Очередь, прошившая чёртову белоснежную мантию Ирвина, такую, какие никто кроме Краузов давно уже не носил, красные маки кровавых пятен, расползавшиеся по его животу, отделили Ролана от прошлого непроходимой стеной. Пути назад не было. «Впрочем, — тут же напоминал он сам себе, — его не было никогда».
— Всё готово, — Колин вошёл на пустой мостик и остановился у него за плечом.
Ролан кивнул.
— Вещание только на Астеру?
— Ещё семнадцать каналов у нас.
— Хорошо.
Радости Ролан не ощущал.
— Удалось переработать материалы, собранные с комитетов?
Колин вместо ответа положил папку на панель управления.
Ролан не стал ее смотреть. Изучать материалы времени не было.
Часы подали сигнал, сообщая о том, что через несколько секунд начнётся сеанс связи.
Колин поспешил скрыться в тени.
— Три.
— Два.
— Один.
— Дорогие друзья, — Ролан усмехнулся собственным словам, — все, кто видит меня сейчас, знает, что порядок, установленный Хельгой Эклунд двадцать пять лет назад, себя исчерпал.
Двадцать пять лет назад мы стояли перед выбором — пойти путём свободы, которые предлагал нам Броган, или обеспечить стабильность меньшинству, позволив остальным бороться за каждую минуту своей жизни на окраинных мирах.
Эклунд сделала свой выбор за нас. Но теперь Эклунд мертва.
— Многие из вас, — выдержав паузу, продолжал он, — задают вопрос. Что будет теперь. Я отвечу на него. Пришло время дать всем равные права. Пришло время отменить законы, отжившие своё. Пришло время построить свою жизнь такой, какой мы хотим её видеть.
— Многие из вас интересуются, кто я такой. Некоторые помнят моё лицо. Моё имя Ролан фон Крауз. И я надеялся, что буду произносить эти слова, стоя на трибуне Сената. Консул Эклунд и её сторонники лишили меня права войти в Сенат. Но если тебя лишают прав — ты в полном праве силой забрать своё.
Консул Эклунд определила, что станет с Гесорией. Она не оставила нам выбора. И мы собираемся взять свое.
— Вот здесь, — он взял в руки папку, демонстрируя её на камеру, — новый закон. Конституция новой Гесории, которую мы построим своими потом и кровью. Построим для тех, кто присоединится к нам.
Те, кто будут стоять на нашем пути — последуют к Ветрам.
Это всё. Каждый из вас волен выбирать. Хочет он жить в свободной Гесории — или предпочитает умереть.
— Компьютер, выключить сигнал, — вполголоса приказал Ролан, и огонёк камеры погас.
Колин с сомнением покачал головой, но ни слова не произнес.
Однако и Ролан молчал.
— Надеюсь, это был не весь твой план? — через некоторое время спросил Макалистер.
Ролан перевёл на него взгляд, и Колин на полуслове замолк.
— Им не нужно знать большего, — проговорил он, — всё остальное касается тебя. Меня. И Гарольда.
У Колина мурашки пробежали по спине от незнакомых ноток, звучавших в голосе друга, но он кивнул.
— Есть ещё кое-что, — сказал он нехотя и протянул Ролану коммуникатор. Несколько строчек чёрных букв пришли с незнакомого номера, но писавший оставил подпись: Реган Хинес.
— Давно пришло? — спросил Ролан.
— Только что. Может, увидел тебя по ТВ.
Ролан снова опустил глаза на экран: «Всё видел. Просто класс. Не могу вас отыскать».
— Куда он вообще пропал? — спросил Ролан. По Регану он абсолютно не скучал.
— Хрен его знает. Полагаю, надо встретиться, чтобы узнать. Но…
«Стоит ли его сюда пускать?» — повисли в воздухе понятные обоим, но не высказанные вслух слова.
— Об Астере уже в курсе и последний дурак, — констатировал Ролан, поразмыслив, — пускай прилетает. А в космосе вокруг планеты нужно организовать патрули. Теперь людей у нас полно.
Глава 17
— После взрыва в Сенате повстанцы объявили о своём намерении захватить власть.
Исгерд кивнула. Она видела эту запись ещё лёжа в больнице. Получать с Бранта отчёты удавалось и там, но в сложившейся ситуации этого было откровенно мало. Даже под её чутким руководством Брант мог сохранять существующее положение вещей, но не предпринимать решительные шаги.
Брант был хорошим исполнителем, но не был лидером. Эту его особенность Исгерд поняла и приняла как данность уже давно. Её более чем устраивал такой партнёр, но теперь отсутствие альтернативного лидерства в руководстве Стражей привело к тому, что орден бездействовал в самый решительный момент, позволяя событиям развиваться в самом неприглядном ключе, а повстанцам набирать очки.
Теперь Исгерд сидела в кают-компании «Ветра звёзд», на скорую руку переоборудованной под ставку командования, и выслушивала новости с фронтов. Новости были не утешительные.
— Практически все главы Великих Родов погибли.
— Практически? — уточнила Исгерд.
— Ирвин фон Крауз спасся чудом. Ему осколками серьёзно повредило живот, и он всё прошедшее время находился без сознания, как и вы.
Исгерд потерла висок.
— Такую информацию скрыть оказалось невозможно.
Исгерд качнула головой, признавая сказанное, но всё же про себя думая о том, что если бы не валялась в постели все эти дни, возможно, придумала бы, как повернуть случившееся и подать в более выгодном виде.
— Хаос начался как в отношениях между семьями, так и внутри них. В трёх из пяти семей — в домах Макалистеров, Симидзу и Мелбергов — новый глава дома до сих пор не определён. Краузы парализованы состоянием Ирвина. Сейчас весь вопрос в том, выживет он или умрёт.
— Если выживет… — произнесла Исгерд задумчиво.
— Скорее всего, будет претендовать на власть в Гесории. Краузы контролируют один из крупнейших секторов, а в седьмом поколении у правящей ветки был брак с императорской семьёй.
Исгерд обдумала информацию. Апелляция к подобному родству в условиях, когда Гесория уже двадцать шесть лет как была объявлена республикой, казалась ей более чем абсурдной, но саму её возможность нельзя было не принимать в расчет.
— Если он умрёт?
— Если он умрёт… — Брант помолчал, — Ролан имеет все основания притязать на титул. Это было ясно ещё три года назад. Честно говоря, не уверен, что дело об убийстве сэра Герарда не расклеилось бы в суде. Если бы он не сбежал…
— Мда… — Исгерд прокашлялась и побарабанила пальцами по столу. — Брант, почему ты никогда не рассказывал мне о том… что там произошло?
Брант пожал плечами.
— Не предполагал, что это может вас волновать, — он отвёл взгляд и постарался не обращать внимания на то, что Исгерд всё ещё пристально смотрит на него, — к тому же я думал, об этом знают все.
