– Мой сводный брат рассказал мне, что по понедельникам и средам все они оставались в школе после уроков на факультативы, – поясняет он. – Думаю, там оставалась и Саммер. Возможно, она с кем-то встречалась или входила в какой-то клуб, о котором вам никогда не рассказывала, и если мы сможем разузнать, что это было…
– С ней в индивидуальном порядке занимался Оуэн, – говорю я. Миа бросает на меня сердитый взгляд, но мне все равно. – Нам об этом рассказала наша старая учительница по навыкам безопасного жизнеобеспечения. Возможно, Оуэн и Саммер оставались вместе после уроков.
Уэйд уставляется на нас, раскрыв рот, явно потрясенный тем, что его великая теория оказалась пустышкой.
– Но… но… – Он вертит головой, глядя то на Миа, то на меня, словно ожидая, что одна из нас сейчас крикнет: «Я просто шучу»! – Этого не было ни в одном полицейском отчете, – произносит он.
– Должно быть, она этого стеснялась, – предполагаю я. – Наверное, поэтому она ничего нам и не говорила.
– С какой стати им было оставаться после уроков в школе? – Миа складывает руки на груди. Когда она злится, черты ее лица становятся резче, как будто какой-то скульптор проходится по ним резцом. – Они могли пойти куда угодно. К нему домой, к ней домой…
– Ну да, как же. Неужели она пошла бы к себе домой, зная что за ней тайно наблюдает мистер Болл?
Миа сразу ухватывается за его имя:
– Знаешь, я тут думала, что нам стоило бы присмотреться повнимательнее к мистеру Боллу. У нас есть хоть какие-то доказательства того, что он и впрямь был в тот день в Берлингтоне?
– Думаешь, копы это не проверяли?
– Но они же не проверили алиби игроков в американский футбол, не так ли? – Миа вздергивает подбородок. – Он ведь читал ее электронную почту. И она была уверена, что он крадет старые вещи из ее ящиков с одеждой. Ты помнишь, как странно он выглядел, когда говорил, что боялся, как бы она не влипла в историю, иными словами, не забеременела? Как будто ему было жутко приятно представлять себе, как она занимается… – Миа замолкает, чтобы не сказать слово «сексом». И ее щеки покрываются красными пятнами.
– Ты же видела этого малого. Он ведь просто развалина. Неужели ты думаешь, что он смог бы справиться с Саммер? – Я качаю головой. – К тому же мистер Болл ничего не знал о Лавлорне.
– Возможно, он догадался, – не унимается Миа. – Возможно, он прочитал книгу…
– А как насчет фанфика? О нем никому не было известно, только нам – и Оуэну.
– Оуэн этого не делал, – поспешно говорит Миа. – Это еще один тупик. – Она подтягивает колени к груди. – Не знаю. Может быть, все это глупо. Что мы знаем такого, чего не знают копы?
– Лавлорн, – говорю я. У меня болит голова. Ощущение такое, будто кто-то в моем мозгу пинает глазные яблоки сзади. – Мы знаем о Лавлорн.
– Если бы только мы смогли забрать нашу книгу назад, – говорит Миа и выдыхает воздух с такой силой, что ее челка путается. – Ведь теперь это дело для них висяк. Они больше не ведут по нему никакого расследования.
– Это вещественное доказательство, – говорю я. Я мало что знаю о законах, несмотря на то что детектив Ньютер все время повторял: «Ты не обязана отвечать на мои вопросы, если только сама не захочешь», – но я достаточно много смотрела телевизор, чтобы понять азы. – Так что они не станут пытаться продать произведение Саммер в благотворительном магазине. К тому же… – Я осекаюсь, видя выражение на лице Уэйда. – Что? – спрашиваю я. – В чем дело?
– У копов нет текста «Возвращения в Лавлорн», – говорит он, выговаривая слова так осторожно, словно у них какой-то странный вкус.
– О чем ты? – Голос Миа звучит резко. – Конечно же, он у них есть.
– Его у них никогда не было, – настаивает Уэйд. – Его не было среди вещей Саммер. Ни у нее дома, ни в ее шкафчике в школе. Я точно это знаю, я специально задавал этот вопрос. И я тебе об этом говорил, – подытоживает он, повернувшись ко мне.
– Не говорил, – на автомате отрицаю я. – Я бы запомнила.
– Говорил, – настаивает он. – Просто ты никогда меня не слушаешь. – В этом он прав. Я всегда считала разглагольствования Уэйда чем-то вроде музыки, которая играет в лифтах – чем-то таким, что лучше пропускать мимо ушей. Только теперь я понимаю, как ошибалась на его счет. Ему и впрямь не все равно. Он и вправду хочет помочь.
– Но… – Голос Миа звучит неестественно высоко, как будто кто-то сжал ее голосовые связки в кулак. – Это же просто невозможно. Они знали все о той сцене жертвоприношения, которую мы написали. Они знали про трех девочек, про Фантома и про нож.
Уэйд хмурится.
– Они знали это, потому что им рассказали вы.
– Нет. – Миа так неистово мотает головой, что ее челка качается из стороны в сторону. – Однозначно нет. Я никогда не рассказывала им никаких деталей. Я никогда… – Она вдруг замолкает, шумно втягивает в легкие воздух, и ее взгляд останавливается на мне. – О господи. Нет, не может быть. Ты ведь им не говорила?
Я чувствую себя так, словно оказалась в тостере – меня охватывает жар, во рту пересохло, и я чувствую, как поджариваюсь. Теперь все неотрывно смотрят на меня.
– Постойте, – прошу я. – Просто подождите. – Я мысленно перебираю все эти старые ужасные воспоминания и снова вижу ту обшарпанную комнату для допросов и мою маму, рыдающую рядом со мной, как будто она и правда считает, что я это сделала. Вижу сестру, сидящую в углу с плотно сжатыми губами и посеревшим лицом, зажмурив глаза, словно ей больше всего на свете хочется, чтобы все это оказалось дурным сном. – Я рассказала им только потому, что знала, что в конце концов они и так все это выяснят. Наша книга была у них. Она у них была. Иначе откуда им знать о том, что мы писали? Откуда они могли узнать о Лавлорне?
Миа крепко зажмуривает глаза, и ее голос переходит в шепот.
– Я рассказала им о первоначальной книге, – шепчет она. – Я сказала им, что нам нравилось представлять себе, будто мы бываем в Лавлорне. Я думала… ну, раз у них есть наш фанфик, то в конце концов они так или иначе все выяснят, верно?
Долгое время никто больше не произносит ни слова. В кои-то веки даже Эбби нечего сказать, хотя я чувствую, что она по-прежнему на меня смотрит, на этот раз с жалостью. Все мое тело вибрирует, как будто я нахожусь в чреве огромного барабана, на котором кто-то выбивает одно и то же слово, опять и опять: дура, дура, дура. Теперь это кажется мне таким очевидным. Как же я не смогла понять этого тогда? Всякий раз, выходя из комнаты, чтобы принести газировку, перекусы и воду для сестры, бумажные носовые платки для матери, детектив Ньютер, а потом лейтенант Маршалл просто стучали остальным копам, чтобы те могли выжать информацию у Миа и использовать то, что скажет та, чтобы завести меня.
Все это время они нарочно сталкивали нас лбами.
Миа сказала, что оставила вас с Саммер в лесу вдвоем. Миа сказала, что не имеет к этому делу никакого отношения. Миа хочет избежать неприятностей.
