Глаза Николаса поползли на лоб.
— Ты его знаешь?
— Разумеется! — Мика ударила ладонями по коленкам. — Он мой учитель! — девочка нервно засмеялась и потёрла вмиг занывшие виски. — Это ошибка. Магистр Том не мог сотворить такое. Он — мой друг!
— Нет! — отец схватил Мику за руки, но застонал от боли и рухнул на подушку. — Я тоже считал Тома другом, — затараторил он, отдышавшись. — Братом! Но он предал нас. Я так и не понял, почему. Он не потрудился объяснить. Напал без предупреждения.
Но Мика не могла с легкостью назвать предателем магистра. Единственного колдуна, которому все эти годы было до неё дело.
— Я тебе не верю, — отчеканила девочка, глядя на отца исподлобья. — Я тебя не знаю. Магистр Том всегда был рядом, помогал мне.
— Разумеется, помогал, — Николас вытер вспотевший лоб. — Искал выгоду. Не понимаю, как Доминика это допустила. Том ей никогда не нравился.
По телу Мики прошёл жар. Вот и всплыла опасная тема. Что делать? Врать?
Отец заметил растерянность, промелькнувшую на дочкином лице.
— В чём дело? — он подался вперёд, невзирая на боль. — Что с твоей мамой? Она…
Николас не смог закончить фразу, стал белее свежевыпавшего снега.
— Она жива, — процедила Мика сквозь зубы. — Прекрасно себя чувствует.
— Сколько ненависти в твоём голосе, — прошептал отец шокировано. — Почему ты так относишься к маме, Микаэла? В семье Флоренс ненависть испокон веков считалась самым недостойным чувством.
Девочка понимала, что нельзя обрушивать на больного отца правду. Но ведь Николас о ней тоже не беспокоится. Не спросил, как она жила без него столько лет. Отец волновался только за Вику! За её безопасность!
— В семье Флоренс, может, и считается. Но я не Флоренс, а Ларье. Мой опекун — леди Деметра. Мама отказалась от прав на меня сразу после твоей… твоей смерти.
Николас протестующе выставил ладони вперёд.
— Нет. Доминика не могла. Моя жена…
— Она больше не твоя жена! — не выдержала Мика, срываясь на крик. — Её муж — Себастьен Винклер! Она недолго горевала. Года не прошло!
Бледность на отцовских щеках сменили красные пятна.
— Это не… — он медленно покачал головой. — Этому должно быть объяснение.
— Оно есть, — проговорила Мика жестко. — Доминика Ларье — чудовище.
Николас хотел что-то возразить, но не посмел. Посмотрел в горящие дочкины глаза, и перевёл тему. Заговорил деловито, будто с посторонней.
— У нас есть более насущная проблема. Всё остальное подождёт.
— Вика, — подсказала дочь мрачно.
— Верно, — отец не почувствовал Микиной обиды. Или не захотел услышать в зазвеневшем голосе. — Нужно вернуть твою сестру. Поскорее.
— Ты знаешь способ?
— Да. В юности я помешался на работах деда. Заходил внутрь каждый день, пропадал там часами. Надеялся разгадать тайны Руди. Искал подсказки.
— Нашёл?
Девочка заерзала от любопытства. Она тоже не раз проникала в картины знаменитого родственника. По той же причине.
— Кое-что нашёл, — признался Николас. — Однажды я переусердствовал, потерял счёт времени и застрял внутри картины.
— Ого! — вскричала Мика. Она знала, что длительное пребывание там опасно, но никогда не относилась к предупреждениям в книгах с должным вниманием.
— Я бы погиб. К счастью, мой отец владел магией красок. Крохами по сравнению с талантом деда. Но их хватило, чтобы вытащить меня. Пришлось уничтожить полотно. С тех пор картины Руди перестали пускать нас обоих. Однако у меня остались знания.
Николас закашлялся, скрывая усиливающуюся боль. Но Мика видела: отцу с каждым словом труднее говорить. Дыхание сбилось, руки дрожали, как при лихорадке.
— Невидимую преграду, которая не выпускает Викторию, можно разрушить, — выговорил Николас через огромное усилие, жуткий кашель разрывал ему горло. Старое заклятье противилось, пыталось подчинить жертву. — Микаэла, тебе лишь нужно…
Отец замолчал, поперхнувшись словами. Задышал часто-часто. Громко охнул и упал на кровать, ударив левую руку о стену.
— Папа! — перепугалась Мика. Почудилось, отец не дышит.
Но прежде чем девочка кинулась за помощью, Николас очнулся. Глаза наполнила привычная дымка.
— Вика, — по-детски улыбнулся он. И объявил, свешивая ноги с кровати. — Ник пойдёт гулять!
Глава 18
Мыши и дамы
Вика проснулась поздно. Часы в спальне королевского замка показывали начало одиннадцатого. Вопреки потрясениям последних дней девочка отлично выспалась и во сне видела дом: Цветочную улицу, утопающую в зелени, отца, прикорнувшего на диване, и бабушку Анфису у плиты. Почудился запах блинов и малинового варенья. Сон навеял грусть, но встреча с родными, пусть и ненастоящая, была в радость. Особенно после странного вечера. Перед сном Вика сделала ещё одно неприятное открытие. Едва она залезла под одеяло, раздался щелчок: кто-то снаружи запер дверь спальни. Вот вам и доверие! Вика сама не собиралась нарушать указание и выходить ночью из спальни. По крайней мере, сразу.
Проснувшись, она первым делом проверила входную дверь. Та скрипнула и отворилась. Вика выглянула в пустой коридор, огляделась и юркнула назад. Поиски картины подождут. Пока стоит оставаться послушной гостьей. Девочка умылась, взобралась в кресло с учебником и принялась читать главу за главой, почти как Лейла накануне. Вика не забыла фырканье сестры о работе мастером фантазий и разделяла её негодование. Не важно, человек ты или колдун, у каждого должен быть выбор. Однако учебники увлекали всё сильнее. Вика с удивлением узнала, что фантазии бывают не только зрительными. Опытные мастера умели повышать или понижать температуру, создавать запахи, «включать» ветер или дождь! Окружающие легко верили фальшивкам, видели себя промокшими насквозь и чувствовали вкус несуществующей еды.
Кстати, о еде. Через час грозно заурчал живот, и Вика впервые обрадовалась, увидев на пороге леди мегеру. Та явилась с полным подносом. Ноздри защекотал запах яичницы, свежего хлеба и чего-то сладкого. За такое внимание девочка чуть не расцеловала вредную гувернантку.
Леди мегера, как обычно, пребывала не в духе. Но не из-за подопечной, а её бабушки.
— Отругала меня, как горничную, — пожаловалась она, пока Вика за обе щёки уплетала завтрак. — А я всего-то спросила, удачно ли прошла встреча с королём.
Девочка сделала вывод, что утро у леди Деметры не задалось. Иначе б она не выплеснула негодование на гувернантку. А раз та пришла плакаться «леди-неряхе», бабушка устроила взбучку тысячелетия.
— Значит, ужин с Эдуардом Четвёртым прошёл неудачно, — протянула Вика, раздумывая, изменит ли этот факт её судьбу.
