– Сталинская? – поморщился Пастернак.
– Товарищ Хрущев осудил сталинские ошибки и перегибы. Ленинская премия. В будущем году весной – первое присуждение. А через год, в пятьдесят восьмом – самый раз. Я, как член жюри, обязуюсь содействовать. К тому времени успеем издать, переиздать, рецензии пойдут… Ну что, согласны?
– Вам дать рукопись?
– У меня уже есть. Илья Григорьевич передал. Договор сейчас подпишем? Аванс вам из посольства принесут, вот прямо домой, прямо сюда. Франками, франками, не беспокойтесь.
Любите живопись, поэты!
сон на 12 марта 2019 года
Приснился сон, как будто бы я вхожу в кухню, в квартире каких-то своих знакомых, и застаю громкую ссору матери, дочери и ее кавалера.
Из их криков я понимаю, что случилось.
Молодой человек – художник. Он написал портрет своей девушки, то есть вот этой дочки. Все показывают друг дружке картинку на айфоне, а сама картина на выставке. Молодой человек, объясняют мне, студент художественного института. У них какая-то курсовая выставка, и вот там он вывесил этот портрет. Я смотрю на картинку: вполне приличная живопись, правда, очень традиционная. Такой, что ли, универсальный «постреализм». Девушка в полурасстегнутой блузке и с головой, замотанной полосатым кухонным полотенцем. Молодой человек держит это полотенце в руках.
– Очень похоже, – говорю я и улыбаюсь девушке. – Вам нравится?
Она хлопает глазами и молчит.
– Как он посмел! – кричит мамаша, обращаясь ко мне. – Он нас опозорил! Он назвал картинку «Неряха»! Вы представляете себе? Портрет моей дочери, своей, можно сказать, невесты – и выставил под названием «Неряха»! Это просто уму непостижимо! Неряха! Про свою любимую…
– А что, ряха? – хохочет молодой человек и показывает дырки на полотенце. – Если вы тут все такие ряхи, зашили бы вперед полотеничко!
Просовывает палец в дыру и вертит полотенце на пальце.
– Да, может быть, никто и не узнает, – пытаюсь вмешаться я.
– Вы ж сами сказали, что похоже! – стонет мать. – Боже, какой позор!
– А надо было вперед полотеничко заштопать! – издевается парень. – Или новенькое дать, дочке для портрета.
– Вон из моего дома! – кричит мамаша.
– Да пожалуйста! – смеется парень и оборачивается к девушке. – Давай, решай, туда или сюда…
Ему почему-то очень весело.
– Вон! – кричит мать. – Или я, или он!
Девушка все так же молча хлопает глазами.
«Боже, какие дураки!» – думаю я и просыпаюсь.
Писатель и редактор. Из классики
вечная проблема
Один человек пришел к редактору в журнал и сказал:
– Скажите, то, что вы печатаете, – это на сто процентов гениально?
– Эк вы махнули! – сказал редактор. – Гениально! Да, честно говоря, просто талантливых, сильных вещей не так уж много. По итогам года процентов двадцать, не более.
– Ого! – сказал визитер. – А остальные?
– Ну, по-разному, – сказал редактор. – Как когда. Примерно половина от общего объема – крепкие, достойные вещи…
– Ага! – быстро подсчитал гость. – Значит, остается тридцать процентов чего? Полного дерьма и бездарности?
– Нет, нет, – успокоил его редактор. – В основном это такие вещи, ну, которые можно было бы и не печатать. Средние. Ни то ни се.
– Что же, – сощурился гость, – значит, полное дерьмо и бездарность на ваших страницах вообще не появляется?
– Ах, батенька, – грустно засмеялся редактор. – Ах, вашими бы устами да мед пить… Появляется, куда денешься. По итогам года – это примерно пять процентов. Перечитаешь, бывало, да и плюнешь! Тьфу, думаешь, что за черт, да как же я мог такое подписать в печать…
– Так, – сказал гость. – Пять процентов, это… так, в номере двадцать листов, то есть как раз лист… Умножим на двенадцать… Ого! Это целый роман… Хорошо! Отлично!
– Чего уж хорошего? – вздохнул редактор.
Гость открыл портфель и вытащил папку.
– Давайте договоримся так, – сказал он. – Я, как вы поняли, писатель. Не только непризнанный, но и, мягко выражаясь, не особо талантливый. Вот, отзывы критиков, можете ознакомиться. Но я берусь поставлять вам эти пять процентов бездари и дерьма. Бездарность гарантирую. На основе эксклюзива!
– Нет, – совершенно серьезно ответил редактор. – Ваше предложение очень заманчиво, но я вынужден отказаться.
– Почему? – воскликнул гость. – Ведь как удобно! Хотите – по рассказу в номер, хотите – сразу целый роман. Ну а вдобавок… – Он перегнулся через стол и доверительно шепнул: – Гонорарчик пополам! А?
– Нет, – горделиво сказал редактор. – Дело не в удобстве и даже не в гонорарчике. Литературный процесс требует спонтанности дерьма и неуправляемости потока бездарности!
* * *
Итак, в журнале всегда оказывается 5 % бездари и дряни. И вот тут приходит в голову вроде бы правильная мысль: «Чего же проще? Не печатать эти 5 %, и всё тут! Было в номере 200 страниц – пусть будет 190, и все дела».
Увы-увы-увы. На оставшихся 190 страницах придирчивый читатель обнаружит примерно те же самые 5 % барахла. Вспоминается история о карандаше и двух инженерах. От любого карандаша, как ни экономь, все равно остается огрызок в 3 см. Первый инженер подумал: «Ага! Значит, мы зря тратим 3 см дорогостоящего грифеля! Давайте его не будем ставить в последние 3 см». Так и сделали. Второй инженер посмотрел и сказал: «Эге! Выходит, мы зря тратим 3 см драгоценной кедровой древесины! Давайте сделаем карандаш короче!» Сделали. Но тут первый вспомнил про лишний грифель…
Когда я опубликовал свою первую книгу «Нет такого слова» (200 коротких рассказов), то один мой друг сказал: «Молодец, хорошие рассказы. А треть рассказов вообще супер! Мой совет – отбери лучшие и выпусти короткую книжку самых пулевых рассказов. Это будет бомба!»
Честно говоря, я сначала так и решил. Но потом понял, что про новую книгу мне скажут то же самое: «Книжка хорошая, но по-настоящему забойных рассказов примерно треть».
То есть их стало бы уже не 66, как на первом этапе, а 22.
Далее – семь, потом два или три, потом и вовсе один.
Но не факт, что это был бы самый лучший.
* * *
Так что 5 % «лишнего барахла» надо публиковать. И вообще беречь и лелеять. Иногда даже присуждать премии.
Писатель и диссертант
общество испытателей судьбы
Одна моя хорошая знакомая, талантливая писательница с серьезными публикациями, и к тому же отличный редактор, проводит некий эксперимент: пытается опубликовать книгу, что называется, «с улицы».
Она достаточно известна в московских литературных кругах и, конечно же, могла бы обратиться в любое издательство по знакомству, по рекомендации – да хотя бы и по моей! Но это нарушит чистоту эксперимента. И вот она пишет по адресам, указанным на сайтах издательств, и получает в ответ либо молчание, либо формальные отбрёхи, либо странные рекомендации типа «пришлите портфолио» – какое, на фиг, у писателя портфолио?
