— Вот чёрт… — пробормотал Реган. Вскочил с кровати, едва не расплескав пиво, и принялся за поиски кома. Конечно, выйти на связь с Роланом так и не удалось — ведь тот теперь был «вождём» — так презрительно называл его Реган про себя. А вот Колин отреагировал на сообщение и даже дал на встречу добро.
Сердце чуть ли не выпрыгивало из груди, и только боль в голове мешала охватившей Регана радости. Да ещё, пожалуй, обида за то, что Сенат был взорван — и взорван без него.
Время от времени он заходил в ангар и выводил угнанный из посадочного отсека Серой стражи корабль в открытый космос. Там, в невесомости, ему ненадолго становилось легче.
В один из таких вылетов он и отыскал ответ на вопрос, о чём следует говорить с Роланом.
Включая приёмник для того, чтобы заявить о заходе на стыковку, он всего на несколько секунд попал на волну, которую вряд ли принимал в окрестностях хоть один другой приёмник.
— У больницы Святого Сириуса установить тройное оцепление.
Реган замер, боясь пошевелить настройки.
— К Краузу не должен приближаться никто.
Реган привык, что, несмотря на все их разногласия, для Ролана он оставался одним из четверых самых преданных друзей. Потому никак не ожидал, что на встречу тот придёт напряжённый до предела, в каждом слове будет искать подвох, и когда Реган наконец познакомит его с самой главной новостью и выложит карты на стол, резко ответит:
— Нет.
— Что?.. — Реган удивлённо смотрел на него. А в глазах Ролана было то самое спокойствие, которое так бесило Регана.
— Я сказал: «Нет», — повторил тот и пояснил: — я отомстил брату, потому что он меня предал. Но даже осуждённых на смерть не казнят второй раз. Если он выжил — значит, Ветры того хотят.
Реган испустил свистящий вздох и откинулся на спинку стула, зло глядя на бывшего соратника.
— Ну, хорошо, — медленно произнёс он, — что я ещё могу сделать? Я многое пропустил, но я всё это время искал вас.
— Ничего, — Ролан покачал головой и встал, — извини. Я не могу тебе доверять.
Ролан ушёл, а Реган остался сидеть, съедаемый злостью, обидой и болью, засевшей в голове. Он в который раз почесал затылок. Боль стала только сильней.
— Ну его нахрен, — сказал он сам себе. И твёрдо решил в тот же вечер отправиться к врачу.
Подпольный хирург, поставив местную анестезию, долго ковырялся у него в голове.
— Что за хрень… — то и дело бормотал он.
Реган уже начинал думать, что тот распилит его голову по частям, когда на стол перед ними наконец упал небольшой металлический предмет, перепачканный в крови.
— Может, это и чип для чего-то там, — предположил тот, — но болело не потому что он принимал сигналы, а потому что излучал.
Реган вскинулся и посмотрел на него.
— Я могу забрать его с собой?
— Конечно, что твоё — то твоё. Только голову дай забинтовать.
Ещё несколько дней Реган и сам пытался понять, «что же это за хрень», пока не отыскал человека, который разбирался в радиотехнике лучше него.
— И правда интересная хрень, — подтвердил тот, — продашь?
— Сначала скажи, что это такое.
Техник мялся.
— Скажу, если обещаешь, что отдашь его мне.
Некоторое время они смотрели друг на друга, а потом пожали друг другу руки.
— Чип — да. Эта хреновина подаёт сигналы нервам, возбуждая болевые центры. В неё встроен микроприёмник, который может работать как на вход, так и на выход… никогда не видел такую ювелирную работу.
— Ну, — поторопил его Реган, — что это всё значит?
— Это жучок, — усмехнулся собеседник, — но, похоже, твоя башка до сих пор экранировала сигнал.
Реган замер, глядя на него.
— А теперь он вовсю передаёт. Кто-то может тебя искать?
Реган медленно кивнул.
Техник попытался сгрести жучок в стол, но Реган остановил его.
— Я не отдам его тебе. По крайней мере, не сейчас, — поспешил добавить он, — я хочу посмотреть в глаза тому уроду, который запихал в меня эту дрянь. А потом… всё твоё. И сейчас мне нужна твоя помощь кое в чём.
Техник нехотя кивнул.
План, как всё гениальное, был прост. Жучок установили на расположенной далеко от торговых трасс необитаемой луне, передали сообщение о предстоящей встрече глав повстанцев и стали ждать.
Когда ловушка сработала, и автоматическая система пустила газ, Реган выждал некоторое время, чтобы убедиться в том, что жертва не сможет сопротивляться. Улыбка играла на его губах при мысли о том, какой подарок он принесёт в штаб повстанцев, и как те будут ему благодарны.
Наконец он спустился в бункер и в одно мгновение понял, что план летит к чертям — и что характерно, Регану абсолютно его не жалко. Он перевернул бесчувственное тело светловолосой, и лицо повстанца засияло.
— О, да… — Реган замахнулся и со всей силы ударил неудачливую охотницу ботинком под ребро.
Потом ещё раз, и ещё. Однако избиение неподвижного врага не приносило той радости, какой Реган ждал.
Он подхватил со стола жучок, засунул его в карман, намереваясь отдать человеку, который ему помогал. А потом взвалил свою добычу на плечо и двинулся наверх.
Станция, где Реган провёл последние несколько недель, встретила его огнями реклам.
«Отдать её Ролану, — думал он, — или оставить себе?»
Его раздирали два желания — личная месть и мечта вернуться в ряды повстанцев. Причем, вернуться на коне, оказаться во главе движения, преподнеся столь ценный подарок.
«К чёрту Ролана», — наконец решил он.
Это место Реган любил за то, что здесь торжествовала свобода во всей красе. Здесь никто не спрашивал кто ты, откуда пришёл и что несёшь на плече. Никто и не подумал остановить его, когда Реган протолкался сквозь толпу прибывавших и отлетавших и заглянул в небольшую лавочку.
— Чокер, — крикнул он, и здоровенный мужик, заплывший жиром, оглянулся на него, — у меня тут есть товар. Как раз по тебе. Условие одно — ты дашь на её выступления абонемент.
Эпилог
Исгерд пришла в себя от яркого света, бьющего в закрытые глаза. От криков, разрывавших уши. И от звуков гонга, который, казалось, вознамерился расколоть её череп пополам.
Гонг бил и бил, пока Исгерд не приподнялась на руках и не затрясла головой, рассылая по телу новые волны боли.
— Дамы и господа, — объявил механический голос где-то под потолком, — сегодня у нас особое представление для вас. Особая добыча, вкус которой, уверен, хотел бы испытать каждый из гостей…
Зрение возвращалось медленно. Слишком медленно. И первым, что увидела Исгерд, стало ухмылявшееся лицо Регана, смотревшее на неё. Тот сидел, раскинувшись в кресле в третьем ряду.
