Однако Второй мысли читать не умел и потому, давя кривоватыми ступнями черную траву, непрерывно жаловался на нехватку калорийного питания. Трэш периодически толкал его в спину, заставляя ускорять шаг. Хотелось побыстрее укрыться среди превратившихся в уголь стволов деревьев. Там беглецов уже не разглядят со стороны живых кластеров. Сейчас опасаться надо лишь наземных наблюдателей, авиация возле границ аномальных кластеров нормально работать не может.
Добравшись, наконец, до лесочка, Трэш присел на исполинский черный пень и великодушно разрешил:
– Можешь немного отдохнуть. Здесь можно, здесь уже безопасно.
Второй, оглядевшись, унылым тоном выдал привычное:
– Здесь еды нет, а есть очень хочется.
– Будет тебе еда, – в который раз пообещал Трэш. – Самая лучшая еда в этом дерьмовом мире.
– Первый обещал много раз. И ни разу не накормил.
Трэш, прекрасно понимая, что Второй ничего не поймет, скорее для себя, чем для собеседника, разразился затяжным монологом:
– Давно, в другой жизни, я здесь бывал. То есть не совсем здесь, а рядом. Мы тогда тестировали новый метеозонд. Мы такие подвешиваем, чтобы отслеживать изменение воздушных границ аномалий. Оболочка с гелием, простейший передатчик, солнечная батарея, подзаряжаемый аккумулятор и шнур, к которому крепят зонд. Нехорошие местные жители любят шнуры перерезать, но везде им не успеть. А мы получаем дешевое и относительно надежное средство мониторинга. Если заглох передатчик, это значит, что аномалия до него добралась. Отправляем группу, те зонд спускают, меняют блок и заново поднимают. Обычно аномалии быстро откатываются к прежним границам, так что зонд может работать и дальше. В тот день я повесил на зонд старую камеру от турели. Интересно стало. Хотел посмотреть, как выглядит чернота с высоты птичьего полета. Включил камеру в режим серийной съемки, чтобы каждые десять секунд по кадру делала и меняла зум. Камера хорошая, с высоким разрешением. Испытания длились почти час, и все это время она снимала. Потом я перекинул отснятые кадры с карты памяти. Знаешь, как это делается?
– Никогда не ел карту памяти. Она вкусная?
– Нет, Второй, она тебе не понравится. Хотел тебе рассказать, как мы перекидываем данные с устройств, побывавших в зараженной среде, но не стану. Ты не оценишь. В общем, некоторые фотографии получились удачными. В том числе сделанные при высоком увеличении. Чернота эта, оказывается, не сплошная. На стыках кластеров попадаются треугольные участки с живой растительностью. Ну да это обычное дело. Необычным оказалось то, что дальше посреди черноты есть нормальный кластер. В том смысле, что он большой, на несколько квадратных километров, а не треугольник в половину гектара. Обычные поля, лесок, озеро и несколько строений. На деревню не похоже, скорее всего это ремонтная база для сельской техники. Я там и комбайны рассмотрел, и трактора, и хлам непонятный. И еще я там рассмотрел коров. Много коров. Ты знаешь, что такое коровы?
– Это вкусная еда.
– Я слышал, что вам такая больше всего нравится. Она ведь очень вкусная, так?
– Да, очень вкусная, – оживился Второй.
– Там, на этом кластере, интересно получается. При каждом обновлении туда попадает стадо коров. Выбраться они не могут, потому что животные в черноту не полезут. Там на много километров вокруг одна чернота. Никто этих коров не увидит, только если, как я, с воздуха не подсмотрит. Твои коллеги там не бродят, им тоже чернота не нравится. Получается, этих коров там никто не сможет съесть. Ты меня понимаешь?
Второй, поднявшись, завертел головой и жадно заявил:
– Съесть их можно. Я знаю способ. Надо просто туда прийти. Почему мы не идем?
* * *
На последних метрах черноты Трэш поймал себя на мысли, что идея съесть корову целиком, со шкурой, внутренностями и костями, кажется ему привлекательной.
Да и варить ее вовсе не обязательно.
Все же проголодался он изрядно. Уже пару суток почти без еды обходится, растрачивая силы на длительные переходы. Так можно и до одобрения людоедства себя довести.
Гм… Нехорошие мысли. Может, оболочка чудовища давит на психику, стараясь и ее сделать нечеловеческой?
Брр. Что угодно, но только не это. Трэш в ужас впадает от мыслей, что может превратиться в хищное животное. И одновременно подумывает над прелестями суицида. Жить хочется, но не любой ценой. Такая вот парадоксальная личность.
– Коровами пахнет, – обрадовался Второй, прибавив шаг.
Ну да, запашок навоза ощущается отчетливо. А вот самих коров при этом не видать. Ну да кластер немаленький, стадо может находиться в любом из его уголков.
* * *
Стада на кластере не оказалось по той причине, что оно разбрелось. Коровы наблюдались по всей территории, пасущиеся одиночками и мелкими группами.
Выглядели они испуганными, что легко объяснялось внешним видом пожаловавших из черноты гостей. Подпускать таких образин к себе животинки не желали.
Ну да и ладно, такие гости в согласии не нуждаются.
Второй легко догнал молодого бычка, завалил на бок, порвал ему шею и тут же впился в брызгающее кровью мясо. Трэш, не представляя, как в таких условиях можно сварить продукты, был вынужден оторвать пару задних ног, грубо содрать шкуру и начать есть так, сырятину.
Еда сытная, но по вкусовым качествам до вареной ей далеко. Или это сказываются воспоминания цивилизованного человека? Непонятно.
Пережевывая сочное мясо, Трэш прикидывал дальнейшие расклады. В поле зрения по полям он насчитал под шесть десятков коров, телок и бычков. Это приблизительно двадцать тонн живого веса. Убрать кости, шкуры и малопривлекательные внутренности, все равно останется столько, что хватит на несколько месяцев скромного существования.
А ведь и четверти площади кластера не осмотрено. Кто знает, сколько еще домашнего скота пасется по его просторам.
Следовательно, вопрос с пищей можно считать решенным. Трэш может и на сыром мясе сколько угодно продержаться. А уж Второму оно в радость, он вареное никогда и не видел.
Но они сюда пришли не только мясом объедаться. У них есть куда более важная цель.
Точнее, цель есть у Трэша.
Если окончательно отбросить уже почти оставшиеся в прошлом мысли о суициде, в целом ему хочется жить. Вот просто хочется, и все. Даже загнанный в ужасающую оболочку умирать не желает.
Вот только желающих отправить его на тот свет в этом мире более чем достаточно. По сути, врагами приходится считать абсолютно всех. Бывшие сослуживцы и аборигены-союзники – в первую очередь. Он уже изрядно им насолить успел, да и само его существование для них неприемлемо, как себя ни веди.
Туземцы тоже вряд ли захотят дружить с тем, кого считают воплощением своего самого страшного кошмара. Даже те иммунные, которые только-только начнут делать первые шаги в этом мире, при виде Трэша свалятся с разрывом сердца.
