Ролан бросил на Исгерд, сопровождавшую его, короткий взгляд и отвернулся раньше, чем та что-нибудь заметила.
Затем они снова остались наедине среди музыки и кружившихся в танце пар.
— Вы согласитесь подарить мне танец — поинтересовался Ролан, когда зазвенели первые аккорды вальса.
Исгерд насмешливо подняла бровь.
— С чего вы взяли, что я умею танцевать? Я телохранитель, стрелок, пилот.
— Мне так показалось, — признался Ролан. Он настолько привык видеть Исгерд среди наследников, что успел порядком позабыть, что она — не одна из них, и вещам, которые естественны для любого аристократа её могли и не обучать, — Надеюсь, я вам не смутил?
Исгерд фыркнула и прищурилась.
— Скажите честно, фон Крауз. Вы считаете, что если меня назначили в пару к нашему дражайшему Рейнхардту, то я обязана быть обучена женским делам?
Ролан закашлялся, едва успев подставить кулак.
— Во-первых, — сказал он, когда дыхание выровнялось, — мне это и в голову не пришло. Во-вторых, я бы предпочёл, чтобы вы не вспоминали о нём, пока находитесь здесь.
Некоторое время Исгерд пристально смотрела на него сквозь прорези маски, а потом кивнула и первой протянула ему руку.
— На самом деле вы правы, — сказала она, — я обучена и убивать, и танцевать. В зависимости от того, что принесёт Гесории больше пользы.
Последние слова заставили Ролана нахмуриться, но он понимал, что не имеет права попрекать Исгерд чем бы то ни было — теперь уже нет. Ведь Ролан готовился заключить такую же сделку, как и она.
Он потянул Исгерд на себя, вовлекая в круг танцующих пар, и музыка унесла их на своих волнах.
Глава 11
Ролан то и дело поглядывал на большие настенные часы. Стрелки неумолимо приближались к девяти. А когда те забили, и гостей пригласили за стол, он, извинившись, покинул Исгерд и направился к деду.
Тот ожидал в небольшом алькове, укрытом шторами, с окнами, обращёнными на парк. Снова зарядил дождь, и теперь тонкие змейки воды ползли по запотевшему стеклу.
Кроме герцога в алькове были двое. Первый — полноватый лысеющий мужчина невысокого роста, мгновенно вызвал у Ролана неприязнь. Лысина его потела, выдавая волнение, и он то и дело вытирал её батистовым платком. «Он не из Домов», — подумал Ролан с тоской. Впрочем, он и без того знал, что Мелберги не так уж давно получили графский патент. И даже не за заслуги перед войной — а всего лишь за поставки Консулу грузовых кораблей.
— Граф Мелберг, мой внук, виконт фон Крауз, к вашим услугам.
Ролан отвесил церемониальный поклон, и перевёл взгляд на другой силуэт, чуть скрытый тенью.
Первым, что захватило его внимание, стали глаза. Большие и тёмно-синие, как у дикой лани. Обрамленные невесомым пухом ресниц. Только потом он заметил изумрудного цвета шаль, покрывавшую голову. Она чуть сползла на затылок, и волнистые пряди чёрных волос выбились из-под ткани, подчёркивая жемчужную белизну лица.
— Луана Мелберг, — медленно произнёс Ролан и склонился в поклоне, исполненном искреннего почтения. — Я много слышал о вас.
Он принял протянутую руку и не без наслаждения поцеловал. Кожа у Луаны была шелковистой и едва заметно пахла фиалками. Она ничуть не походила на дядю. И герцог не соврал — она была не только прелестна, но и заслужила славу одной из самых драгоценных невест.
Ролану нечего было сказать. Подобрать ему партию лучше Герард не мог. Кроме, разве что, одной. Той, что никогда не достанется ему.
Ролан едва слышно вздохнул. Сердце кольнула боль. Но он улыбнулся и произнёс:
— Я польщён, увидев вас здесь. И счастлив, что вы пожелали познакомиться со мной.
Луана смотрела на него и молчала.
Ролану было бы легче, если бы она оглядывалась на дядю, искала поддержки или оправдания. Если бы в глазах её были ненависть или страх. Но большие и синие, как два горных озера, глаза смотрели на него, будто Луана не могла отвести взгляд.
«Я попал», — подумал Ролан и сам в поисках совета оглянулся на деда.
— Дорогой внук, ты не хочешь показать нашей гостье парк? Мне хотелось бы обговорить с графом Мелбергом некоторые дела.
Ролан едва заметно поклонился в знак согласия.
— Почту за честь, — сказал он, — с вашего позволения, мне лишь хотелось бы перед этим закончить разговор.
— Идите, — сказала Луана, и это были первые слова, которые она произнесла. Голос её звенел переливом колокольчиков и касанием бархата ласкал слух, — я буду ждать вас в беседке у озера. Только не бросайте меня, — на мгновение в синих глазах её промелькнул настоящий страх, — я не справлюсь без вас.
— Конечно, — Ролан почувствовал, как что-то обрывается у него внутри, — как бы я смог. Мне нужна всего пара минут.
Он вернулся в зал и огляделся по сторонам в поисках Исгерд. Обошёл столы и танцевальную залу, но так её и не нашёл.
Оставшись в одиночестве, Исгерд некоторое время стояла, вслушиваясь в звуки музыки и наблюдая, как кружатся пары скользя по паркету.
Затем не удержалась и проследовала за Роланом в направлении алькова — впрочем, она и не слишком-то пыталась себя удержать. Консул всегда говорила ей, что средства не важны, главное — цель. И сейчас целью было выяснить, куда направился наследник дома фон Крауз.
Целью — как эмиссара Госпожи Консула, само собой. Ну, и как заинтересованной стороны — чуть-чуть.
Исгерд прислонилась к стене около алькова, скрестив руки на груди, так чтобы от лишних взглядов её укрывала тень от колонн, и сквозь щель в занавесях наблюдала, как представляют Ролану девушку из семьи Мелбергов. Для чего — можно было особенно не гадать.
Исгерд немало разозлил тот факт, что Ролан с удовольствием касается её руки и любезно флиртует, как требует того этикет — который он, вообще-то, никогда особенно не соблюдал.
Исгерд простояла так несколько минут, поджав губы и стиснув кулаки. Незнакомые чувства теснились в груди. Ненависть, разочарование, боль.
Разумеется, не было никакого смысла им мешать. Она бы только выставила идиотами себя и Консула.
Желания докладывать о наметившемся союзе тоже не было — но Исгерд знала, что должна это сделать. Слишком важным было всё, что происходило в стенах дворцов Великих Домов.
Она закрыла глаза и сделала глубокий вдох. «Я — серый клинок Гесории. Я разрубаю её путы, я охраняю её плоть», — произнесла она мысленно мантру, которая помогала в самых тяжёлых и неопределённых ситуациях.
Открыла глаза, и окружающий мир снова стал ясен и прост.
Нужно было лететь домой. Ей больше нечего здесь делать. Возможно, кто-то обвинил бы её в том, что она обманула доверие — но Исгерд отмела эту мысль, едва она появилась в голове. «Это он обманул меня, пригласив сюда», — со злостью, не понравившейся ей самой, подумала она.
