Собака из детской не выходила у нее из головы. Почему она была такой грустной? Она по кому-то скучала?
Полли зевнула — пора было подниматься. Нужно снова сходить в детскую и взглянуть на игрушку. Только на этот раз она пойдет не одна.
Полли вылезла из кровати и заглянула в шкаф.
Всю неделю она носила школьную форму, так что сегодня она наденет то, что ей действительно по душе.
Может, шорты — на улице достаточно тепло.
Полли выбрала комбинезон с обрезанными штанинами и желтую майку, оделась и тихонько вышла в гостиную, стараясь не разбудить маму. На цыпочках она спустилась вниз и вышла на террасу.
Рекс проснулся, стоило только Полли провести рукой вдоль его спины — серый камень обернулся блестящей с золотым отливом шерстью. Пес прижался к девочке и лизнул ее в щеку.
— Ты выглядишь… решительно, — сказал он, смерив ее взглядом, а затем осмотрелся и фыркнул: — Очень решительно. Сколько сейчас, пять утра?
— Уже шесть. Поднимешься со мной в детскую? — спросила Полли. — Эта игрушечная собачка не идет у меня из головы.
Рекс удивленно заморгал, но кивнул и спрыгнул со своего постамента.
— И у меня тоже. Я ведь даже не знал о ее существовании… — пробормотал он. — Пока Магнус не сказал.
И как я мог позабыть? А ведь в этой истории замешан ребенок…
Полли пробежала глазами по резным фигурам на лестнице, пока обдумывала ответ.
Сперва она думала, ей показалось, но теперь она была уверена, что деревянные собаки, украшающие балясины, шевелятся, следят за ней из-под перил. Когда мимо проходил Рекс, собаки напряглись, навострили уши.
Интересно, сколько им лет, этим собакам? Мама рассказывала ей, что древняя часть дома была построена еще при Генрихе VIII, ее возвел его придворный. Но перила и того старше.
Их изъяли из средневекового Пенхеллоу-холла, прежде чем сравнять его с землей, а на его месте построить величественный дом эпохи Тюдоров.
— Когда Магнус говорил про собаку, он сказал, что той очень одиноко, — пробормотала Полли, размышляя. — Может быть, мы сумеем помочь? Как помогли Ли-Мей?
Рекс ласково толкнул Полли носом.
— Хорошая мысль.
Вместе они преодолели последние лестничные пролеты, которые вели к детским и комнатам прислуги.
Полли заглянула внутрь, чтобы убедиться, что в них никого нет.
Этим ранним утром солнечный свет заливал деревянные доски пола детской, а выцветшая старая игрушечная лошадка скрипнула, как будто с нее только что слез ребенок.
— Эта собака, — произнес Рекс, увидев игрушку. — Помню ли я ее?
Лапы собачки безвольно лежали, словно она была не более чем просто старой игрушкой. Но Полли знала, что это не так — несколько дней назад она остро почувствовала печаль собаки.
— Ты помнишь всех собак? — спросила Полли, и Рекс поднял уши.
— Раньше я бы сказал, что да… Но когда мои люди ушли, со мной что-то случилось. И я до сих пор не знаю точно, что именно. Я помню Магнуса и Уильяма, как мы с ними играли на лужайках и в бухте. Но Уильям был последним ребенком Пенхеллоу, последним ребенком, который меня любил. А после… Мне кажется, я слишком крепко спал. — Рекс лизнул руку Полли. — Затем я встретил тебя.
Рекс встал на задние лапы, уперев передние в стену, и обнюхал игрушку на полке. Когда пес коснулся игрушки носом, она соскользнула и плюхнулась на живот.
Стеклянный глаз дурашливо уставился на непрошеных гостей.
Рекс нетерпеливо обнюхивал игрушку снова и снова, а затем осторожно столкнул ее с полки, чтобы Полли могла ее поймать.
Полли подхватила игрушку, рассчитывая почувствовать искорку жизни. Даже если она и не проснулась, должно же быть что-то внутри. Но, похоже, собака закрылась от всех и просто не хотела, чтобы ее будили.
— Не уверена, что мы должны это делать, — сказала Полли Рексу, уже поднимая руки, чтобы положить игрушку на место.
Но Рекс гавкнул и ткнулся носом в руку девочки, прося Полли остановиться.
— Магнус был прав. Эта собака одинока. Я почувствовал ее печаль, у меня даже зубы свело от ее горечи. Ее необходимо разбудить, дать ей снова побегать. Мы возьмем ее с собой на пляж, будем играть в волнах. Слишком долго она пребывала здесь в одиночестве.
— Но что, если этот пес не хочет, чтобы его будили…
— Значит, сделаем так, чтобы он этого захотел, — твердо заявил Рекс и лизнул пса в ухо.
Полли это не понравилось. Хотя она и понимала, что игрушка не представляет собой большой ценности, но все же она была частью экспозиции.
Ухо пса теперь было слюнявым, и это все равно не помогло его разбудить.
— Сопротивляется, — пробормотал Рекс. — Давай ты, Полли. Ты разбудила меня и Ли-Мей. Возможно, псу нужен ребенок, чтобы позвал его.
«Пожалуйста… — мысленно произнесла Полли. — Проснись и поговори с нами. Мы о тебе беспокоимся. Мы можем тебе помочь?»
Собака не шевельнулась. Полли предприняла еще одну попытку.
«А что, если с нами тебе будет лучше? Мы бы с тобой поиграли!»
Она думала обо всех вещах, которые нравятся собакам, — прогулки и плавание, игра с мячиком.
НЕТ!
Она чуть не уронила собаку. Пес появился из ниоткуда — прямо у нее в руках изо всех сил извивался взъерошенный терьер.
Полли осторожно поставила его на пол, и пес уставился на них с Рексом.
Пес явно был рассержен, одно его ухо висело, и выглядел он таким милым, что хотелось рассмеяться.
— Пойдите прочь и оставьте меня в покое, — гавкнул пес, а затем перед Полли и Рексом на полу снова оказалась безжизненная игрушка, смотревшая перед собой стеклянным черным глазом.
Рекс протянул лапу и осторожно потрогал собачку. Но из ее тела снова ушла жизнь. Волкодав поежился и тяжело привалился к Полли. Впервые девочка почувствовала, что это она поддерживает его и придает ему сил, а не наоборот.
4
Гость Пенхеллоу
— Люси, я слышала, как ты пела, у тебя очень хорошо получается. Мы все будем учиться петь песню «Мы встретимся снова»
[2] для дня открытых дверей, когда вы выступите перед своими родителями, — объявила мисс Робертс, останавливая видео. — Это одна из самых популярных песен времен войны.
