны:
– Никита Александрович занят. К нему нельзя…
Если это Макс, то я разверну его на сто восемьдесят градусов, но в следующую минуту дверь распахивается и на пороге появляется Алена. Сегодня на ней черное с блестками платье. Короткое настолько, чтобы показать всю красоту стройных ног. Волосы идеальными локонами струятся по плечам, обрамляют безупречное лицо. Она вообще выглядит так, будто сбежала с фотосессии. Хотя в случае с Булавиной подобное вполне вероятно.
– Привет. – Она сверкает улыбкой и захлопывает дверь, прежде чем Татьяна успевает войти следом, щелкает замком. – Я пришла кое-что обсудить.
– Я считал, что мы уже все обсудили, – я приподнимаю бровь. Мы уже сотню раз обсудили договор Булавиной с ней самой и с ее адвокатом, ей осталось только поставить подпись.
– Не все.
– Ты можешь обсудить все с Максом.
– К черту Макса!
Алена, не сбавляя шага, направляется ко мне, огибает стол и в мгновение ока оказывается на моих коленях.
– Этого пункта нет в договоре, – напоминаю я, даже не пытаясь ее поддержать.
– Нет, – смеется девушка. – Но я люблю делать сюрпризы.
– Уверена, что Макс не будет против? Вы вроде как вместе.
– Я сама по себе! Говорю же, плевать на него. Зачем мне какой-то Макс, если есть ты? – шепчет она мне на ухо и ерзает.
– И зачем тебе я?
– Как зачем? – всерьез удивляется девушка. – Я тебя хочу.
Алена пытается расстегнуть ремень на моих штанах, но я перехватываю ее руки, крепко сжимаю тонкие запястья.
– Я не смешиваю работу и личное.
– А я работаю только с теми, кто мне нравится, – говорит она. – И вообще я в этом проекте из-за тебя, Ник. Можно же нарушить правила хоть разочек?
