По приезде в Сен-Клу актрису, разумеется, провели не в гостиную через парадный вход. Карета остановилась в парке, Констан повел Жорж через оранжерею к стеклянной двери на террасу, у которой стоял Рустам, мамелюк Бонапарта. Во дворце царила тишина, окна были темными.
Без малейшего шума гостью проводили в комнату, обставленную строго, но с изяществом мебелью из красного дерева. Темно-зеленые шелковые шторы завешивали окна и точно такие же – кровать в углу. Констан объявил, что пойдет предупредить господина.
Жорж уселась на диван в углу комнаты и постаралась справиться с колотившей ее дрожью. Никогда еще ей не было так страшно. Дверь открылась, и она вскочила. В комнату вошел Бонапарт. Очень весело и с большой любезностью он поздоровался с гостьей, снова усадил на диван, взял за руки и удивился, что они такие холодные.
– Вы меня боитесь?
– Боюсь. Со вчерашнего вечера умираю от страха!
– Что за ребячество! Вам же не роль играть! Скажите лучше, как вас зовут дома.
– Жозефина-Маргарита.
– Жозефина мне нравится, но у нас это грозное имя. Я буду звать вас Жоржиной.
– Хорошо, вот только… нельзя ли погасить люстру. Она слепит мне глаза, а вот свет помягче, кажется…
Наполеон поднялся и приказал Рустаму погасить люстру и внести канделябры. А дальше начался разговор, о котором актриса в своих «Мемуарах» пишет с большой сдержанностью, и продолжался он до пяти часов утра. И вот еще одна подробность об этом вечере из воспоминаний актрисы: Бонапарт разорвал в мелкие клочки тонкий платок, который она носила на голове, когда узнал, что это подарок князя Сапеги, потом приказал Констану принести синюю кашемировую шаль и тонкий платок с английской гладью и подарил их своей новой подруге. Наверняка они принадлежали Жозефине, но Бонапарт, разумеется, об этом не упомянул. К тому же у Жозефины всего было без счету…
Как бы то ни было, но ночь в Сен-Клу положила начало любовной связи, которая продлилась не один месяц. Влюбленные веселились от души, играли, как дети в салки и прятки. Наполеон, желая рассмешить подружку, примерял ее шляпки. Его искренне радовало общество простодушной, веселой, полной жизни красавицы. Другая Жозефина недолго оставалась в неведении относительно веселого времяпрепровождения мужа. Она была женщиной проницательной и не сомневалась, что мадемуазель Жорж вызывает у ее мужа не только эстетические чувства. Небольшое расследование – а Жозефина была в наилучших отношениях с Фуше, министром полиции, – и у нее появилась полная уверенность в происходящем. Как-то заметив стражу, охраняющую дверь к Наполеону, Жозефина обиделась и рассердилась.
– Эта девица у Бонапарта! – объявила она госпоже де Ремюза, своей придворной даме и наперснице. – Хватит им водить меня за нос! Сейчас я им задам!
Госпожа де Ремюза принялась ее отговаривать: господин первый консул работает, он не одобрит появления у себя жены! Но Жозефина стояла на своем. Она уверена, что муж занят не работой: он у себя в спальне, и не один. И они немедленно отправятся к нему и увидят все собственными глазами!
Если уж креолка рассердилась, никакие уговоры на нее не действовали. Госпожа де Ремюза с чувством большой неловкости взяла свечу и отправилась вместе с разгневанной супругой. На цыпочках они стали подниматься по потайной лестнице, которая вела прямо в спальню Наполеона. Тишина стояла мертвая, от дрожащего огонька свечи по стенам метались пугающие тени. Жозефина вздрогнула и остановилась: она что-то услышала и не могла понять, что…
У боязливой Жозефины волосы зашевелились на голове.
– А что, если это Рустам? – прошептала она. – Если он стоит у двери и отрубит нам головы, не успев узнать!
Перепуганная госпожа де Ремюза тут же развернулась и стала спускаться, не думая, что оставляет Жозефину в темноте. Она бегом добежала до гостиной, которую они только что оставили, и рухнула в кресло без сил. Вскоре появилась и Жозефина, которая добралась до гостиной чуть ли не ощупью. Посмотрев на перепуганную подругу, она не могла удержаться от смеха.
– Похоже, нам придется отказаться от нашего предприятия: ни у вас, ни у меня нет мужества, чтобы встретиться с Рустамом.
Устами Жозефины говорила сама мудрость. К тому же она прекрасно знала, что увлечения Бонапарта не длятся долго. То ли усталость, то ли желание перемен руководили им. Верный принципу безжалостной прямоты, он как-то вечером сообщил Жоржине, что она нравится ему уже меньше и он собирается выдать ее замуж.
– Замуж? За кого, о господи?!
За кого-нибудь из генералов, разумеется. Она оставит сцену и заживет наконец достойной жизнью.
Слово было выбрано неудачно. Мадемуазель Жорж объявила, что считает свою жизнь как нельзя более достойной. И надеется, что идея ее замужества не более чем шутка. Как? Неужели не шутка? Актриса рассердилась. Ей не нужен муж из чужих рук, которого она не будет ни уважать, ни любить! Бонапарт расхохотался.
– Ты права, Жоржина! И ты очень славная девушка!
Вскоре они расстались. В следующий раз Жоржина увидит Наполеона Бонапарта уже в Тюильри, куда ее пригласят выступать. Наполеон к тому времени будет императором. Однако в их отношениях навсегда останется теплая приязнь, которая редко когда возникает после угасшей любви.
Вся жизнь великой актрисы пройдет под знаком Наполеона. Вопреки всем бурям она сохранит к нему сердечную нежность, даже когда, приехав в Россию, ответит на увлечение императора Александра I, который подарит ей копию одной из диадем Екатерины Великой.
Конечно, у мадемуазель Жорж были и другие любовники, и среди них Жером Бонапарт, брат Наполеона, но в ее сердце всегда теплилась память о первом консуле.
После падения империи у нее будут кое-какие неприятности из-за ее привязанности к Наполеону Бонапарту, но они не помешают ей стать главной звездой «Одеона» и театра «Порт-Сен-Мартен», за директора которого, господина Ареля, она вышла замуж в 1818 году. Арель был неуравновешенным и полным обаяния человеком богемы и, похоже, самой большой любовью великой актрисы. Он умер в 1846 году, и она осталась безутешной.
Конец ее жизни печален. Она играла до последнего, но, постарев, растолстела и оставила сцену. С этих пор жила, как могла, на скудную пенсию, назначенную ей Наполеоном III. Королева трагедии и одна из любимых подруг Наполеона умерла в бедности 11 января 1867 года в возрасте восьмидесяти лет.
Великая Рашель
Уличная певичка
Осенним вечером 1836 года две девчонки пели с протянутой рукой перед дверями кафе «Прокоп». Той, что постарше, было лет семнадцать, а та, что помладше, была слишком мала ростом даже для своих пятнадцати. Темноволосая, худенькая, она привлекала своими большими черными глазами на бледном личике. Несмотря на жалкую нищенскую одежду, девочки выглядели бы трогательно, если бы не распевали песню, годную разве что для солдатской казармы.
