Изучать невероятную силу ожиданий и тысячелетнюю историю ее влияния на тело человека можно бесконечно. Здесь приходится иметь дело с крайне разнородными данными: две тысячи лет традиционной китайской медицины; миллионы почитателей гомеопатии и иглотерапии; миллиарды долларов, потраченные фарминдустрией, чтобы обойти эффективность плацебо. Наблюдая за телепроповедником, легко заметить, что он гипнотизирует свою многотысячную аудиторию. Истории о невероятных откровениях подозрительно похожи на ложные воспоминания. Всё это поразительные доказательства огромной разницы между тем, кто мы на самом деле, и тем, что мы об этом думаем.
Пока я писал эту книгу, надеялся найти что-то действительно странное, впечатляющее и совершенно необъяснимое. Например, истинное божественное исцеление. Но так и не нашел. Большинство случаев выздоровления, с которыми я столкнулся, либо невозможно подтвердить, либо они легко объясняются с научной точки зрения. Вообще, чудо — это как раз нечто не поддающееся объяснению. Лично мне неинтересны явления, которые невозможно изучить и объяснить.
Поймите меня правильно. Я не могу назвать себя атеистом, хотя и не услышал своего Бога, болтаясь на отвесной скале под ударами страшного урагана. Я не пытаюсь доказать, что магии, чудесных исцелений и Творца не существует. Верить ли в чудеса? Я не знаю. Наука не может доказать обратное, поэтому нельзя утверждать, что чудес не бывает. На мой взгляд, все самое интересное происходит как раз на границе между чудом и реальностью. Когда католическая церковь расследует случаи чудесного исцеления, в первую очередь исключаются те, которые могут быть научно обоснованы (в первую очередь, конечно, физиологией). И, по-моему, это как раз самые любопытные факты. На «полноценное» чудо они не тянут, поэтому их механизм можно изучить и использовать. Понятно, что, исследуя такие случаи, мы столкнемся с внушаемостью и ожиданиями. Эти чудеса совершают не святые и гуру, а наш собственный мозг. Эта целительная сила доступна каждому из нас.
Слова «вера», «убеждение», «ожидание» поддерживают тех, кто горячо надеется: желаемое событие обязательно произойдет. Однако в самых невероятных известных мне случаях выздоровления внушение доказывало, что исцеление уже свершилось. Это подтвердил Майк Полетич, оглядываясь на свою победу над болезнью Паркинсона. В этом уверены многие священники и адепты учения, которому я когда-то следовал.
Согласен с Марком Дженсеном, что внушаемость — это талант. Если вам помогают плацебо, если для победы над страхами и депрессией вам достаточно слов, вы счастливый человек. Слишком долго таких как вы считали бесхарактерными и ненормальными, ваши психологические особенности раздражали производителей лекарств. Теперь все это в прошлом. Называйте себя как подобает: талантливым.
Если же вы не относитесь к этому типу и упрямо сопротивляетесь самолечению, вам не понять тех, кто через это прошел. Я на себе испытал и исцеление верой, и силу плацебо. Но, наблюдая, как люди погружались в транс, думал: «Если это не действует на меня, может, они просто притворяются?». Кстати, точно так же внушаемые не понимают устойчивых к плацебо. Им трудно представить, что кто-то не ощущает целительное тепло кристаллов, древних средств и прочих альтернативных методов лечения.
Уровень внушаемости определяется генами, личными убеждениями, опытом и характером. А эффективность конкретного воздействия зависит от того, насколько грамотно оно упаковано, насколько соответствует культуре объекта внушения, его настроению. Именно поэтому ученым все еще не удалось найти идеальное, универсальное плацебо.
* * *
Я заканчиваю это путешествие там же, откуда начал, — в церкви моего детства. Вспоминаю, что ее создала женщина, якобы совершавшая чудеса. Эта религия одновременно радикальная и крайне консервативная. Вдумчивая и пытливая, но глубоко эмоциональная. Трезвая, пуританская и при этом совершенно сумасшедшая для посторонних.
Я беседую с Марджит Хаммерстром, старейшиной целителей этой общины. Еще будучи ребенком, она пережила резкое ухудшение зрения, и один глаз стал косить. Офтальмолог подобрал очки, но даже семилетней Марджит было ясно, что это временная мера. И она твердо решила излечить себя молитвой. Девочка боролась с недугом четыре года, и однажды в кинотеатре с удивлением обнаружила, что изображение на экране расфокусировано. Марджит сняла очки и поняла, что они ей больше не нужны. С тех пор она никогда их не носила.
Хаммерстром объясняет отличие своего (то есть принятого в общине) подхода к целительству от других форм нетрадиционной медицины.
— Учение охватывает все аспекты жизни последователей, — говорит она. — Этот образ жизни влияет не только на их организм, но и на отношения, работу.
Адепты знают, что материальный мир — лишь видимость, и стараются жить более высокими, духовными идеалами. Дело не в том, что они отказываются от аспирина или от пива, они мыслят иначе. В детстве я старался избегать негативных внушений. Считалось крайне нежелательным смотреть рекламу средств от простуды или фильмы, герои которых болеют. Мы думали, что эти образы могут проникнуть в мой разум и спровоцировать болезнь. (Обычно в таких случаях мне советовали переключить на другой канал или отвернуться, чтобы защитить себя.) Время от времени кто-то из одноклассников спрашивал меня: «Так ты никогда не ходишь к врачу? А если руку сломаешь?». Кстати, даже самые убежденные последователи этого учения при переломах обращаются к доктору. Оказывается, из каждого правила есть исключения.
— Наши методы, — продолжает Хаммерстром, — не работают, если их применять с посторонними. Исцеление возможно лишь при безусловной вере.
Я задаю ей тот же вопрос, на который искал ответ у китайских врачей, ведьмаков-целителей и знахарей нового поколения по всему миру:
— Ясно, что внушаемость и плацебо в известной степени сказываются на результате любого лечения. Насколько успех вашей собственной практики зависит от реакции тела на ожидания?
— Да, ожидания помогают мне исцелять, — говорит Хаммерстром. — Несомненно, надежда и желание играют значимую роль: «Боже-я-очень-хочу-чтобы-это-помогло». Естественно, это очень важно для результата.
Я уточнил, что имею в виду физиологическую составляющую ожиданий: биохимические реакции плацебо и влияние веры на мозг.
Хаммерстром признает, что в ее картине мира нет места физическому представлению о мозге как совокупности электрических импульсов и химических веществ. Тем не менее она будет рада помочь любому избавиться от боли и страданий.
— В моем понимании мир создан и организован Творцом, — говорит Хаммерстром. — Для меня это не гипотеза, а закон. Я использую принципы нашего учения не для того, чтобы проверить, верны ли они, а для того, чтобы доказать их силу.
Именно такой логике тысячелетиями следовали целители. Почти так же Чанг описывала идеологическую основу традиционной китайской медицины. С этой точки зрения различие между наукой и верой в том, что наука иногда ошибается.
Вполне возможно, что какой-то неизученный нейрохимический процесс или божественное участие помогли маленькой Хаммерстром восстановить зрение. Возможно также, что исцеление было связано с нормальным ростом глаза. Бывает, у детей хрусталики фокусируют свет не в том месте, из-за чего они видят мир как бы размытым. Это называется дальнозоркостью. Из-за постоянного дискомфорта и напряжения глазные мышцы могли истощиться, и зрение резко ухудшилось. Если случилось именно это, очки как раз и помогали фокусироваться, не напрягая глазные мышцы. А тем временем мышцы росли, развивались, пока не окрепли достаточно, чтобы фокусировка исправилась. Вот зрение и восстановилось.
