Она красива, сексуальна, и в другой раз я бы возможно воспользовался подобным приглашением. Но сейчас понимаю, что у меня просто на нее не стоит. Я совершенно ясно осознаю, что хочу совсем другую женщину, и только ее.
– Нет, – отвечаю.
Алена вскакивает с моих колен так же резко, как там оказалась.
– Только не говори, что хранишь верность своей сестренке? Это смешно.
Упоминание Веты заставляет внутренне ощетиниться.
– Нет, я трахаю только тех, кто мне нравится.
Девушка тут же меняется в лице.
– Никакой договор я не подпишу, – говорит она.
– Тогда почему ты все еще здесь?
– Ты мудак, Омельчин!
Алена влетает из моего кабинета, а я раздумываю над тем, что пора набивать эпитеты, которыми меня одаривают женщины. На заднице, например. Потому что я только что потерял контракт, с которым Макс носился больше месяца, и потерял «лицо» в рекламе фитнес-центра, но самое паршивое, что я ни капли не жалею об этом и думаю не о работе, а о рыжеволосой девчонке, кажется, проникшей под мою кожу.
В моей голове только одна мысль – я должен ее найти.
И вернуть.
Глава 18. Вета
Я уехала из пентхауса в Москва-сити, не раздумывая. Понимала, что если останусь в его квартире хоть пару лишних минут, то просто не выдержу, схвачу висящий на стене кий и разгромлю всё к чертям. Теперь даже жалела, что оставила после себя идеальный порядок, то есть выгребла с полок все вещи, даже про бельевую корзину не забыла. С мыслью, чтобы больше никогда сюда не вернусь.
И вот на этом, когда я переступила порог, во мне что-то окончательно надломилось. Я двигалась вперед, нажимала кнопку лифта, вызывала такси, ехала, не пойми куда. Кажется, в тот хостел, с кроватями похожими на поездное купе, в котором жила до того момента, как моя мамаша решила, что мне нужно обязательно обратиться к Омельчину.
Обратилась!
И что теперь?
Я не плакала, не пролила ни единой слезинки. Пообещала себе, что не стану плакать из-за этого лживого козла! Просто лежала и смотрела в потолок. Потому что не могла понять, чем все это заслужила, что доверилась ему. И самое поганое, что во мне по-прежнему горело чувство, которое я теперь ненавидела и которое не позволяло вычеркнуть Ника из сердца и памяти.
На следующей день стало только хуже. Точнее, пока я работала с клиентками, все было нормально. Благодаря учебе в школе Розза, я начала снимать лучше, и у меня появилось гораздо больше заказов на съемки. Но стоило попрощаться с последней девушкой, как на меня снова накатила безысходность. Я не хотела возвращаться в хостел и давила в себе слезы, но даже не представляла, куда еще пойти. Друзей у меня как не было, так и нет. С Артом мы перестали общаться, а больше никому с курса я бы такое не доверила. И когда я совсем отчаялась, в кармане завибрировал телефон.
Это точно не мог быть Омельчин, его номер я добавила в черный список. Туда же поместила номера мамы и отчима. Я, конечно, сильно сомневалась, что Ник возьмет и все им расскажет, но решила не рисковать.
Оказалось, что это снова Катька.
За всей той фигней, что случилась со мной, я как-то даже позабыла о нашем разговоре, но сейчас вспоминаю. Поэтому несколько секунд сомневаюсь брать трубку или нет, но все-таки принимаю вызов.
– Помнишь, как мы в шестом классе поссорились из-за одинаковых футболок? – без приветствия спрашивает она.
– Когда ты отказалась снимать мою любимую футболку? – уточняю я. – Это было в седьмом.
Конечно же, я это помню. Чуть ли не единственный раз, когда мы очень серьезно поссорились с Емцевой за всю историю нашей дружбы. Мама купила мне футболку с Китнисс из «Голодных игр». Она была очень классной! Но Катька пришла в школу точно в такой же, и мы тогда чуть не подрались.
– Мы обе отказывались, – напоминает мне подруга, – и не разговаривали целых две недели. Пока Ромка Иванов не назвал нас близнецами.
– Сиамскими.
– Да, он был не в курсе, что это значит. – Катя усмехается. – Потом мы с тобой решили, что быть близнецами не так уж и плохо, и носили эти футболки до тех пор, пока ты не прислонилась к недавно покрашенным перилам.
Гадские перила!
– А ты свою порвала на следующий день.
– Нет, – признается Емцева. – С ней было все в порядке. Просто я подумала, что будет нечестно носить ее без тебя.
Я зависаю, потому что не знаю, что на это ответить. Во рту пересыхает от волнения. Снова обидно, потому что, кажется, окружающие считают, что это нормально – водить меня за нос, и в то же время…
– Почему ты рассказываешь мне об этом сейчас? Да, тогда ты подумала о моих чувствах, но потом мы выросли, и все изменилось. Парень – это не футболка.
– Мне нужно было вспомнить эту историю раньше, – говорит Катя, и я чувствую горечь в ее словах. – В тот день, когда ты приехала в Москву.
Мы молчим и как маньяки дышим в трубку.
– Вета, дай нашей дружбе еще один шанс. Пожалуйста!
На глаза наворачиваются слезы, которые я безуспешно пытаюсь сморгнуть. Представив, как буду в одиночестве реветь в подушку в хостеле, выдыхаю:
– Давай встретимся.
Несмотря на поздний вечер, Емцева сразу пригласила меня к себе. На этот раз без приколов. Я согласилась, и это стало лучшим моим решением за последнее время. Проплакали мы до самого утра, заодно успели рассказать друг другу свои истории.
Катя тоже влюбилась, как дура, в своего Толика, зациклилась на нем, не замечая того, что она для него средство забыть бывшую девушку.
– Он все время нас сравнивал. Не в открытую, конечно, но говорил, что я это делаю не так, и это не так, – призналась Емцева. – Меня это жутко бесило, но я списывала все на то, что мы притираемся, узнаем друг друга.
После одной сильной ссоры Толик собрал вещи и уехал домой. Катя его не удерживала, но сейчас жалела. Еще она здорово разозлилась, когда узнала мою историю с Омельчиным.
– Я бы прошлась кием по нему, а не по квартире! – процедила Катька.
– Становись в очередь, – мрачно ответила я.
Жалела ли я о том, что повелась на все его уловки? Нет. Я хотела дать ему по морде. Больно. Так, чтобы он наконец-то почувствовал, что такое больно!
– Ладно, – ответила она. – Значит, буду вторая.
Как ни странно, именно неудавшиеся отношения разрушили воздвигнутую между нами стену, и когда на следующий день Емцева предложила остаться у нее, я согласилась, но с условием, что сама буду платить за комнату.
Мы будто заново учились дружить, и как-то незаметно переступили нашу через ссору. По крайней мере, когда спустя несколько дней Катя снова попыталась завести тему о своей ошибке, я предложила:
