И опять ослепительно улыбается. По-моему, я была первой, кто не стал восхищенно аплодировать и восклицать: «Вау, да вы просто супергерой!» По-моему, я вообще была первой на ее памяти, кто в ответ на эту заученную шутку, видимо, из ток-шоу, так и остался сидеть с серьезным и недоверчивым выражением лица, свойственным людям из России. Я помолчала, а потом спросила: «Вас никто никогда не осуждал за то, что вы придумали такое несерьезное название – «Рак-фигак» – для того, чтобы научить людей противостоять такой серьезной болезни? И не кажется ли вам, что в этих попытках отшутиться есть что-то беззащитное и даже… пораженческое? Как будто вы избегаете говорить о сути?»
Надо сказать, ослепительная улыбка на ее лице не дрогнула – все-таки Френ настоящий профессионал. Но вздохнула «прекрасная няня» глубоко. И отвечать стала не сразу, а выдержав такую длинную и тяжелую паузу, что я в какой-то момент испугалась, что она уйдет. Впрочем, настоящих голливудских звезд куют из настоящей стали. Она передернула плечами и отважно начала свою историю с самого начала. На сей раз совершенно серьезно: «Смотрите, как всё было. Я так долго карабкалась на эту голливудскую вершину, что даже когда «Няня» была во всех топах, когда я уже пролетела, хотя и была номинирована, мимо «Эмми» и «Золотого глобуса», – вам не понять, но у нас тут это важная часть карьеры, – так вот, даже в этот момент я продолжала бежать, хотя можно было остановиться. Но я уже разогналась, как поезд. Остановить меня было нельзя. Мне хотелось всё дальше, всё больше, всё круче. И вот в этот момент, на самом взлете, они мне говорят: «У вас рак, дамочка». Вот именно так и сказали. Я отлично это помню. И наступил конец света. Хотя нет, вначале я угробила три года на то, чтобы мне поставили диагноз, злилась и обвиняла в предательстве медицину и собственное тело, потому что мне казалось, что это его вина, что оно не справилось, подвело… Ну, в общем, я была зла, потому что всё то, что я строила и создавала, вдруг в один отвратительный момент полетело в тартарары. И всё, во что превратился мой мир, – это больница, больница, больница. Исчезли друзья, по-свински повел себя муж, мы развелись. Потом, чтобы вылечить рак, пришлось удалить матку. Это тяжелая операция. И особенно она тяжела для женщины, у которой никогда не было детей. Матку удалили, а значит, детей и не будет. Никогда. Это вообще была самая горькая пилюля, которую мне пришлось проглотить. Я ее проглотила. И вот тогда-то наступил конец света. Сериал про няню захлебнулся на пике популярности. Мой муж и партнер по сериалу Питер (Питер Мак Джейкобсон. – К. Г.) не выдержал. Сериал был закрыт. Наша семейная жизнь развалилась. И в эфире во всех смыслах повисла тяжелая пауза. Ну как сказать миллионам зрителей веселого шоу: «Прекрасная няня больна раком?» Как сказать миллионам поклонников: «Привет, мой муж бросил меня, когда мне было очень трудно, и наша семейная жизнь оказалась не такой сладкой?»
В этот момент за спиной Френ с грохотом падает какая-то декорация, избавляя ее от необходимости рассказывать, как она провела пять лет в забвении, у разбитого корыта. Ее рак оказался действительно излечимым: первая стадия, операция, минимальный, почти равный нулю риск рецидива. Страшнее оказалось другое – одиночество, пустота и бесперспективность жизни после рака. Иногда ей казалось, что умереть было бы проще, чем жить, поправившись. Американская желтая пресса за первые года полтора извела тонны букв на описание душевного кризиса бывшей звезды Френ Дрешер. А потом, что хуже, о ней и вовсе перестали писать. Ее не было на экранах долгих пять с половиной лет. В мире кино и телевидения это, как правило, означает профессиональную смерть. Но не в ее случае. «Знаете, – говорит Дрешер, – плохие вещи случаются с хорошими людьми, и когда доктор говорит вам, что у вас рак, вечером он идет домой и садится ужинать с семьей. А вы идете домой и бьетесь головой о стену. Это ваша жизнь. Я посмотрела на свою и поняла: ну, что рак? Ну, херня этот рак, да, он подкосил меня, да, после него жизнь моя будет другой. Но, «рак-фигак», я сильнее! Я повторяла себе это миллион раз в день. И в какой-то момент я поняла, что эти повторения могут пригодиться не только мне. Что выздоравливать иногда даже труднее, чем болеть. И я стала вытаскивать себя. И вытаскивать других. Черт знает, как мы все друг друга вытащили. Но я опять стала звездой. И этот рак отработал на меня по полной. И еще поработает».
Она дает гримеру закончить свою работу и надевает на лицо обычную бронебойную голливудскую улыбку, делающую ее не просто сильной – несокрушимой. И совершенно понятно, отчего ее телешоу «Рак-фигак» пользуется такой популярностью не только у тех, кто столкнулся с болезнью, но и у доброй половины не болевшей Америки: глядя на Френ, очень хочется тоже научиться так победоносно улыбаться. И одной улыбкой преодолевать тысячи преград. И побеждать.
Вернувшись на экраны, Френ Дрешер теперь снова карабкается вверх по голливудской лестнице карьерного счастья. И у нее неплохо получается: о ней пишут, ее обсуждают. Но случившийся в ее жизни рак привнес одну смысловую составляющую: Френ теперь не просто светский персонаж или голливудская дива. Она – человек, столкнувшийся с большой проблемой и победивший ее. И это приносит некоторые дивиденды. С 2008 года актриса Френ Дрешер – член демократической партии и дипломат Государственного департамента США. Ее официальная должность называется «посол по вопросам здравоохранения женщин».
«Теперь я отвечу на ваш вопрос, можно ли несерьезно говорить о серьезной проблеме», – говорит Дрешер, меряя шагами студию, ее теперь слушаю не только я: осветители и операторы, гримеры, стилисты, бесчисленные ассистенты, это похоже на публичную речь. Мне трудно поймать ее взгляд, чтобы сохранить иллюзию доверительного интервью, и в какой-то момент я просто бросаю эту затею. Френ говорит громко, четко и ясно. И вся студия слушает. «Пройдя путь от отчаяния до эйфории победителя, я абсолютно точно поняла: да, рак – это ужас, но не ужас-ужас-ужас… И вот в этом нюансе заложен очень важный механизм. То, над чем можно научиться смеяться, перестает пугать. Так появилось сообщество «Рак-фигак». Серьезное ли оно? О нет, мы собираемся, ржем, рассказываем друг другу забавные истории, связанные с раком или не связанные. Но мы говорим об этом. Это перестало быть для нас табу. А вот это уже серьезно. И как посол по вопросам здравоохранения женщин я скажу: рак наносит глобальный удар, прежде всего, по психике человека. А от этого ломается всё. Людям, столкнувшимся с раком, элементарно не с кем поговорить. Я их приглашаю к разговору, я даю им возможность расслабиться. И тем самым решаю очень важную и серьезную проблему. Ведь вот смотрите: один из двух мужчин и одна из трех женщин встретят рак в своей жизни. И каждый из них насмерть перепугается. И ему будет невыносимо жить в одиночку с этим скелетом в шкафу. А я научу его смеяться».
И она смеется опять. И это больше не раздражает. Ей веришь. Как верят американцы этим роликам, в том числе и с ее участием, и ходят на обследования. И перестают пугаться, обнаружив у себя рак.
Сразу после интервью я еду в аэропорт. В самолете из Лос-Анджелеса в Москву моим соседом оказывается высоченный черноволосый американец, чуть за пятьдесят. Представляется: «Джеральд». Рассказывает, что занимается строительным бизнесом, что есть даже какие-то контракты с Россией, на олимпийской стройке. В ответ рассказываю о проекте #победитьрак и о только что закончившемся интервью с Френ Дрешер. Он хохочет: «Да, я тот, кто вам нужен!» – «В смысле?» – «Два месяца назад вылечился от рака гортани: химия, операция, облучение, теперь всё отлично!» Автоматически предлагаю дать мне интервью. Джеральд задумывается, потом неожиданно спрашивает: «А это увидят в России?» – «Конечно, я же пишу по-русски для русскоязычных читателей». – «О нет, девушка, тогда я вынужден отказаться от интервью, это подорвет мой бизнес в вашей стране».
