Я, смутившись от своей откровенности, замолчал, а император и императрица долго смотрел на меня, не говоря ни слова. Наконец Александр, видимо, что-то определив для себя, произнёс.
— Я приму решение позже, а пока, Тимофей Васильевич, можете быть свободным. Оставайтесь в распоряжении Петра Александровича. Он доведёт до Вас моё указание.
* * *
Дождавшись, когда сотник выйдет из кабинета и, отправив жестом заглянувшего Черевина обратно, государь повернулся к жене и спросил:
— Что скажешь, Мини?
— Саша, я аккуратно поговорю с Еленой. Не хотелось бы терять наладившееся с ней взаимопонимание. А мальчик хорош. Понял, чем ему грозит внимание с её стороны и начал искусно избегать встреч. Многие бы постарались воспользоваться такой ситуацией.
— Не знаю, Мини, правильно ли мы поняли его действия. Иногда мне кажется, что в нём ума и благородства куда больше, чем в отпрысках многих знатных родов. Возможно, именно поэтому он чужд дворцовой жизни. Мне, конечно, было бы куда спокойней, чтобы он был рядом с Ники, но в сложившейся обстановке этого делать нельзя. В первую очередь для сына. Да и боюсь, что этого казака быстро сожрут здесь.
— И что ты решил? Действительно, отправишь его в Амурский полк?
— Я думаю, что моё решение ему понравится.
* * *
Через два дня после памятного разговора с императором, я получил предписание отправиться в распоряжение генерал-губернатора Приамурья Духовского. При этом, я должен был сопровождать груз до Владивостока, который состоял из пяти пулемётов Максима и десяти Мадсена. Такого ценного подарка от самодержца государства российского я не ожидал.
Глава 20
Разговор с Духовским
— Ваше превосходительство, разрешите войти? — спросил я, входя в открытую секретарём дверь кабинета генерал-губернатора Приамурья генерал-лейтенанта Духовского.
— Входите, сотник, — Сергей Михайлович с улыбкой на лице поднялся со стула и вышел из-за стола. — Рад Вас видеть, Тимофей Васильевич. Какими судьбами здесь оказались?
— Ваше превосходительство, представляюсь по случаю прибытия для дальнейшего прохождения службы, — с этими словами из сшитой по моим рисункам полевой офицерской сумки достал конверт и вручил его Духовскому.
Генерал-губернатор осмотрел печати, хмыкнул, сломал их и достал листок. Прочитал и, с интересом глядя на меня, произнёс:
— Тимофей Васильевич, Вам известно, где вы будете служить?
— Никак нет, Ваше превосходительство. По предписанию должен явиться в Ваше распоряжение. Также мною во Владивосток доставлены пять пулемётов Максим и десять пулемётов Мадсена с большим запасом патронов.
— Это хорошо. Слышал об этом оружии, но видеть, сами понимаете, ещё не приходилось, — Духовский улыбнулся в свои запорожские усы. — Но теперь увижу.
Генерал- губернатор, с каким-то интересом, но по-доброму осмотрел меня, потом, сделав шаг ко мне, потрепал за правое плечо.
— Ещё раз скажу, что рад, Тимофей Васильевич, очень рад видеть Вас вновь. Проходите, присаживайтесь, — с этими-словами генерал подвёл меня к стулу-креслу перед его столом и нажатием на плечо посадил в него.
Заняв своё место за столом, Духовский ещё раз перечитал полученное письмо из канцелярии императора, после чего произнёс:
— Тимофей Васильевич, а где бы Вы хотели служить?
— Ваше превосходительство, если бы мне было предоставлено право выбора, то я бы хотел получить под командование три взвода конвойцев, которых бы обучил тактике ведения боевых действий с использованием пулемётов. А так, куда прикажете, Ваше превосходительство. Готов служить в любом подразделении и на любой должности, — с этими словами я встал и принял стойку смирно.
— Садитесь, Тимофей Васильевич. И давайте дальше без чинов. Беседа у нас будет долгой. Вы же источник новостей о жизни Петербурга и императорского двора. Газеты к нам и те почти с двухмесячным опозданием приходят. Так что все новости только по телеграфу. А пока расскажите, что это у вас за сумка такая интересная. Ни разу подобного не видел.
— Сергей Михайлович, столкнувшись в стрелковой школе в Ораниенбауме с неудобством на полигоне заполнять и переносить необходимые бумаги, работать с картами придумал вот такую полевую офицерскую сумку. По моим эскизам шорник в моём имении сшил таких несколько штук. Пять проходят испытание в военном ведомстве. Возможно, будут приняты к снаряжению офицерского корпуса.
С этими словами я перекинул через голову ремень сумки, после чего положил её на стол и разложил, показывая внутреннее устройство «гармошки» из трёх складок.
— Вот здесь, Сергей Михайлович, держатели и кармашки для карандашей, циркуля, курвиметра, мне его сделали в мастерской Павла Буре. Там же мне сделали ручной магнитный компас. А здесь в двух отделениях можно хранить карты, документы и прочие бумаги.
«Прости меня русский изобретатель, фамилию которого забыл. В памяти только осталась информации с кафедры топографии Рязанского училища, что наручной компас был изобретён в России, кажется, в одна тысяча девятьсот седьмом году», — подумал я, вытаскивая из держателей курвиметр и компас, передавая их Духовскому.
После того, как генерал наигрался с игрушками, высчитывая расстояния курвиметром и ориентируясь с помощью компаса на карте, которую достал из шкафа, я показал ему прототип будущей офицерской линейки из дерева с трафаретами значков, которые использовали в этом времени офицеры топографического корпуса и штабов для поднятия карты. И быстро с помощью её нарисовал так называемую в моём времени «афганскую» засаду с использованием имеющихся в настоящем времени пулемётов.
— Что это, Тимофей Васильевич? — задал вопрос генерал-губернатор, который продолжал держать в руках курвиметр и компас, не в силах с ними расстаться.
— Это, Сергей Михайлович, схема засады казаков из десяти человек, вооруженных тремя пулемётами Мадсена на противника силами до роты. Как показало испытание на полигоне в Ораниенбауме, эффективность составила до семидесяти процентов невозвратных потерь у противника за одну минуту боя.
— Этого не может быть! — усы у генерала встопорщились. — Вы хотите сказать, что за одну минуту десять казаков уничтожили семьдесят солдат противника?!
— Ваше превосходительство, во время этого условного боя тремя офицерами Ораниенбаумской школы было выпущено по мишеням из пулемёта Мадсена по одному магазину по тридцать патронов, а ещё семь офицеров сделали по пять выстрелов из винтовок. После чего ими был осуществлён отход с места засады. Весь огневой налёт составил меньше минуты. Последующий подсчет попаданий в мишени показал, что семьдесят процентов условного противника получили критические попадания, которые в реальных боевых действиях привели бы к смерти. Государь был удовлетворён таким результатом.
— Разум и весь мой опыт отказывается в это верить. Надо самому это увидеть.
