На некоторое время наступила тишина.
Броган все рассматривал фотографии и пачку лежавших под ними распечаток.
Эклунд невольно зафиксировала взгляд на его сухих руках, давно уже не державших ничего более хрупкого, чем молоток.
Броган задумчиво листал сводки новостей.
— Не понимаю, — проговорил он.
— Чего? — уточнила Хельга.
— Какое отношение ко мне имеют ограбления грузовиков?
Эклунд развела руками.
— Не могу не признать, — заметила она, — что это на тебя не похоже. Однако эти люди оставляют твоё имя на всех ограбленных кораблях.
Броган продолжил листать распечатки.
— Я не люблю грабёж, — отметил он.
— Я знаю, — Эклунд кивнула.
— Но ты же не думаешь, что я буду тебе помогать?
Хельга набрала воздуха в грудь. Нащупала стул и, подтянув поближе, присела на него.
— Нейтан, — с деланной задумчивостью произнесла она, — мы с тобой заключили договор. Кажется, мы оба признали, что Гесория должна воссоединиться. Что вечная война не будет на руку никому.
Нейтан все так же делал вид, что сосредоточенно читает распечатки, хотя Хельга и видела, что глаза его устремлены в одну точку.
— Ты это признал, — повторила Эклунд.
— Я не думал, что договор с тобой обернётся этим! — Броган молниеносно склонился к Консулу и обвёл рукой дом. — Для меня!
— Иначе было нельзя, — сказала Эклунд твёрдо, — не могло быть двух претендентов на власть. Я должна была тебя казнить …
— Лучше бы казнила!
— Тогда сейчас мы не разговаривали бы с тобой!
Броган безмолвно сверлил её взглядом. Такой злости он не испытывал уже давно. Он вообще не думал, что ещё способен на злость.
— Эти ребята, — Эклунд постучала сухим пальцем по стопке фотографий, — сами не знают, чего хотят. Но суть их требований одна — они хотят развалить Гесорию на части. Они хотят уничтожить то, за что мы с тобой отдали жизнь.
Броган все так же не произносил ни слова. Глаза его не переставали сверкать.
— Мне нужно, чтобы ты их остановил.
— Я?! — неподдельное удивление проскользнуло у мятежника в глазах.
— Ты, — подтвердила Эклунд, — очевидно, что они каким-то образом связаны с тобой.
Броган молчал.
Эклунд встала. Проклятый стул оказался настолько неудобным, что у неё мгновенно вступило в спину.
— Буду ждать тебя на корабле, — скрывая напряжение, процедила она, — три дня. Тебе решать. Ты поможешь мне — или не выберешься отсюда никогда.
И, придерживая рукой больной бок, Эклунд двинулась прочь.
— Тебе везёт как… — Реган, подкравшийся со спины, хлопнул Ролана по плечу, — поверить не могу, что мы откопали эту железяку на заброшенной планете посреди открытого космоса!
Ролан обжёг приятеля взглядом, в котором можно было прочитать и насмешку, и триумф, и даже превосходство.
— Это не просто железяка.
— Ну да, ну да… Как ты его назвал?..
— Это знаменитый «Дредноут», на котором Броган штурмовал Асторию.
— Я и говорю, это каким счастливчиком надо быть, чтобы такую махину вот так легко откопать?
Ролан стиснул зубы. Реган явно не понимал. «Дредноут» был не просто кораблём. «Дредноут» был легендой. Мечтой. Как и весь этот мир, давно затерянный среди звёзд. «Дредноут» был символом, который означал, что они идут правильным путём.
— Надеюсь, ты не будешь принимать участие в ремонте, Реган, — стараясь скрыть раздражение, сказал он, — я скажу Юки, чтобы близко тебя не подпускала.
Уязвлённый такой реакцией, Реган отдёрнул руку от его плеча.
— Ну и подавись… наивный идиот.
Стуча магнитными каблуками по металлической поверхности причала, над которой навис проржавевший корпус невероятной добычи, Реган двинулся прочь.
А Ролан остался стоять и наблюдать, как опускается корабль, закрывая собой спираль Ветров. Какой бы великолепной не была эта находка, он не мог заставить себя сосредоточиться на мыслях о ней.
Сумасшедший пилот, едва не выхвативший у него добычу, продолжал занимать мысли Ролана.
Он уже попросил Гарольда Колбина выяснить об этом истребителе всё возможное — но видеозапись зафиксировала слишком мало. «Восток», старая модель… ещё много у кого они остались на вооружении.
Нужно было что-то ещё. Серийный номер, сканы ионного поля… Но не было ничего.
«Это была она», — думал Ролан. Интуиция никогда не обманывала его. «Та, кто не дала мне забрать «Ветер звёзд».
Если бы его попросили обосновать эту мысль, Ролан подобрал бы нужные слова. Он сказал бы, что узнал манеру полёта и что-нибудь ещё… Но сейчас, наедине с собой, он не нуждался в объяснениях. Одно-единственное «это была она» билось у него в голове.
Глава 8
Трёх дней не понадобилось.
У Брогана не было вещей, которые имело бы смысл забирать — он вообще никогда не привязывался к вещам.
День он протянул, силясь образумить себя и напоминая самому себе, что Эклунд нельзя — ни в коем случае нельзя — доверять.
Однако раньше, чем на заброшенную необитаемую планету, затерянную в спиралях Ветров, опустилась ночь, он уже сидел в кают-кампании небольшой прогулочной яхты, принадлежавшей Эклунд, и, глядя на Хельгу, пытался вспомнить ту женщину, которую знал.
Сказать, что Эклунд постарела, значило бы ничего не сказать. И дело тут было далеко не в седине, проступившей в её волосах — виски Брогана тоже отблёскивали серебром.
Эклунд в свои шестьдесят пять лет высохла — не снаружи, изнутри. Нейтану с трудом удавалось разглядеть в ней подобие жизни. Впрочем, вспоминая их последнюю встречу, Нейтан думал, что это произошло уже тогда.
Когда они встретились в первый раз, Хельге было девятнадцать, и та была наивной глупышкой — даже Броган понял это достаточно быстро. Её карьерные успехи объяснялись солидным капиталом матери, решившей, что дочь станет тем звеном, которое соединит политику и капитал, выведет Эклундов на уровень больших министерств, позволит говорить с Императором лицом к лицу.
Ходили слухи и о другом. Эмилия Эклунд была с прежним императором весьма близка. И кто знает… Никто никогда не слышал, как звали Хельгинова отца.
Так или иначе, Император ей благоволил. А Брогану тогда не благоволил никто. Собственные сети, в которых он крепко увяз, требовали найти ко двору особый подход — и Эклунд, молодая и наивная, мечтающая о том, чего нельзя, в этом отлично помогла.
Брогану всегда было стыдно за то, что произошло. Он не любил обманывать людей. Даже если эти люди впоследствии имели меньшее влияние на его судьбу. Но кто не без греха… тогда другого пути он не нашёл.
